Страница 22 из 70
Слева никого не было. Еще двое сербов из подкрепления были убиты.
Куда пропал Саня, было непонятно, а вот Бирюк, Егор и четники залегли очень далеко и лишь изредка поднимали головы. Их автоматы больше молчали, чем стреляли.
— Сюда! — заорал на них Емельянов. — Обходите пост слева! Иначе нас всех сомнут!..
Но там его или не слышали, или испытывали такой страх, что не могли двинуться с места.
«Струсили, сволочи, — подумал Дима. — Ну, хрен с ними!»
Он с тоской посмотрел на левый фланг.
Посту не удавалось сдерживать натиск с двух сторон, тем более, что у них явно заканчивались патроны — одиночные выстрелы раздавались все реже и реже.
«Или пан, или пропал», — с неожиданной решимостью подумал Емельянов и, встав на колени, обернулся в сторону отставших товарищей.
— Эй, козлы!!! — заорал он что было сил. — Они вас пока не видят, потому еще не перестреляли всех к чертовой матери! Но я сейчас это сделаю за них! Даю вам три секунды на то, чтобы начать отжимать их слева!
Емельянов представлял собой отличную мишень — пули свистели рядом, и только чудом пока ни одна из них не задела его.
— Раз! — Емельянов мгновенно поменял рожок. — Два!! — Ствол автомата уже смотрел в сторону отставших. — Три!!! — Раздалась короткая автоматная очередь, срезавшая несколько тонких сухих веток над головами у струсивших.
Прикинув, что умереть от пули противника у него шансов меньше, чем от прицельного огня Емельянова, Бирюк первым короткими перебежками стал продвигаться к левому флангу, на ходу поливая из автомата.
Следом за ним последовали казак и остальные.
— Больше считать не буду!!! — Свирепо крикнул в их сторону Емельянов и сам пополз к посту.
Босняки, видя, что окружить сербский пост им не удастся, свернули наступление и, изредка отстреливаясь, стали отступать на нейтральную территорию.
С правой стороны был сплошной шквал огня. Емельянов, присмотревшись, так и замер — Чернышев стоял среди деревьев в полный рост и вел непрерывный огонь по противнику. Удивленный таким безумством, капитан Стойкович лишь лежал рядом и быстро менял рожки, попеременно подавая автоматы своему русскому напарнику.
Потом, видимо, один из автоматов, как и предполагал Вадим, заклинило, потому что наступила неожиданная тишина, и Дима услышал вопли своего друга:
— За нашу Советскую Родину!..
Босняки ускорили свое бегство, и Емельянов просто не мог удержаться и зашелся в хохоте.
Когда все утихло, Ивица еще минут пятнадцать не мог опомниться от виденного им зрелища. Воевал он не первый год и к безумствам русских немного привык, но чтобы вот так, внаглую, стоять под пулями…
Серб, еще раз посмотрев на рижанина, покрутил у виска пальцем. Затем, поднявшись, подошел к воинам.
— Как только мы вернемся на базу, я пришлю вам смену, — сказал он сербам, оборонявшим пост.
Они согласно кивнули.
— Егор и Бирюк останутся в качестве подкрепления на этом посту сейчас, — добавил Стойкович. — А все остальные подберите убитых и раненых.
И пошел в ту сторону, где остался автомобиль.
Рядом с мертвым водителем сидел Саня. Услышав приближающиеся шаги командира, он вздрогнул и тяжело открыл глаза.
— Что случилось?
Саня молча показал на ногу. Та была прострелена в двух местах, из которых обильно сочилась кровь. Стойкович быстро осмотрел поврежденную конечность.
— По-моему, тебе просто чертовски повезло. Обе пули прошили мягкие ткани и кость не задели. Сейчас мы тебя перевяжем, а в госпитале тебя за неделю на ноги поставят.
Саша, ослабевший от потери крови, не отвечал, а только согласно кивал головой.
Когда живые, раненые и мертвые были наконец-то погружены, Емельянов сел за руль и осторожно, чтобы не тревожить раненых, повел машину.
Все воины базы стояли у крыльца в полном вооружении, готовые вступить в бой.
Ивица Стойкович тут же нашел нового водителя и отправил смену караула. После того, как это дело было улажено, пришлось приступить к самому неприятному — похоронам погибших товарищей.
Чернышев и Емельянов только постояли возле тел убитых сербов, отдавая им последнее уважение, но на импровизированное кладбище не пошли, а отправились к себе в комнату.
Вадим до сих пор еще не отошел от боя и говорил, брызгая в горячности слюной:
— Жалко, смылись эти сволочи. Я бы их, как зайцев на охоте, перестрелял. Чурки поганые!
— Все уже закончилось, Вадим, — спокойно напомнил ему Емельянов. — Остынь. Пятеро убитых. Саня ранен… Устал я. Может, поспим немного?
Возбужденный Чернышев нервно закурил и присел на кровать:
— Не могу я спать. У меня до сих пор эти рожи поганые в глазах стоят, которых я перестрелять не успел. Так бы и вернулся.
— Ага. Только тебя там и ждут. Не психуй, ляг и успокойся.
Емельянов отвернулся к стене, закрыл глаза, и сон тотчас же накрыл его с головой. Но перед сном он успел подумать: нет, никогда он не станет убивать с удовольствием, как это делает Чернышев, никогда стрельба не станет для него главным делом жизни.
Прошло две недели. Снегу выпало еще больше.
— Дима, вставай, — Вадим тряс друга за плечо. — Сегодня рейд намечается. Ивица набирает себе группу. И Саню привезли.
— Как он там? — Емельянов приподнялся на локте и взглянул на приятеля.
— Нормально. Уже плясать может.
— Ясно, — протянул сонный Емельянов. — А что у нас пожрать сегодня?
— Каша горячая с тушенкой. Только что сготовили.
— Хорошо. Иди возьми мне две порции. И чаю побольше.
Чернышев пошел за кашей, а Емельянов встал и с гримасой боли схватился за голову. Та была словно чугунный шар и просто раскалывалась после вчерашнего.
А вчера Стойкович назначил Емельянова своим заместителем и присвоил ему звание лейтенанта сербско-боснийской армии. Ну вот по этому поводу устроили пьянку. Ничего приличного найти не смогли, только местную сливовую водку плохой очистки. С непривычки Емельянов перебрал.
— Ебтыть, — выругался он и, растирая виски, вышел на улицу.
Умывшись снегом, Дима зашел в гостиную и просмотрел список идущих в рейд — десять сербов и пятеро русских. Состав русских был все тот же — Емельянов, Чернышев, Бирюк и Егор. Пятым, к величайшему удивлению Димы, шел Саня. Ивица сказал, что тот просто рвется в бой.
— Когда выходим? — спросил Дима у Стойковича.
— Через час. Собери всех своих к половине восьмого.
Емельянов кивнул и отправился в свою комнату, заметив, как туда прошел Вадим, держа в обеих руках алюминиевые миски с кашей.
После плотного и сытного завтрака оба закурили и улеглись на кроватях. Говорить ни о чем не хотелось. В голове была полная пустота. Что же их ждало на этот раз? Видимо, то же, что и всегда, — горы и сосны, стрельба и кровь.
Глаза сами закрывались.
— Разбуди минут через сорок, — попросил Дима Чернышева.
Но только Емельянов задремал, как его разбудил Вадим.
— Наши бузят чего-то. Пошли разберемся.
— Что там такое?
— Да насчет барахла. Холодно, а у нас только тоненькие плащи на вшивой подкладке. А сапоги, так это одно название. Сам же знаешь: промокают и не греют.
Но, как обычно, дискуссия закончилась ничем. Интендант разводил руками: что можно требовать от бедных боснийских сербов, когда их единственный союзник Югославия сама находится в международной блокаде?
Выехали с небольшим опозданием. Все были налегке — без непредвиденных обстоятельств рейд не должен затянуться.
Каждой группе был задан свой маршрут. План операции состоял в том, чтобы ранее разведанные высотки теперь взять в клещи и выбить оттуда босняков. Как объяснил Емельянову Ивица, без этих высот на этом участке фронта дальнейшее продвижение было практически невозможно.
Около пятнадцати километров обе группы ехали на машинах. Потом всех высадили, и тут маршруты групп разошлись.
После получаса ходьбы по глубокому, почти метровому снегу Дима уже совсем не жалел о легком плаще. Он просто взмок от пота. То же самое было и с остальными.