Страница 89 из 121
— Я ничего не скажу против Мак-Каллумора и Слиох-нан-Диамида, — усмехнулся малорослый горец. — Я живу по ту сторону Гленкро, так что мне не приходится ссориться с Инверэри.
— Наш лох никогда не видел лимфады Комилов note 83, — сказал высокий горец. — Я могу говорить, что думаю, никого не опасаясь. Я ставлю Комилов не выше, чем Кованов, и можете передать Мак-Каллумору, что Аллан Иверах это сказал. Отсюда до Лохоу — кричи, не докричишься. note 84
Мистер Галбрейт, на которого многократные тосты уже оказывали свое действие, с силой хлопнул ладонью по столу и сказал сурово:
— За этой семьей — кровавый долг, и когда-нибудь она его заплатит. Кости верного и доблестного Грэма давно вопиют в гробу о мести герцогам Обмана и их приспешникам. В Шотландии если было предательство, в нем всегда замешан был кто-нибудь из Комилов; и теперь, когда победила неправая сторона, кто, как не Комилы, ратует за полное принижение правой? Но такой порядок долго не простоит, и придет пора наточить железную деву note 85, чтоб рубить головы кому надо. Я надеюсь увидеть, как старая, ржавая красотка примется опять за кровавую жатву.
— Стыдно вам, Гарсхаттахин! — воскликнул бэйли. — Стыдно, сэр! Зачем говорить такие вещи в присутствии блюстителя закона и нарываться самому на неприятности? Как вы предполагаете содержать семью и расплачиваться с кредиторами (со мною и с другими), если вы и впредь будете вести такую безрассудную жизнь, которая непременно навлечет на вас кару закона к большому ущербу для всех, кто с вами связан?
— Черт побери моих кредиторов, — возразил доблестный Галбрейт, — и вас заодно, если вы из той же породы! Говорю вам, скоро водворится другой порядок, и Комилы не будут у нас так высоко заносить голову и посылать своих собак туда, куда не смеют сунуться сами; не будут покрывать воров, и убийц, и гонителей, поощряя их разорять и грабить более достойных людей и более честные кланы, чем их собственный.
Мистер Джарви был весьма расположен продолжать спор, но вкусный запах тушеной оленины, которую хозяйка в ту минуту поставила перед нами, оказался таким могущественным примирителем, что бэйли с великим рвением склонился над тарелкой, предоставив новым знакомцам вести прения между собой.
— Истинная правда, — сказал высокий горец, которого, как я узнал, звали Стюартом, — нам не надо было бы хлопотать и трудиться, устраивать тут совещания о том, как бы нам расправиться с Роб Роем, если бы Комилы не укрывали его. Я вышел раз на него с отрядом в тридцать человек из нашего клана — с Гленфинласами и кое с кем из Аппинов. Мы гнали Мак-Грегоров, как гонят оленя, пока не дошли до Гленфаллохской земли, и тут Комилы поднялись и не дали нам продолжать преследование, так что все наши труды пропали даром. А я дорого дал бы, чтоб еще раз оказаться так близко от Роб Роя, как в тот день!
Как нарочно, каждый предмет, затронутый воинственными джентльменами, давал моему другу бэйли повод к обиде.
— Простите, если я выскажу прямо свое мнение, сэр, но вы, пожалуй, сняли бы с себя последнюю рубаху, чтоб находиться так далеко от Роба, как сейчас. Честное слово, мой раскаленный резак ничто в сравнении с его палашом.
— Уж лучше бы вы не поминали свой резак, или, ей-богу, я заставлю вас проглотить ваши слова и дам в придачу отведать холодной стали, чтоб они навсегда застряли в вашем горле! — И, смерив бэйли недобрым взглядом, горец положил руку на кинжал.
— Не будем заводить ссоры, Аллан, — сказал его малорослый товарищ.
— Если джентльмен из Глазго питает уважение к Роб Рою, мы, может быть, сегодня ночью покажем ему его героя в кандалах, а поутру он увидит его пляшущим на веревке: слишком долго наша страна терпела от него, и песня его спета. Пора нам, Аллан, идти к нашим ребятам.
— Погодите, Инверашаллох, — сказал Галбрейт. — Помните, как это говорится. «Месяц светит», — сказал Беннигаск. «Еще по пинте», — ответил Лесли. Не вредно б и нам распить еще по чарке.
— Довольно мы выпили чарок! — возразил Инверашаллох. — Я всегда готов распить кварту асквибо или водки с порядочным человеком, но черт меня подери, если я выпью лишнюю каплю, когда наутро предстоит дело. И, по моему скромному разумению, Гарсхаттахин, вам пора подумать о ваших всадниках и привести их сюда, в клахан, до рассвета, чтобы нам не ударить лицом в грязь.
— Какого дьявола вы так спешите? — сказал Гарсхаттахин. — Обед и обедня еще никогда не мешали делу. Предоставили бы мне всем распоряжаться, я б ни за что не стал звать вас из ваших горных трущоб нам на подмогу. Гарнизон и наши собственные всадники без труда изловили бы Роб Роя. Вот эта рука, — сказал он, сжав кулак, — повалила б его наземь и не просила бы у горца помощи.
— Что ж, вы могли бы нас и не тревожить, — сказал Инверашаллох. — Я не прискакал бы сюда за шестьдесят миль, когда бы за мной не послали. Но, с вашего позволения, я посоветовал бы вам придержать язык, если вы желаете успеха. Над кем гроза, тому, говорят, долго жить; так и с тем, кого нам с вами называть излишне. Птицу не изловишь, кидая в нее шапкой. И так уже джентльмены узнали многое, чего бы им не довелось услышать, если б водка не была слишком крепкой для вашей головы, майор Галбрейт. Нечего вам заламывать шляпу и заноситься передо мной, любезный, потому что я этого не потерплю.
— Я уже сказал, — произнес Галбрейт с торжественной пьяной спесью, — я уже сказал, что этой ночью я больше не буду ссориться ни с гладким сукном, ни с тартаном. Когда исполню служебный долг, я охотно подерусь и с вами и с любым горцем или горожанином, но пока долг не выполнен — ни за что! Однако пора бы явиться сюда красным курткам. Если бы требовалось напакостить королю Иакову, нам не пришлось бы их долго ждать, а когда нужно оградить спокойствие страны, они, как добрые соседи, не волнуются.
Он еще не договорил, как мы услышали мерный шаг пехотного отряда, и в комнату вошел офицер, за которым следовали два-три ряда солдат. Офицер заговорил на чистом английском языке, который приятно ласкал мой слух, уже привыкший к разнообразным говорам Верхней и Нижней Шотландии:
— Вы, я полагаю, майор Галбрейт, командир эскадрона леннокской милиции, а эти два горца — те шотландские джентльмены, с которыми я должен встретиться на этом месте?
Те ответили утвердительно и предложили офицеру закусить и выпить, но он отклонил приглашение:
— Я и так опоздал, джентльмены, и хочу наверстать упущенное время. Мне дан приказ на розыск и арест двух лиц, виновных в государственной измене.
— Здесь мы умываем руки, — сказал Инверашаллох. — Я пришел сюда со своими людьми воевать с рыжим Мак-Грегором, убившим моего семиюродного брата Дункана Мак-Ларена из Инверненти note 86, но я не желаю трогать честных джентльменов, разъезжающих по своим личным делам.
— И я не желаю, — подхватил Иверах.
Майор Галбрейт принял торжественный вид и, предварив свою речь икотой, заговорил в таком смысле:
— Я ничего не скажу против короля Георга, капитан, ибо случилось так, что я уполномочен действовать от его имени. Но если одна служба хороша, это не значит, сэр, что другая плоха, и для многих имя «Иаков» звучит не хуже, чем имя «Георг». Один — король, сидящий на престоле, другой — король, который по праву мог бы сидеть на престоле; по-моему, честный человек может и должен соблюдать верность им обоим, капитан. Но пока что я разделяю мнение лорда-наместника, как подобает офицеру милиции и доверенному лицу, а говорить о государственной измене — значит терять напрасно время: меньше будешь говорить, скорее сделаешь дело.
— С грустью смотрю, на что вы употребили ваше время, сэр, — ответил англичанин (и в самом деле, в рассуждениях честного джентльмена чувствовался сильный привкус выпитых им напитков), — а хотелось бы, сэр, чтобы вы при таких серьезных обстоятельствах распорядились им иначе. Я посоветовал бы вам поспать часок. Джентльмены тоже из вашей компании? — добавил он, глядя на бэйли и на меня.
Note83
Лимфадой называлась галера, которую Аргайлы и другие роды из клана Кэмбелов (Комилов) носили в своих гербах. (Прим. автора.)
Note84
Лохоу и прилегающие к нему округи составляли исконные земли Кэмбелов. Выражение «До Лохоу — кричи, не докричишься» вошло в поговорку. (Прим. автора.)
Note85
Примитивная гильотина, которой пользовались некогда в Шотландии. (Прим. автора.)
Note86
Это, как явствует из введения к повести, анахронизм: Мак-Ларен, приверженец вождя Аппина, был убит Мак-Грегорами в 1736 году — следовательно, уже после смерти Роб Роя. (Прим. автора.)