Пилот мечты

Кстати, о германцах. Интересненько, откуда на «Тьерра Фуэга» взялись ракеты сугубо флотской, военной комплектации? Ведь «Доннершлаг» это платформа чуть меньше противокорабельной «Мурены», на нее можно лепить все что угодно. Вплоть до бронебойных БЧ для работы по звездолетам. На Наотаре против джипсов чудесно применяли кассетные «Доннершлаги», которые использовали как носители для блока из десятка «Оводов».

Летит такая здоровенная сигара, а она далеко летать умеет даже в атмосфере, летит вроде бы мимо, а потом вдруг р-раз — выплевывает в сторону вражеского строя десять легких ракет! «Оводы» же, хоть и малютки, а дел наделать очень даже в состоянии! Особенно при близком старте. Тогда никакие радиопомехи не помогут, никакие ловушки! Телеметрия вцепляется намертво и ведет цель, пока не выйдет топливо. А оно не вдруг кончается!

Уйти можно только за счет маневрирования с предельными перегрузками. Джипсы это замечательно умеют, а вот человек, даже если увернется, потом с полминуты не боец — голову потому что ловит по всей кабине! И даже если «Овод» потерял жертву, так ему соседи подскажут, куда лететь.

Одним словом, тяжелые носители — полезная вещь. Вот только откуда здесь, в жопе человеческой цивилизации, взялись дорогущие «Доннершлаги»?

«ГАБ подсуетилось и флотская „контра“, — решил я, — чтобы секретную пропажу вернее ухайдокать».

Ваш покорный слуга распалялся посредством милитаристических рассуждений, что действуют на меня перед вылетом не хуже стимуляторов, есть такое качество в организме. Боевой дух возвышался вместе с махиной «Хагена», которая двухсоттонной скалой высилась за моим плечом. Матово лоснился камуфляж, щерились стволы лазерных орудий, о грани плоскостей порезаться можно, а под ними — грозные германские «гончие» и «громовые удары».

За укреплением мотивации я не заметил как сзади выросла черная фигура в таком же «Граните».

— Скоро в космос, Румянцев, надо поговорить, — это был новоиспеченный комендант станции собственной персоной.

Мне нестерпимо возжелалось закатать ему в рожу бронированным кулаком. Уберегла привычка к дисциплине: нельзя бить лицо начальству, да еще перед вылетом, каким бы гадким оно ни было (и лицо, и начальство). Дисциплина — и тот веский факт, что майор был в боевом скафандре, а значит, ему мои кулаки что халкозавру рогатка. Поэтому я просто взглянул угрюмо и угрюмо сказал:

— Что, не наговорились?

— Нам вместе в бой, Румянцев, я хочу нивелировать некоторые недосказанности, — так и сказал: «нивелировать», блин.

— Не беспокойтесь, я профессиональный военный пилот, нормы субординации и поведения в бою усвоил, — ответил я, не преминув козырнуть своим непатентованным «профессионализмом».

— Извиняться за прошлые события, я полагаю, бессмысленно?

— Факт. Сутки пыточной в вашей компании и «мозголом». Это на следственную ошибку не тянет, — отрезал я.

— Я бы мог сослаться на специфику работы за пределами территории ОН, специфику контингента, условий и диктуемую ими допустимость мер. И вы бы со мной согласились, не стань вы лично объектом этих мер. Поэтому подобные объяснения я оставлю при себе.

— Уж лучше оставьте! Мне они ни к чему!

— Понимаю ваше состояние, но…

— Понимаете?! — перебил я, наплевав на вежливость. — Сомневаюсь! Вы для интереса подключитесь к вашему агрегату! Вот тогда поговорим!

— И все же. Во-первых, Румянцев, пять лет назад я был в плену у «Синдиката TRIX», где пережил два пренеприятных месяца. Уверяю вас, мне досталось, так что ваши ощущения мне знакомы. Во-вторых, я — рыцарь древнего испанского рода, все мои предки были воинами, у меня есть понятия чести и я не считаю возможным идти в бой с человеком, так пострадавшим по моей вине, не объяснившись. Отсюда в-третьих. Я хочу, чтобы вы знали две вещи. Первая: мне искренне жаль, что мне пришлось обойтись с вами таким образом. Вторая: я поступил бы так снова без колебания и мне искренне жаль, что в тот раз обстоятельства не позволили довести дело до конца.

Я, мягко говоря, обалдел от откровенности. Обалдел — слабо сказано. Я уж думал, он пришел поиграть в добродетель, а тут такое!

— Да, Румянцев, да! — продолжил майор, заметив мое столбообразное состояние. — Хоть и имела место следственная ошибка и вы не связаны с «Синдикатом», но я не верю вам, не верил с самого начала и следил с первого дня на станции. Вы отлично понимаете, что у моей службы есть интересы в Тремезианском поясе, не всегда совпадающие с интересами Совета Директоров, ГАБ и прочая. «Эрмандада» — серьезная организация с далеко идущими планами, огромным размахом деятельности и широким спектром интересов, что требует объяснимого режима конфиденциальности. И тут на станции появляетесь вы с вашей историей. Скажу откровенно: история настолько неправдоподобна, что многие в нее верят, но не я. Как мог гражданин России с блестящими успехами в одной из лучших военных академий Великорасы оказаться здесь? Не надо начинать сначала, я все помню. Причина исключения, зафиксированная в личном деле, является дезинформацией невероятной наглости! «Исключен, лишен права… по причине грубого нарушения приказа в боевой обстановке», — чушь! Вы — кадет! Кто вас пустил в бой? Какой бой? Если мы ни с кем не воюем?!

О, я бы хотел посмотреть на майора в прицеле рентгеновских лазеров джипсов! Что бы он сказал тогда, на счет «не воюем»? Но ведь умен, умен и проницателен! Я только сейчас понял, какой тухлятиной отдает мое изгнание!

— Мы следили за вами, Румянцев. Вы оказались отличным пилотом и храбрым солдатом. Вы честно сражались за интересы концерна, добились хороших результатов. У вас нет ни одного взыскания по службе, что почти немыслимо, учитывая местные порядки и условия труда. Вы делали хорошую карьеру. Вы не занимались шпионажем, не торговали служебной информацией, даже с Фурдиком работали исключительно щепетильно. Даже не в рамках закона, в рамках этики. У вас идеальный послужной список, раньше был более чем хороший кадетский табель, я не верю, что такими перспективными кадрами разбрасываются просто так! Такого не бывает! Ни у нас, ни на флоте! Вывод напрашивается простой: вы агент. Причем не простой шпион. Вы ведете глубокое внедрение, настолько глубокое, что могли бы оказаться через пару-тройку лет на самых высоких ступенях должностной лестницы концерна, а возможно, и «Эрмандады». Только тогда вы бы начали действовать, благо положение ваше позволяет держаться почти исключительно законных рамок при широчайших возможностях…

Я открыл было рот, но он решительным жестом остановил меня.

— Не перебивайте! До вылета еще десять минут. Я охотно верю, что вас вели «втемную». Вы понимаете, что это означает? Хорошо, это сэкономит время. Я неоднократно предупреждал вас. Намеками и прямым текстом, что я вас веду! Агента такого уровня глупо хватать и высылать — пришлют нового, которого мы не будем знать. Тем более что формальных оснований против вас не имелось. И тут такая удача! Ущерб делу, которому я служу, от подобного внедрения может оказаться фатальным. Поэтому я не мог упустить случая с угоном «Дюрандаля» и разгромом конвоя в АД-13. Я мог узнать о вас все, и я воспользовался моментом. К сожалению, я начал искать не с той стороны, отрабатывая версию внедрения через инсургентов. Она оказалась пустой, а на проверку второго направления мне просто не достало времени — ГАБ сработало оперативно. Зато теперь я точно знаю, на кого вы работаете, и, повторюсь, признаю, что вы сами этого можете не осознавать в полном объеме. И я честно предупреждаю: вы под колпаком, ваше задание провалено, хотя я и не знаю ее стратегических целей. Теперь вы не сможете сделать ничего, абсолютно ничего, даже если займете пост генерального директора «DiR». На месте вашего начальства я бы вас выводил, вы слишком засвечены. Таким образом, моя операция достигла цели, хоть я и провалился на тактическом уровне, ведь я до сих пор не знаю и, видимо, никогда не узнаю, чего именно вы добивались. Я считаю, что ради этой победы стоило применить те средства, которые применил я, что не доставило мне ни малейшего удовольствия. Долг есть долг. Я солдат, как и вы, хотя, к сожалению, мы по разные стороны прицела. Теперь, Румянцев, когда карты открыты, надеюсь, что вы меня поймете. Не держу на вас зла и уважаю за красивую работу. Классный шпион из вас не вышел, но вы остаетесь отличным истребителем. Поэтому садитесь в «Хаген» и сражайтесь, как вы это умеете. Время, Румянцев. Прощайте.