Секрет покойника

Но о поездке в Трир он не обмолвился даже словом.

По мнению Эбби, большая часть современных городов стоит на фундаментах прошлого. В Трире прошлое и настоящее уживались, причем вполне гармонично. Последнее тысячелетие показалось ей чем-то вроде протертого до дыр ковра, наброшенного на древнеримский город, который проглядывает в эти дыры почти на каждом углу. Черные Ворота — громадина высотой с четырехэтажный дом — остались в целости и сохранности. Современный автодорожный мост через Мозель стоит на опорах, первоначально сооруженных римскими фортификаторами. Высокие кирпичные стены базилики в романском стиле, рядом особняк из розоватого кирпича, выглядящий карликом на ее фоне. За ним, на другом берегу озера, расположился музей.

У нее была договоренность, но у стойки регистрации ей сказали, что доктор Грубер на совещании, которое слегка затянулось. Эбби купила входной билет и, чтобы скоротать время, прошлась по залам музея. В длинной полукруглой галерее выстроились ряды массивных скульптур. Прочитав подписи, она поняла, что это надгробные памятники.

— Чтобы достичь живых, плыви средь мертвых.

Эбби обернулась. К ней сзади подошел худощавый мужчина в синем костюме. У него были редеющие волосы, открывающие массивный выпуклый лоб. Костистое лицо. Усы щеточкой, которые вышли из моды лет этак семьдесят назад.

— Миссис Кормак?

Его слова привели Эбби в замешательство. Даже в годы замужества она никогда не воспринимала себя как «миссис».

Она пожала протянутую руку.

— Доктор Грубер?

— Римляне считали, что мертвые оскверняют живых. И потому хоронили покойников за городскими стенами. Было невозможно попасть в римский город, не пройдя мимо склепов, которые порой тянулись на несколько километров. Именно это мы и пытаемся воссоздать здесь.

Грубер открыл дверь без таблички и по лестнице провел Эбби в свой кабинет. На столе у стены стоял какой-то аппарат бежевого цвета. Позади стола — высокие окна, в которых виднелся парк и высокое кирпичное здание на другой стороне озера.

— Вы знаете, что это? — спросил Грубер.

— Базилика императора Константина, — ответила Эбби. Она прочитала о ней в туристическом буклете, который нашла в отеле.

— Это был тронный зал дворца Константина Великого, когда тот правил империей отсюда, из Трира. Великий кайзер Константин, — пояснил Грубер, вертя в пальцах ручку. — Конечно, если сегодня спросить у людей, кто такой кайзер, они назовут вам футболиста Беккенбауэра.

Эбби улыбнулась, сделав вид, будто понимает его.

— А что это за здание рядом с вами?

— Там располагается местная администрация.

— Звучит не столь внушительно, как римский император.

— Но функционально — то же самое, разве нет? — Грубер прикоснулся к усикам. — Есть места, которые будто магнитом притягивают к себе власть. Тысячу семьсот лет назад Константин построил здесь свой дворец. С тех пор кто только не занимал его: и франкские графы, и средневековые архиепископы, и курфюрсты, и прусские короли, и вот теперь наша нынешняя местная администрация. Каждое поколение власти непременно занимает это место. Неужели они думают, что история упрочит их легитимность? Или в нас живет некое животное чувство, и мы помимо нашей воли невольно реагируем на такие места? Что греха таить, в них есть своя притягательность.

Эбби не раз слышала рассуждения мужчин о животном чувстве. Правда, обычно они имели в виду нечто другое.

Она плотнее натянула на груди кардиган и заставила себя посмотреть в глаза собеседнику.

— Вы сказали, что Майкл приезжал сюда, чтобы встретиться с вами.

Ручка в пальцах доктора Грубера замерла.

— Верно.

— Вы сказали, что могли бы сообщить мне о том, что он хотел.

— Я сказал, что не могу сообщить вам об этом по телефону.

— Он вам что-то привозил… фрагмент папируса. Хотел, чтобы вы провели анализ текста. Я читала письмо, которое вы ему отправили.

Во время работы в Косово она выучила несколько десятков немецких фраз. Это, а также интернет-переводчик и англо-немецкий словарь позволили ей понять в целом содержание письма. Из него следовало, что фрагмент папируса неизвестного происхождения получен и будет проведено его микрокомпьютерное сканирование. Результаты будут храниться в строгой тайне и о них сообщат только владельцу названной вещи.

— Если вы читали письмо, то знаете, что оно носит конфиденциальный характер. Результаты исследования я могу передать только мистеру Ласкарису.

— Майкл умер.

— А вы его душеприказчик? Наследница? У вас есть документы, подтверждающие это?

— Я была его партнером.

— Извините. Он ничего не говорил о вас.

Эбби немного подалась вперед.

— Доктор Грубер, я вынуждена сообщить вам, что Майкл был убит при чрезвычайных обстоятельствах. Причем на моих глазах. Я не знаю, что он вам рассказывал обо мне.

Грубер вытащил пачку сигарет и закурил.

— Он очень скупо рассказывал даже о себе.

— Майкл работал на Европейский союз, и его убийство получило международный резонанс. Полиция продолжает расследование. Я уверена, что они проследят все передвижения Майкла за неделю до его смерти и выяснят, что он встречался с вами и передавал некий предмет. Какой именно, это они тоже выяснят.

— Вы говорите это так, будто мы здесь неким образом связаны с преступным сообществом, — нахмурился Грубер, дабы показать, что он не то чтобы оскорблен, а просто ожидал более справедливого к себе отношения. — Я представляю государственное учреждение с безупречной научной репутацией, самое известное в своей области. Если полиция придет сюда и будет задавать вопросы, мы, естественно, охотно на них ответим.

В свое время Эбби доводилось иметь дело с людьми куда более трудными в общении, нежели доктор Грубер, и она прекрасно знала, как вести себя с ними. Сигарета с невероятной быстротой догорала, превращаясь в столбик пепла. Судя по всему, Грубер сейчас лихорадочно соображает. В письме было сказано: фрагмент папируса неизвестного происхождения. Иными словами, если никто не предъявит на этот артефакт права, он останется у доктора Грубера. Который определенно не хочет с ним расставаться

— Я всего лишь хочу посмотреть. Кстати, папирус был не единственным артефактом. Майкл оставил мне кое-что еще. Возможно, после того как я взгляну на рукопись, вы проконсультируете меня.

Покажи мне, что у тебя, и я покажу, что у меня.

Сигарета догорела до фильтра. Грубер затушил ее в бронзовой пепельнице, встал и вынул из кармана внушительную связку ключей. Открыв вместительный ящик шкафа позади письменного стола, он извлек из него металлический чемоданчик с кодовым замком. Палец немца застыл над колесиками с цифрами.

— Буду признателен вам, если вы сохраните нашу встречу в тайне. Анализ еще не завершен до конца. Мне бы не хотелось, чтобы недостоверная информация вызвала ложные суждения в прессе, прежде чем она будет опубликована в соответствующих научных изданиях.

— Разумеется.

Грубер открыл чемоданчик. Внутри оказалась мягкая подкладка из оберточной бумаги и ваты. В центре покоился короткий, темно-коричневый предмет, формой похожий на массивный клык животного. Он напомнил Эбби обломок окаменевшего дерева, виденный ею в каком-то музее. Грубер достал пару белых хлопчатобумажных перчаток и выложил загадочный предмет в белый контейнер, похожий на гипсовую форму-изложницу.

— Вы знакомы с работами, что ведутся в нашем институте?

— Читала на вашем сайте в Интернете.

— Микрокомпьютерное сканирование. Точнее, микрокомпьютерная томография. Многократное рентгеновское сканирование, позволяющее создать полную цифровую трехмерную модель исследуемого предмета с разрешением в двадцать пять микрон. — Заметив выражение ее лица, он добавил: — Очень точную модель.

— Понятно.

Грубер поставил изложницу в плексигласовый контейнер и, пройдя через всю комнату, подошел к стоявшей на столе машине, которую Эбби заметила сразу, как только вошла: нечто среднее между микроволновой печкой и допотопным компьютером образца 1980-х годов. Небольшой отсек с прозрачной дверцей между двумя угловатыми блоками из бежевого металла. В углу желтый значок, предостерегающий о радиоактивной опасности.