Пират

— Я боюсь вас слушать дальше! — воскликнула Минна. — Неужели вы на самом деле превратились в бесстрашное и жестокое чудовище, каким сначала хотели только казаться?

— Если мне удалось избежать этого, Минна, — ответил Кливленд, — то вам одной обязан я подобным чудом. Правда, я всегда стремился к опасным и доблестным подвигам, а не к низкой мести или грабежу. Я добился того, что порой мне удавалось спасти жизнь людей какой-то грубой шуткой, а порой я предлагал слишком страшные меры расправы, и подчиненные мне головорезы сами вступались за судьбу пленников. Таким образом, кажущаяся моя свирепость лучше служила делу человеколюбия, чем если бы я открыто вставал на его защиту.

Он умолк, и так как Минна не отвечала, то оба некоторое время молчали. Затем Кливленд продолжал:

— Вы не говорите ни слова, мисс Тройл; я сам уронил себя в вашем мнении той откровенностью, с какой раскрыл перед вами всю свою сущность. Могу вас только уверить, что если жестокие обстоятельства в какой-то мере стеснили развитие заложенных во мне природой качеств, они не в силах были переделать их.

— Я не уверена, — продолжала Минна после минутного раздумья, — были бы вы столь же откровенны, если бы не знали, что я скоро увижу ваших сотоварищей и по их речи и поведению пойму то, что вы с радостью скрыли бы от меня.

— Вы несправедливы ко мне, Минна, жестоко несправедливы. С той минуты, как вы узнали, что я джентльмен удачи, искатель приключений, корсар, пират, наконец, если вы хотите услышать от меня это грубое слово, разве вы могли ожидать иного, чем то, что я рассказал вам?

— Да, вы более чем правы, — ответила Минна, — все это я должна была бы предвидеть и не ждать ничего другого. Но мне казалось, что в войне против жестоких изуверов испанцев есть что-то облагораживающее, что-то возвышающее то ужасное ремесло, которое вы только что назвали его настоящим и страшным именем. Я считала, что вольница западных вод, набранная для того, чтобы наказать испанцев за ограбление и истребление целых племен, должна была обладать хотя бы долей той высокой доблести, с которой сыны Севера на узких своих ладьях мстили жителям европейского побережья за деспотический гнет уже пришедшего в упадок Рима. Так я думала, так я мечтала, и мне грустно, что теперь я словно пробудилась от сна и выведена из заблуждения. Но я не виню вас в том, что меня обманули мои мечты. А теперь прощайте; нам пора расстаться.

— Но скажите по крайней мере, — взмолился Кливленд, — что вы не чувствуете ко мне отвращения теперь, когда я открыл вам всю правду.

— Мне нужно время, — ответила Минна, — чтобы обдумать и понять все, что вы мне сказали, и самой разобраться в своих чувствах. Одно только могу я сказать вам уже сейчас: тот, кто с целью грязного грабежа проливает кровь и совершает жестокости, кто вынужден прикрывать остатки заложенной в нем совести личиной самой гнусной низости, тот не может быть возлюбленным, которого Минна Тройл ожидала встретить в лице капитана Кливленда; и если она еще сможет любить его, то лишь как раскаявшегося грешника, а не как героя.

С этими словами она вырвала свою руку из рук Кливленда, ибо он все еще пытался ее удерживать, и повелительным жестом запретила ему следовать за собой.

— Ушла, — промолвил Кливленд, глядя ей вслед. — Я знал, что Минна Тройл своенравна и полна причуд, однако такого ответа все-таки не ожидал. Она не дрогнула, когда я не обинуясь назвал свою опасную профессию, но, по-видимому, была совершенно не подготовлена к тому, чтобы со всей ясностью представить себе то зло, которое неизбежно с ней связано. Итак, все, что ставилось мне в заслугу из-за сходства с норманнским витязем или викингом, развеялось в прах, когда оказалось, что шайка пиратов не хор святых. Эх, быть бы Рэкэму, Хокинсу и всем прочим на дне Портлендского пролива! Погнало бы их лучше из Пентленд-ферта к черту в ад, чем на Оркнейские острова! Но я все-таки не отступлюсь от своего ангела, какие бы препятствия ни чинили мне мои дьяволы! Я хочу, я должен быть на Оркнейских островах, прежде чем явится туда юдаллер. Наша встреча могла бы заронить подозрение даже в его тупоумную голову, хотя, благодарение небу, в этой дикой стране подробности моего ремесла известны лишь понаслышке, из уст наших честных друзей голландцев, а те избегают плохо отзываться о людях, за чей счет набивают свою мошну. Итак, если фортуна поможет мне добиться моей восторженной красавицы, я перестану гоняться за колесом богини по бурному морю, а осяду здесь, среди этих утесов, и буду так же счастлив, как если бы меня окружали банановые и пальмовые рощи.

С такими и подобными им чувствами, которые то бушевали у него в груди, то вырывались наружу в виде неясных обрывков фраз и восклицаний, пират Кливленд возвратился в замок Боро-Уестру.