Вторая радуга

Кхулна-один встретил их ожидаемым холодом. В Туманном как раз шёл дождь, и они слегка вымокли, так что им сразу пришлось несладко. Повезло им или нет с местом, сказать было трудно. С точки зрения безопасности — повезло. Они оказались на поляне, окружённой полуоблетевшими липами и рябинами. Ковёр из опавших листьев немного защищал босые ноги. Вокруг было тихо, людей, свойственных их пребыванию шумов и запахов не наблюдалось.

С другой стороны, деревья вокруг были невысокими, с таких драть кору голыми руками невозможно, а камней вокруг не наблюдалось. Пришлось организовать поиски, и довольно долго они бродили голыми, пока не отыскали скальный выход и не набрали острых камней. Потом дело пошло веселее. В лесу — хотя эту молодую поросль и лесом назвать язык не поворачивался — ветра не было, иначе они замёрзли бы в первый же час. А так за полтора часа они соорудили себе некое подобие одежды. С неба то и дело моросил мелкий дождик, темнело. Дорогу они отыскали ногами — почувствовали, что стоят на твёрдом основании.

А вскоре деревья стали реже, открылось вспаханное поле, за ним другое, а вдали засветились тусклые огни селения. Рельеф местности они знали прекрасно, нетрудно было догадаться, что видят они Минусинск. Продвигаясь вдоль дороги, они заметили, что здесь она интенсивно использовалась. Кругом лежали огороды, пахло навозом, дымом и гниющими растительными остатками. Ольга обрадовано подобрала чьи-то экскременты и велела вымазать ими свою одежду. Больше всего они боялись собак: никакого оружия при них не было, а сражаться с боевым псом голыми руками — дело нешуточное даже для подготовленного человека. Аникутина надеялась, что так собаки не сразу их распознают.

Город они огибали по широкой дуге, пробираясь огородами. В его относительно новой части, где стояли высокие дома, огоньки виднелись реже, и только на первых этажах.

— Похоже, город был брошен, и позже заселён вновь. Технологии средневековья — светильники или свечи, печи, гужевой транспорт, — решил Леонид.

— Зимой в каменных громадах им тяжко придётся. Не протопишь, — тихо сказала Ольга.

В наступившей темноте они обошли город, выйдя на дорогу, ведущую на север. Ею явно пользовались. Толстый слой грязи на асфальте был изрыт копытами, виднелись следы тележных колёс. Собаки в Минусинске вдруг разом взлаяли, а из леса донёсся волчий вой.

— Ребята, нам пора ноги уносить, — твёрдо сказала дочь шамана. — Назад мы можем прямо через город бежать. Теперь ни одна шавка носу на улицу не покажет.

Через город бежать они не стали — там, кроме собак, были и люди, и вид троих странно одетых чужаков мог подвигнуть их на нехорошие поступки. Вновь обогнули огородами, но уже гораздо ближе. Огоньков в домах стало меньше. Из лесу ещё несколько раз доносился волчий вой, и ему отвечала злобным лаем целая свора.

— У них равновесие сил, — решила Ольга. — Волки боятся выходить на открытое место возле города, собаки не заходят в лес.

— Да, только вот нам придётся туда зайти, — угрюмо заметил зять.

— Население изрядно поредело. Живут огородами, рыбалкой, — рассказывал Ермолай после возвращения.

Мастер Чограй слушал его сосредоточенно, Мариэтта снимала рассказ на видео, Кутков и Аникутина присутствовали тут же, дополняя рассказ и отвечая на вопросы.

— В Минусинске — примерно человек пятьсот. Используют первые этажи каменных домов, деревянные дома, вечерами там горят очаги и светильники. Не иначе, наладили какие-то печки, возможно, даже водяные батареи используют…

— Или зимой перебираются в более тёплые жилища, — предположила супруга.

— Или так. Стёкла в окнах кое-где сохранились, но чаще их частично закладывают кирпичами или затыкают деревянными щитами. Судя по запахам, держат коров, лошадей, овец, кур. Собак у них полно, но волки в лесу не дают им удаляться от города…

Дальше пришлось пересказывать своё путешествие по берегам Енисея, как они подползали к рыбацкому костру на берегу, описывать облик встреченных людей…

— … видели мы всего человек десять. Все — не славяне, пришельцы с юга. Тувинцы были, но были и ещё какие-то, по виду кочевники. Лошадки? Да, монгольские, низкорослые и лохматые, европейских пород не замечали.

Потом рассказывала Аникутина, о следах на дорогах, деревенских избах, одежде, следах цивилизации, что попадались постоянно, и частично использовались.

— На самой южной точке маршрута мы нашли свежий раскоп. Кто-то копал могилы, кости выбрасывал, не раздумывая. Могила братская, скелеты там лежат навалом, с одеждой и вещами. Почти всё истлело, но мы подобрали пару ржавых автоматов со штыками. Всё же оружие…

— Воинское захоронение? — поинтересовался мастер.

Ольга пожала плечами. Зять сказал, что оно смешанное — там явно хватало и гражданских. В общей яме оказалась и мебель, и разные вещи, на которые, скорее всего, и польстились копатели: пластмасса сохранилась прекрасно, да и некоторые металлические изделия тоже.

— Пакеты полиэтиленовые в Кхулна-один используют активно, — доложила дочь шамана. — Мы видели, как жители рыбачат на дюралевых лодках, как из шоссе автомашин мастерят телеги. Даже заметили монгольскую юрту, рядом с которой стояло несколько железных кроватей, на них дети сидели и играли. А однажды я слышала выстрел…

Мастер Чограй кивнул, внимательно на Аникутину поглядев, и сказал что это вполне вероятно. Разведчики подтверждали предполагаемые характеристики Кхулну-один, неожиданностей не было. После они рисовали по памяти одежду, лодки, жилища, телеги… Отмечали на карте расположение селений, рыбацких стоянок, дороги и прочие объекты. Если разведка заняла три дня, то отчитывались они целый день, с утра до вечера. Так что вернулись к своим собственным делам они лишь назавтра.

Вершины окрестных сопок уже покрыл снег, только в лесу ещё кое-где темнела земля под хвойными деревьями. Утренняя пробежка по свежему снегу подняла настроение. Лёшка приставал с расспросами: Кхулну-один его не очень интересовал, он спрашивал про особенности пробитой "шахты".

— … Ну да, иная, я сам почувствовал. В чём ты видишь принципиальное отличие?

— Связь с вами пропала сразу, едва вы пошевелились. Саму "шахту" я почти не чувствовал. Мне кажется, моё участие вам вообще не требовалось.

Харламов пожал плечами: может, так оно и было. Ну и что? Мелкая очередная загадка, разгадывать которую категорически не хотелось.

— Слушай, а давай попробуем меня настроить на твой мир, Севего? Я ведь вроде к нему причастен, мне хочется, как Ольге, самому в него погружаться.

Алексею было без разницы, и они спустились в подземелье и довольно долго пытались добиться нужного результата. Потом Константинов заявил, что у него есть важные дела и предложил продолжать самостоятельно. Когда он ушёл, а ещё несколько попыток закончились неудачей, Ермолай вдруг сообразил, что нет никакой необходимости погружаться в Севего из расщепа. Ему как раз требовалось погружение из Гволна, вот его и следовало добиваться. Но из первой попытки тоже ничего не получилось. Чтобы не терять времени даром, он вновь запустил астральный глаз в Материнский Мир и подвёл его к автостраде, которая внушала ему страх и ненависть.

Впечатление было такое, будто асфальт его отбрасывал чисто физически. Собрав сознание в узкий фокус, отключив чувства, он гнал астральный глаз вперёд. Некогда было обдумывать, отчего астральный глаз неожиданно обрёл свойства пусть не материального, но вполне чувствующего и своевольного тела. Над серединой дороги его вдруг резануло болью по рукам и ногам, затем часть его сознания как будто отделилась и полетела вдоль дороги, заваливаясь набок. Асфальт встал дыбом, он нёсся стеной слева, непонятно откуда послышался скрежет — и вдруг всё закончилось.

Он снова управлял привычным астральным глазом, который его слушался, и послушно мчался то над автострадой, то над зеленеющими полями. Только сейчас он обнаружил необъяснимое расхождение: в расщепе стояла поздняя осень, и в Материнском Мире должна быть она же. Да она и была — судя по перемещению астральной сущности из мира третьего уровня. А здесь стоял разгар лета… "Это куда же я попал?" — удивился Харламов. Он пустил астральный глаз наугад, и ошеломлённо наблюдал ухоженный городок, в котором ездили машины, на улицах была чистота, открывались и закрывались двери магазинов — и при этом он не видел ни одного человека!