Купериада

- Значит, вас двадцать один.

- Нет, двадцать три. Вчера пришла телеграмма. Близнецы. Трое. Просто я еще не привык.

- Но тогда должно быть двадцать четыре, - быстро подсчитал на пальцах Лёва.

- Двадцать три! - шеф ударил кулаком по столу, впрочем, тут же смягчился. - И не спорь, со мной нельзя спорить. Один из детей не наш, подбросили. Белобрысый, белокожий. Усы совсем не растут. Но мы его всё равно воспитаем, как своего. Стрелять сам его научу. Вырастим, выкормим, эти северяне ещё пожалеют, что нам его подкинули. Так что нас двадцать три у матушки, но это пока. Ты ещё не знаешь моего папу. Треть Сицилии - его дети. Да, папа у меня молодец. Папа приедет с ремнём! - вдруг рявкнул он, и стакан в руке Куперовского подпрыгнул от неожиданности. - Поэтому, Лео, не надо "любящего". Пусть там напишут просто "с уважением". А наши чувства пребудут в глубинах наших сердец, и мы останемся просто друзьями, как и подобает мужчинам.

- И вообще, ты плоховато придумал, - продолжил Джованни, когда четвёртая бутылочка кетчупа истекла последними каплями крови. - У меня есть предложения получше. Как насчет того, чтобы организовать мафию в России?

- И чем же она будет заниматься? - поинтересовался огорошенный развитием сюжета Куперовский.

- Спасать Америку! Штаты погрязли в разврате: сплошное пьянство, хамство и тунеядство, по Гарлему даже днем без охраны не пройти; гашиш, марихуана, ЛСД - на каждом углу, прямо возле борделей, а свободные места заняты порнокиношками, кабаками для голубых, секс-шопами и офисами гадалок и уфологов. На пороке уже невозможно заработать: спрос велик, но предложение удовлетворило его, многократно превысило и в результате забило все дыры для предприимчивых людей. Вот в этих условиях у меня, Лео, родилась гениальная мысль - мы будем делать деньги на добродетели. А поскольку добродетелью здесь и не пахнет - станем импортировать ее оттуда, где ее избыток. От вас, Лео, из Красной России. Начнём с вербовки девушек. Но не проституток, отнюдь, а этих - как у вас там девственницы называются? - комсомолок.

- Среди них тоже попадаются проститутки, - возразил патриотичный, но честный Куперовский.

- Значит, предварительно проверяй лично, - отрезал Джованни. - Мы завалим Америку поэтессами, фигуристками, конькобежками, лыжницами, гимнастками, легкоатлетками и шахматистками. Я видел одну такую: ах, как она метает ядро! Не женщина - танк с двумя грудями! Я хочу, чтобы каждый янки, проснувшись поутру, обнаруживал рядом в постели вот такую, и чтобы она всю ночь разбирала с ним партию Ласкер-Капабланка, а больше ничего ему не позволила, и не потому, что фригидна, а потому, что у вас - слава Пресвятой Деве - ещё не было сексуальной революции. Мы будем импортировать и ваших молодых людей, чтобы они навели здесь порядок и поразогнали гангстеров.

Видимо, себя Джованни гангстером не считал.

- Мы вернем Штатам здоровую семью, ячейку общества (так, кажется, писали ваши бородатые классики? да-да, я тоже читал кое-что), и наполним эту ячейку медом нашего изготовления, Лео.

Перед Лёвой, как во сне, разворачивалась величественная картина грядущей реморализации Америки. Десятки тысяч полногрудых девушек и широкоплечих юношей торжественным маршем надвигались на неё из-за океана, одинаково блестя глазами и сверкая широкой русской - куда там до нее хвалёной американской! - улыбкой. Их заботливо охраняли от происков конкурентов ребята синьора Джованни в строгих элегантных костюмах, ослепительно белых рубашках, галстуках, шляпах и с автоматами в руках. По улицам вместо молодёжных банд фланировали мамаши с колясками, а на тротуарах, как грибы, вырастали киоски "Фрукты-овощи", "Соки-воды", мороженого и "Союзпечати". И каждый вечер ровно в 21-00 по вашингтонскому времени прилично одетые и старомодно подстриженные товарищи обоих полов появлялись на экранах телевизоров, чтобы продекламировать моральный кодекс строителей коммунизма и приободрить сограждан пригоршней-другой примеров отпетого коллективизма и разудалого труда в недрах промышленности и сельского хозяйства.

- И знаешь, что мы в конце концов сделаем, Лео? Мы перекуём Америку! Мы возвратим мораль и нравственность больному обществу. Место растленной продажной твари займет порядочная русская девушка, которая сможет поделиться не только своим телом, но и духовным богатством, а там, где сегодня мальчики дона Карлино продают себя и барбитураты, - завтра мои люди будут спекулировать книгами! Ну что, по рукам, Лео?

Вот как и когда родился термин "русская мафия". А то, что в дальнейшем всё случилось несколько иначе - так ведь синьору Джованни и Лёве помешали реализовать свои планы.

Потому что в эту секунду дверь взорвалась водопадом осколков, и в обнажённый проём ворвались, растекаясь по помещению и втягиваясь во все щели, одинаково привлекательные молодцы в глухих темно-бежевых плащах, ботинках фасона "дромадер", черных очках и широкополых шляпах, надвинутых, за неимением лба, на носовую перегородку до упора. В руках каждый из них сжимал что-нибудь огнестрельное. Главный гаркнул в мегафон:

- Всем оставаться на своих местах. Я агент Федерального бюро расследований Дейл. Предупреждаю: то, что вы сейчас скажете, сделаете или подумаете, неминуемо будет использовано против вас.

...Допрос продолжался четвёртый час. Агент Дейл применял оригинальную методу, видимо, изобретенную им самолично. Расспрашивая Куперовского, он в самых патетических местах направлял ему в глаза луч электрического фонарика, который постоянно вертел в руках. Иногда он менял приём, освещая уже собственное лицо снизу вверх, отчего становился похож на голодного вурдалака. В остальном комната была погружена во мрак, из которого блуждающий свет вдруг выхватывал лица собеседников, угол стола, заваленный бумагами, сейф, чучело совы, гинекологическое кресло с приделанной к нему бормашиной, скульптурный портрет Джека-Потрошителя за работой, стену, увешанную портретами красоток в интимных позах, электрический стул, тарелку с пончиками на тумбочке. Перед Дейлом стоял на специальной подставке диктофон, ещё несколько уютно, по-домашнему шуршали на манер тараканов где-то в темноте. Ни одно слово не должно было пропасть для истории.

- Я горячо желаю, господин Куперовский, чтобы вы мне доверяли. Будем уважать друг в друге достойных противников.

Лёва хотел было возразить, что он вовсе не считает себя достойным противником агенту ФБР, готов сразу признать его победу и единственное, о чем мечтает, - чтобы его отправили домой не сразу, а после завершения культурной программы, хотя он уже видел Пентагон, мафию и ФБР и, в принципе, мог бы считать ассортимент исчерпанным... Но Дейл остановил его плавным мановением руки. Впрочем, Лёва и сам замолк, ибо сообразил, что есть ещё по крайней мере одно место, где он не бывал, и предощущение нервным морозцем проскакало по спине.

- Да, - спохватился агент, - мы не обговорили один момент... деликатного свойства. Давайте так: временно я вас по-прежнему буду называть "господин Куперовский". В целях сохранения логической последовательности и, так сказать, до изменения обстоятельств. Надеюсь, это не оскорбит вас?

- Нет, что вы, - с готовностью ответил Лёва, - так даже лучше. Я успел привыкнуть к этому имени, я его давно ношу.

Он, конечно, понял, что собеседник сейчас займется разоблачением его связей с пресловутым Комитетом.

- Итак, господин Куперовский, вам понравилась наша мафия?

- Ну... ничего, в целом. Люди, в общем-то, не звери. Хотя свиньи порядочные. Даже убить собирались, может, и убили бы, кабы не вы.

- Не принимайте близко к сердцу, это они ввиду оскорбленной профессиональной гордости. Мы, американцы, очень высоко ценим квалификацию, и нас глубоко обижает, если кто-то ставит под сомнение наше реноме. Кстати, умеете ли вы плавать?

- Нет, - огорчённо сказал Лёва, чувствуя, что это ухудшит его положение. - Но я научусь, если надо.