Страница 25 из 35
Тем временем погоня достигла расселины. Запыхавшиеся преследователи замерли у края обрьгиа. Переглянулись.
— Эх!— горестно вздохнул чекист.— Вот и прибыли на конечную остановку.
Леша сказал мечтательно:
— Был бы фонарик, чтобы посветить, определить точно ширину расселины. И еще бы веревку...
— Фонарик у меня есть,— ответил чекист.— И веревка есть довольно длинная. Мог бы этого Гросса обмотать ею с ног до головы. А сейчас веревка ни к чему, разве что повеситься с горя.
— Дайте, пожалуйста, фонарик.
Старший группы вытащил из полевой сумки портативный, но мощный фонарик. «Три мушкетера» посветили вниз — дна не видать. Посветили на противоположную сторону.
— Восемь метров с небольшим,— прикинул на глаз Гога.
- Эх!— огорчился чекист.— Нет среди нас Джесси Оуэнса, американского негра. Это как раз его мировой рекорд.
— Обойдемся без Оуэнса,— утешил его Леша.
— Как? Опять что-то затеяли?!—изумился чекист.— Что, по воздуху придумали летать?!
- Минутку,— промолвил Леша, внимательно осматривая край расселины, на котором стоял.— Кстати, мы так и не познакомились.
— Вас троих я хорошо знаю. Орлы! Горные орлы. А с Гиви вот познакомился на тросу. Век не забуду!
— А вас как звать?
— Капитан госбезопасности Дамджарадзе. Можно и по имени-отчеству — Нодар Теймуразович.
— Очень приятно,—сказал Леша.—Так вот, Нодар Теймуразович, видите...— он посветил фонариком.— Та сторона чуточку ниже нашей. Это раз. А вот здесь, смотрите, где начинается обрыв,— скала чуточку приподнимается.
— Прекрасно. И я уже догадался. Вы предлагаете перепрыгнуть! Не знаю, как вы, отчаянные вы головы, а я метров шесть, может быть, и пролечу. Если, конечно, удачно попаду ногой на этот самый край.
— Он, край этот, как трамплин для прыжков...
— Очень приятно. Значит, я пролечу шесть с половиной метров. А дальше что? Пешком, да?
— Нодар Теймуразович, веревку, пожалуйста, дайте.
— Веревку?.. Хм... Извольте. А дальше что? «Три мушкетера» и Гиви отошли в сторонку, стали о чем-то
договариваться. Донесся азартный голос Гиви: «За меня не беспокойтесь. Я сейчас храбрый до безумия. Все сделаю. Не будь я Дарбайсели!»
— Эй, заговорщики!—пошутил Дамджарадзе —Все-таки я старший в группе. Так не положено, шептаться.
— Извините,— подошел Леша.— Мы сперва сами хотели разобраться. И предлагаем вот что...
Выслушав Лешу, Нодар Теймуразович сказал только:
— Эх, ребята! Не были бы вы прекрасными цирковыми артистами, взял бы я вас к себе!.. Действуйте. Я на все теперь согласен.
Леша стал отсчитывать шаги от края расселины. Двенадцать шагов, а дальше скала. Маловато, однако... Гога осветил ему фонариком край обрыва, тот самый небольшой скальный подъем, смахивающий на акробатический трамплин. Наконец, собравшись с духом, Леша помчался вперед, стремительно наращивая скорость. Чекист обмер. «Не промахнись... Не промахнись ногой... попади...»
.Леша попал точно: взмыл ввысь, устремился вперед, чтобы пролететь подальше — крутанул переднее сальто — и тут же приземлился на противоположной стороне расселины.
— Ах!..
Леша не устоял на ногах, стал заваливаться на спину, но в последнее мгновенье вывернулся с кошачьей ловкостью, каким-то чудом удержавшись на краю обрыва. Полежал, приходя в себя. Поднялся. Сказал хриплым голосом:
— Теперь веревку.
Гога привязал конец веревки к ложу карабина и забросил его на ту сторону. Эркин, Гиви и Нодар Теймуразович также перебросили карабины. Затем Леша, обмотав конец веревки у основания большого камня, крикнул, чтобы и на противоположной стороне сделали так же. Гиви поискал подходящий камень, не нашел и крикнул, что он будет держать веревку, как держат альпинисты: через плечо и под рукой, а для гарантии он даже ляжет и упрется ногами, тут как раз есть подходящий выступ.
Эркин, взяв у Гиви пояс, пристегнулся к веревке и, перебирая руками н ногами, двинулся на ту сторону. Затем перебрался через пропасть Гога. За ним отправился в «путешествие» капитан Дам-джарадзе. На противоположной стороне остался один Гиви.
— Слушай, Гиви,— сказал Нодар Теймуразович,— оставайся. Тебе одному не перебраться.
— Я? Оставаться!—возмутился Гиви.— А что мне тут делать одному? Я темноты боюсь. А потом... Как я назад перелезу через пропасть? Опять на тросу? Нет уж, извините. Такое удовольствие раз в жизни можно себе позволить!
Он был прав, еще как прав, долговязый Гиви.
— Вы не беспокойтесь,— продолжал парень,— у меня ноги длинные. Я хорошо прыгну. А «мушкетеры» меня подстрахуют. Только посветите мне хорошенько.
Капитан навел на край обрыва фонарик. Гиви отошел к скале, некоторое время раздумывал, с какой ноги начать разбег, и вдруг, заорав для храбрости: «Ыиххх!», помчался к обрыву... Оттолкнулся и полетел вперед «ласточкой». И, конечно, загудел бы в пропасть: он только руками долетел до противоположной стороны, все остальное—над бездной. Однако Леша с Гогой были мастерами пассировки — страховки. Они схватили зависшего над бездной друга за руки и буквально выдернули на спасительный край обрыва. Гиви лежал на животе. Длинные ноги его свешивались в расселину. Его вновь подтянули. Парень сел, потер шишку, набитую еще при аварии автобуса, почесал другую шишку, которую только что заработал, и воскликнул, радуясь собственной отваге:
— Ах, почему здесь нет Иры? Ведь если ей расскажу — не поверит. Никто не поверит.
— А рассказывать и не надо,— охладил его пыл капитан.—Государственная тайна. Впрочем, пожалуй, можно будет и рассказать... Внукам своим... Ладно, ребята, — капитан заговорил деловым тоном.— Вы мною покомандовали. Теперь — я ваш командир. Первым делом снимайте туфли. А я, вот посмотрите, снимаю сапоги. Пойдем дальше босиком. Никаких разговоров, если кто захочет чихнуть, пусть пожует рукав и пожмет пальцами в уголках глаз, возле переносицы. Д1ы должны тихо настичь преступника. Понятно?.. В чем наше преимущество? Гросс думает, что избавился от погони. Он, возможно, и отдохнуть себе позволит. Положение его, конечно, аховое. Но надежды на спасение не теряет. Еще тот тип! Я теперь понимаю .. Он ведь как «Степаном Кузьмичом Малышевым» стал?.. Инсценировал свою гибель на охоте... Познакомился с героем боев у озера Хасан, Степаном Кузьмичем Малышевым, дважды раненным, орденоносцем. Узнал, что Малышев детдомовец, семьи у него и родственников нет. Малышева демобилизовали из Красной Армии. Он собирался в Новосибирск. Гросс позвал на охоту... Такие дела, ребята! Страшный, свирепый враг — фашизм.
На темном небосводе появилась половинка лупы. Она вывалилась из мраморных облаков н освещала теперь горную тропу серебряным неясным светом. Капитан Дамджарадзе шел впереди. Группа хранила молчание. Даже дыхание ребята сдерживали.
...На рассвете Гросс вышел наконец к долине. Впереди расстилался просторный луг, поросший молоденькой травкой. Вдали темнели силуэты пасшихся на лугу лошадей. Он лег на траву, сладко потянулся. Приложил ухо к земле... Тишина... Ему показалось, что он закрыл глаза на мгновение. Звериный инстинкт разбудил его. Он открыл глаза, ошпаренный ужасом. Ледяной пот прошиб его. Он заснул!.. Заснул!.. Сколько он спал, болван?.. Час... Минуту!.. Какая разница! Надо скорее туда, к табуну... И вновь его прошиб ледяной пот, страх ударил в ноги... Гросс увидел их! Они цепочкой выходили из ущелья. На крыльях они, что ли, через расселину перелетели?! Неужели конец?
Он пополз, как змея, прижимаясь к траве. Но его все равно заметили. Грохнул предупредительный выстрел.
— Стой!
— Сдавайся!
— Стрелять будем!
Гросс вскочил, огромными прыжками помчался к лошадям. В руке он намертво зажал пистолет, в котором оставалось еще три патрона. Но он забыл о пистолете. Гросс, охваченный ужасом, мчался без оглядки. Хоть бы добежать до лошадей! Преследователи тоже бегут. Кажется, стреляют. Нет, он им нужен живой... Раскусить ампулу с цианистым калием, зашитую в воротник блузы,— и конец!.. Нет. Пускай мелкая сошка травится, воображая, что совершает подвиг... Вон они, лошади! Скорее...