Страница 12 из 71
Как раз в это время они приблизились к ручью и перешли через него по мостику, а затем углубились в лес.
— Рассказывать особенно нечего. Надо срочно придумать что-нибудь, поскольку Кэрью ждать не собирается и тут же возьмет меня за глотку, стоит только начать просить его, это тощее пугало, отсрочить долг. Вот я и пришел к тебе, Дик…
Он отпустил руку Ричарда и уселся на поваленное дерево, нисколько не заботясь о своем бархатном с кружевами наряде.
— Ты славный парень и не станешь читать нравоучений человеку, как этот Трейси, разрази его гром! Ты и сам играешь по-крупному, вернее, играл, потому как вот уже лет сто я за карточным столом тебя не видел. И всегда проигрывал и выигрывал, не моргнув глазом. Кроме того, ты ведь муж Лавинии и… о, черт побери, Дик, просто ужасно, что я вынужден просить тебя об этом!..
Привалившись к дереву, Карстерс с улыбкой смотрел на юного повесу.
— Будет тебе, Эндрю! — успокоил он родственника. — Просить ты всегда можешь, другой вопрос, откуда я возьму такие деньги… Господи, что за жизнь! Лавиния только и знает, что накупать разные там шелка, сам я едва свожу концы с концами и…
— Всегда была мотовкой, негодница эдакая! — заметил Эндрю и слегка нахмурился.
Ричард рассмеялся.
— Ты и сам в этом смысле от нее недалеко ушел!
Эндрю огляделся, ища предмет, которым можно было бы в него запустить, и, не найдя ничего, решил заняться самобичеванием.
— Ты безусловно прав. Никчемные мы людишки, это несомненно! Во всем — копия нашего старика. Да к тому же еще ее светлость… Ты ведь не знал мою матушку, Ричард? Она была француженкой, Лавиния просто ее копия! А этот Трейси… Господи прости меня!.. этот Трейси сам дьявол! Видел ли ты у кого такую физиономию? Нет, могу поклясться, что нет! Эта вечная усмешка на губах, эти зеленые глаза, да одного этого довольно, чтоб заставить человека пожалеть, что у него такой братец, клянусь Богом!.. Ты смеешься, а я говорю серьезно!
— Ах, продолжай!
— А потом еще этот Боб… пропади все пропадом, но мне, ей-Богу, жаль Боба! Только в армии могут научить этим жалким нищенским ухваткам, а он никогда не умел экономить. Ну, ничего не попишешь, таков уж Боб, и хоть я давно его не видел, так и слышу его голос: «Одолжи мне сотенку, Эндрю!», нечто в этом роде. А все только для того, чтоб купить своей любовнице какую-нибудь безделушку. Прямо тошнит! Ну, ладно, его еще можно понять, он запутался в нижних юбках. Но Трейси!.. Господи, ну и народ! И потом еще Лавиния, ну, на ее счет, ты, я полагаю, уже все понял, и наконец я, ваш покорный слуга… И вот что я еще тебе скажу, Дик, эти скачки, карты и бутылка разорят меня, не успеешь и глазом моргнуть. И штука в том, что другим мне уже не стать, — он скроил скорбную гримасу и поднялся. — Это у нас в крови, никуда не денешься. Эй, юный распутник! Пора домой.
Джон, занятый охотой за головастиками в ручье в нескольких ярдах от них, кивнул и пустился бежать к дому.
— Боюсь, моя супруга не в настроении, — нехотя выдавил Ричард. — Хочешь ее видеть?
Эндрю многозначительно подмигнул.
— Очередная вспышка, да?.. О, я ее знаю. Нет, видеть ее особой охоты нет, к тому же она никогда меня особенно не жаловала. Вот с Трейси они закадычные друзья… ладно, ладно, молчу!..
Они не спеша двинулись к дому. Эндрю, в кои-то веки впавший в молчание, помахивал своей отделанной позолотой тросточкой.
— Ты, разумеется, получишь деньги. Когда они нужны? — спросил наконец Ричард.
— Клянусь честью, ты чертовски славный парень, Дик. Однако, если это доставит тебе какие-то…
— Чепуха! Когда нужны деньги?
— Я обещал Кэрью как только смогу. Маркхэм может и подождать, если…
— Нет-нет. В среду?
— О, да, в среду — это то, что надо, Дик. Ты…
— Ах, оставь! Забудем на время об этом. Мне нужно знать твое мнение о гнедой кобыле, которую я приобрел на прошлой неделе. Возможно, ноги покажутся тебе длинноваты, но вообще она просто прелесть…
Джон вбежал в дом, а мужчины проследовали к конюшням. По дороге Эндрю просвещал своего шурина, пересказывая самые пикантные и скандальные сплетни, будоражившие город. И то, что Дик слушал его вполуха, ничуть не смущало рассказчика — он болтал без умолку, не дожидаясь какого-либо ответа или реакции, а если бы и дождался, то был слишком благодушно настроен, чтоб обратить хоть какое-то внимание.
Ко времени когда они, тщательно осмотрев кобылу, вернулись к дому, было уже четыре, и Карстерс ничуть не удивился, увидев, что на террасе их поджидает Лавиния уже в совершенно другом туалете и с волосами, завитыми и уложенными в новую прическу.
— Похоже, наша Лавиния поправилась, — заметил Эндрю, поднимаясь по ступенькам. — Она меняется… ровно через каждые две минуты. Как поживаешь, Лавви?
Небрежным жестом она протянула ему руку для поцелуя и одновременно одарила мужа нежной улыбкой.
— Головная боль почти прошла, — заявила она ему. — К тому же мне сказали, что приехал Эндрю. И я решила спуститься, — сияя оживленной улыбкой, она обернулась к брату. — Скажи-ка, Эндрю, а что, Трейси дома?
— Господи, конечно! Только вчера появился, дьявол его раздери! Он, что, тебе нужен?
— О, да, — кивнула она. — Хочу его повидать. Сто лет не виделись. Отвезешь меня?
— Разумеется, дорогая. Однако не кажется ли тебе, что несколько поздно отправляться в такой долгий путь? — промурлыкал Ричард, стараясь скрыть раздражение. — Не кажется ли тебе, что лучше дождаться завтра?
— Да уж, Лавиния, придется подождать, сегодня мы уже никуда не поедем, это ясно. Тем более, что отсюда я должен сперва заскочить к Флетчерам. А Трейси навестит тебя завтра, если сподобится.
— А если нет? — с сомнением спросила она.
Эндрю похлопал себя по жилетному карману.
— Боже, чуть не забыл! — воскликнул он. — У меня же для тебя письмо. Он будет у тебя завтра, в любом случае. Господи, ну и рассеянным же человеком я стал! — выдернув из кармана целый ворох бумаг, он отделил конверт, запечатанный и надписанный наклонным итальянским почерком.
Лавиния радостно выхватила его из рук брата и распечатала. Эндрю сунул остальные бумаги в карман, грустно усмехаясь при этом.
— Все кредиторы, Ричард, кредиторы!
— Отдай мне, — ответил тот и протянул руку.
— О, нет! Но все равно, премного благодарен, Дик. Это так, мелочи…
— Тем более, почему бы тебе не рассчитаться и не начать сначала? — заметил Ричард.
— Бог ты мой, к чему? Не успеешь оглянуться, как на тебя посыплются новые! Так что не вижу разницы.
— Тогда позволь одолжить тебе сразу тысячу. Надеюсь, этого хватит, чтоб полностью расквитаться?
— Полностью? Но это невозможно! Ну же, не хмурься, Дик! Я ведь уже сказал, это у нас в крови. И пенни нет за душой, зато пыль в глаза пускать горазды. Ничего, скоро мне начнет везти. Не может же человек без конца проигрывать. Тогда и с тобой смогу рассчитаться, но не буду. Сяду к столу и все спущу. Я-то уж себя знаю!.. — он говорил так искренне, что Ричард был просто не в силах на него сердиться. Юноша этот был наделен бесхитростной душой и, несмотря на весь его эгоизм, легкомыслие и транжирство, Ричард испытывал к Эндрю самые нежные чувства. Он уже собрался было что-то возразить, но тут, складывая письмо, к ним подошла Лавиния.
— Трейси приезжает завтра днем, — объявила она мужу. — Как это мило, правда, дорогой?
Он поспешил согласиться с ней, но отсутствие искренности в голосе не укрылось от внимания супруги.
— И останется обедать! — вызывающе воскликнула она.
— Разумеется, любовь моя.
— Ну, Дики, сделай хотя бы вид, что тебе это приятно, сделай же! Ну почему ты не любишь Трейси? Он же мой родной брат, ты должен его любить.
— Конечно люблю, Лавиния. И умоляю, не болтай глупостей.
— Я и не болтаю. Ну, не сердись, Дики, милый…
— Так ты его любишь? Удивлен слышать, — вмешался Эндрю. — Лично я его не перевариваю. И нечего сверкать глазами, Лавиния, все равно ты меня не переубедишь!