Купериада

На следующее утро после приезда пророк собрал войско. Здоровые бородатые мужики стояли перед ним, опираясь на копья, и выжидательно смотрели на нового командира. Новобранцы ловили под обмундированием насекомых; старослужащие, давно уже привыкшие к тому, что солдат не бывает в одиночестве даже в своих латах, молча дожёвывали завтрак, позволяя личному зоопарку заниматься своими делами; офицеры обменивались сплетнями, анекдотами и адресами кратковременных платных возлюбленных. "Интересно, почему от военных, даже если их ежедневно мыть в бане, всегда пахнет козлом?" - подумал Лёва. Вслух же он произнёс:

- Возлюбленные чада мои (ему взбрело в голову, что именно такое обращение приличествует пророку; чада же отреагировали вялым ритуальным криком "ура")! Я хочу вам сказать, что понимаю ваши чаяния, и все нововведения, о которых вы сейчас узнаете, направлены на улучшение условий вашего существования. Надеюсь, что вы ответите повышением боеготовности, и мне не придётся во время сражения, как идиоту, носиться в самой гуще боя и подбадривать вас. В конце концов, я с детства боюсь острых режущих предметов!

Конспект речи Лёва писал всю ночь, но порой увлекался и отклонялся от домашних заготовок.

- Слушайте мой приказ. Пункт первый. Все получают очередные звания досрочно, прямо сейчас, с соответствующей зарплатой. Пункт второй. Подъём теперь будет на час позже, а обед - на полчаса дольше. Мама мне всегда говорила, что мало спать и плохо прожёвывать пищу вредно. Пункт четвёртый. Сотрите со щитов то, что вы на них написали. Некрасиво.

И так далее. Двенадцатым пунктом Лёва принял в армию всех маркитанток и прочих сестёр немудрёного милосердия, зачислив их на должности рядовых, на что войска отреагировали уже непритворным громовым "ура!". Закончить зачтение приказа ему захотелось красиво, какой-нибудь запоминающейся пословицей. Куперовскому вспомнились сразу несколько, и он выплюнул их все:

- Пуля - дура, штык - молодец, друзья! Бей своих, чтобы чужие боялись! Винтовка рождает власть!

Обстановка к этому времени стала настолько доверительной, что каждое новое слово армия встречала бурными аплодисментами и громкими восхищёнными кликами. При этом никому не мешало, что огнестрельное оружие ещё не было изобретено.

- Теперь по поводу боя, дети мои! Кто боязлив и робок, тот пусть выйдет из рядов, а после обеда возвратится и пойдёт назад, кому куда хочется.

Несмотря на царившую атмосферу экстаза и всеобщей любви, реакция получилась покруче, чем у Гедеона: девять десятых войска покинуло строй. Холодок страха пробежал по Лёвиной спине, но он подавил колебания и продолжил следовать каноническому тексту. Он привёл солдат к реке и приказал пить.

- Как так "пить"? - закричал молоденький новобранец. - Что это за старорежимные штучки? Вода же некипячёная! Там же дизентерия! И вибрионы холеры, между прочим!

Однако его никто не поддержал, остальные пили молча. Видимо, санитарно-гигиеническое просвещение проникло ещё не во все уголки Израильского царства.

Лёва ходил вдоль рядов пьющих, и тех, которые наклонялись на колени и пили прямо из реки, как собаки, ставил отдельно, а лакавших воду языком из горсти - отдельно. Но вверенный пророку народ, судя по всему, оказался дефектным и невоспитанным, и, когда Куперовский хотел сказать, что вот эти лакавшие и сокрушат противника, у него самого пересохло в горле: таковых обнаружилось четыре человека. Правда, и руки у большинства были грязными, а мыла поблизости не было, но все равно результаты опыта несколько обескуражили нашего героя.

- Ладно, - сказал Лёва. - Последний отбор отменяется. Вы, четверо, в бою пойдете впереди и постараетесь обратить в бегство как можно больше врагов. Если получится. Остальные - за вами. Всё, разойдись!

Излишне говорить, что уже к концу месяца Галлия была очищена от оккупационных израильских войск. А ведь Лёва даже не успел побывать во всех частях. Но, видимо, Бог и на самом деле любил Лёвушку - тот неотразимо действовал даже на большом расстоянии. Местное население, у которого из живности сохранились только свиньи, цветами встречало освободителей, несколько оторопевших от своих успехов. Впрочем, они бы не удивлялись, если бы лучше знали Куперовского.

Когда стало окончательно ясно, что сражения на западе плохо сочетаются с Лёвиными дарованиями, того перебросили на восток. Здесь филистимляне вели что-то вроде партизанской войны, периодически налетая на стройные еврейские легионы. Однако последние, горделиво тряся пейсами, твёрдо стояли в своих маленьких крепостях за высокими стенами, на которые арабы никак не могли забраться и потому вновь отступали в пески, впрочем, без особых потерь с обеих сторон. Куперовский, ознакомившись с характером боевых действий, понял, что он может остаться здесь до морковкина заговения. Кроме того, в армии на него в последнее время стали нехорошо коситься, вслух говорили, что он никакой не Мессия и даже пророк-то далеко не перворазрядный, так, самый завалященький. Более того, распространилось мнение, что его присутствие приносит несчастье. Из столицы приходили известия, что Верховный Синедрион срочно подыскивает нового кандидата в Сыны Божии. Необходимо было что-то делать, чтобы поддержать пошатнувшееся реноме. И Лёва решил превратить оборонительную войну в победоносно-наступательную.

Первые трое суток войска героически продвигались вперёд, нигде не встречая противника, и Лёвушка почти никому не мешал, хотя и потерял полевые кухни в пустыне, пытаясь встретить бойцов на привале заранее приготовленным обедом. Однако на четвертый день дорогу преградила бурная река... Неправы те, кто утверждал, что пророк сознательно утопил здесь треть войска. Нет, Лёва просто попытался остановить поток силой духа, однако его солдаты оказались не крепки в вере. Но окончательную победу над израильской армией Куперовский одержал на двенадцатый день, когда, увлёкшись экспериментами с солнцем (он позже утверждал, что несколько раз оно останавливалось, хотя и ненадолго), позабыл вовремя ввести в бой резервы, и успешно для евреев начавшееся сражение завершилось самым плачевным образом. Впрочем, всё закончилось ещё до темноты, так что Лёвины экзерсисы, возможно, не были уж совсем бессмысленны.

Когда Куперовский вернулся в Иерусалим, он понял, что к его встрече народ приготовился. Всюду были расклеены карикатуры на пророка, в двух местах догорали его чучела, а на центральной площади небольшая бригада вкапывала в землю внушительных размеров древо. Говорили, что через десять дней в Израиле будет большой праздник - Председатель Синедриона принародно начнёт решающую фазу своего эксперимента. Ожидалось присутствие Ирода, иностранных послов, приезд делегаций из других городов Царства. Детские хоры разучивали весёлые песенки про пророка с припевом: "Распни его! Распни его!" Общество Друзей Иеговы распространяло брошюры с картинками, где языком, доступным даже олигофрену (и только ему), населению объясняли суть происходящего. Брошюры брали охотно - они хорошо шли и на пипифакс, и на растопку. Хасиды готовили к торжественному дню многофигурную композицию - что-то про первое грехопадение, но без участия женщин. Мрачные фарисеи раздавали написанные от руки листовки с крупным заголовком: "Мы же предупреждали!" - где говорилось о том, что они предупреждали, хотя оставалось неясным, о чём же они, собственно говоря, предупреждали. Верховный Синедрион заседал непрерывно, хотя и довольно сумбурно. Газеты, ссылаясь на неназванных информаторов, сообщали, что разрабатываются, во-первых, типовой сценарий распятия и, во-вторых, текст присяги будущих Мессий, которую они должны будут произносить во время инаугурации. Чемпион Израиля по метанию пращи посвятил грядущему распятию свой новый рекорд, а жнецы, металлурги и резники крайней плоти - будущие урожай, выплавку и настриг, соответственно. Пенсионеры писали в газеты письма, где дружно поддерживали решения царя и Синедриона и выражали готовность лично принять участие в церемонии, если только власти сочтут возможным дополнить экстраординарное распятие традиционным побиванием камнями. Одновременно в посланиях содержались обещания признать пророка Мессией посмертно и воздать ему соответствующие почести, если он всё-таки, паче чаяния, воскреснет. Старики любят подстраховаться.