Купериада

Тут на нега рухнул столб, поддерживавший палатку, и наступила тишина.

А Куперовский, гонимый реактивной энергией собственного визга, уносился всё дальше и дальше.

В это же время от южной границы страны в сторону городка Троцкое-2 (кстати сказать, вернувшего недавно своё историческое название - деревня Бронштейновка) быстрым шагом, даже, можно сказать, бегом продвигался матёрый английский шпион Матахари-третий. Матахари был колоритной личностью. На самом деле его звали Мордехай Чака, и он был отпрыском кратковременного морганатического брака зулусской принцессы и боцмана с британского сухогруза, чем объяснялось его известное многим разведкам мира прозвище - Бешеный Зулус. В его внешности, однако, не обнаруживалось ничего африканского, и в условиях нашей страны этот рыжий двухметровый краснощёкий здоровяк не был бы особенно заметен в толпе, а в данный момент, небритый и нетрезвый, и вовсе сливался с народонаселением. Вернее, слился бы, если бы оно наличествовало, но в этот ночной час граждане мирно почивали, и лишь он, одинокий и опасный, крался сквозь ночь к неясной цели. По его следу, вывалив розовый язык, неслась пограничная овчарка Альфа, между прочим, прапраправнучка знаменитого Индуса, волоча за собой любимого инструктора, ноги которого обвивал поводок. Инструктор, Карацупа Иванович Двугорбый, лично воспитал Альфу, которая с детства почему-то отзывалась исключительно на кличку Гамма, и любил её как дочь; но сейчас, принужденный посредством собственного мозолистого организма удостоверяться, как широка страна его родная, проклял день, когда подобрал Альфу-Гамму трехмесячным щенком на помойке, движимый светлыми чувствами, сочинил ей пышную родословную и подготовил к воинской службе. За инструктором, но в почтительном отдалении, поспешала поднятая три недели назад "в ружьё!" погранзастава во главе со своим командиром, человеком яркой боевой и политической подготовки, национальным героем Республики Джибути, кавалером ордена Большого Белого Слона со слонятами капитаном (согласно секретному приказу - майором) Прокопием Прокопиевичем Небейменяногой. "Прокоп! - уже в десятый раз обращался к нему парторг, подполковник Бессменный. - Не пора ли устроить привал, все-таки третью неделю бежим?" "Рано, - хрипел в ответ просоленный и стреляный Небейменяногой, - есть еще силушка. Вперёд, по следу, в город, там вино и девочки!"

Пресловутая колода опять стасовалась причудливо, и в третьем часу ночи Лёву вынесло к старому дубу западнее секретного Троцкого аэродрома (объект 362-412), именно в тот момент, когда Матахари развернул у узловатых корней могучего древа рацию. Куперовский, несмотря на гнавший его вперёд импульс, приостановился и поздоровался, однако шпион оказался невежливым и, страшно прорычав: "Русиш швайн", - вместо ответа брызнул ему в лицо некой аэрозолью, отчего Лёва потерял последнее соображение и впал в сомнамбулическое состояние.

Дальнейшие свои действия в течение ближайших нескольких часов Куперовский запомнил весьма смутно, поэтому ограничусь фактами из отчётов Небейменяногой и начальника охраны аэропорта командованию. В 2.55 сомнамбулический Лёва, не умея плавать, пересёк двухметровый ров с водой (видимо, по дну). В 3.01 он преодолел три ряда колючей проволоки. В 3.04 овчарка Альфа под дубом сбилась со следа Матахари, ведущего на север, и свернула к востоку, на след Куперовского. Инструктор Двугорбый, давно потерявший надежду выпутаться, лёжа (точнее, скользя), на спине, меланхолично внёс факт изменения направления в записную книжку - для рапорта. В 3.09 Лёва проследовал мимо караульной вышки. В 3.19 Альфа и Двугорбый были там же. Никого из них солдат на вышке не заметил, потому что на спор читал "Устав гарнизонной и караульной службы". Он как раз добрался до раздела "Обязанности часового", когда услышал гомон снизу и увидел десятка три пограничников в луче прожектора. От неожиданности он дал очередь в звёзды и заорал: "Служу Советскому Союзу, вашу мать!" В это время Куперовский, влекомый неведомой силой, брёл себе и брёл, пока не уткнулся в неказистый на вид самолётик, под крылом коего и уснул. На его несчастье, невзрачный самолётик оказался суперсекретным сверхсовременным истребителем, названным в честь тогдашнего лидера страны "Генсек-З". Он только что прибыл из КБ имени Микояна по случаю последних лётных испытаний. Испытание Куперовским было незапланированным. В 3.30 Альфа, рыча, застыла возле Лёвы. В 3.40 инструктор Двугорбый выпутался из поводка. В 3.90 "Генсек" был окружён пограничниками. В 4.00 капитан Небейменяногой после тщательной рекогносцировки склонился над Куперовским и, поглаживая его по курчавым волосам, ласково проговорил: "Проснись, диверсант, смерть твоя пришла! Вставай, дурья башка". А в центр уже летела радиограмма: "Зулус взят".

Через два часа небольшой "Як" унёс ещё не вполне оклемавшегося Куперовского в Москву, и спустя час после прибытия в столицу незаметные люди в штатском в неприметной комнате на Лубянке начали допрос.

- Итак, ваше имя - Мордехай Чака, он же Матахари Третий, он же Бешеный Зулус, он же Кровавый Джон, он же...

- Какой Мордехай? - пролепетал потрясённый Куперовский, чувствуя, что происходит нечто неадекватное даже его дерзкому проникновению на секретный объект. - Я не Мордехай. Я, извините, Лёва.

- Лёва?! - сидевший в углу багроволицый толстяк, которого Куперовский мгновенно окрестил ветчинно-рубленым, вскочил и, тщательно изучив лицо арестованного, веско заключил. - Типичный Мордехай!

- Но тогда я тем более не зулус! - возопил Лёва, надеясь разъяснить хоть это недоразумение. - Я же белый!

- Вы, что, нас совсем за дураков держите, господин резидент? - рявкнул ветчинно-рубленый. - Нам известно, что Бешеный - такой же негр, как и мы.

"Хорошенькое начало", - подумал Лёва, и это действительно было только началом. Когда он отрёкся от предложенного вороха имён, его в упор спросили о персональном составе высшего руководства страны (он позорно провалился), о столице Кабардино-Балкарии (так и не смог вспомнить), о прошлогоднем урожае зерновых в Орловской области (вообще не имел представления).

Так Лёва был блистательно разоблачён. Два самых опытных чекиста в виртуозном диалоге раздели Лёву, выпотрошили, вытащили на свет божий его жалкую душонку и принялись испепелять её серией беспощадно точных вопросов. К концу второго часа какой-то розовощёкий, из молодых да ранний приволок увитый проводами и утыканный шкалами аппарат, к Лёве подсоединили кучу присосок, после чего его ответы уже не слушали, лишь изучали показания десятков стрелок, радостно вскрикивая или горестно вздыхая.

- Мы всё знаем, но хотим услышать от вас: вы британский шпион? - в очередной раз повторил высокий седой красавец и, взглянув на прибор, от избытка чувств хлопнул кулаком по крышке стола. - А, сознался, подлец!

- Товарищ полковник, товарищ полковник, подождите, - взмолился розовощёкий, - у меня полярность перепутана.

- Отстань, дорогой! Какая может быть полярность, когда результат верный?!

Дальше допрос пошёл повеселее. Вскоре протокол уже представлял из себя жизнерадостную стопку машинных распечаток, а юнец, не споря более, только что-то попискивал и жал на кнопки.

- Итак, вы не отрицаете, мистер Чака, - басил ветчинно-рубленый, - что собирались ночью ворваться в Мавзолей, перебить охрану и злодейски предать тела вождя земле, чтобы тем самым вызвать беспорядки в стране?

- Отрицаю! - закричал Лёва, но проклятый аппарат был согласен на всё.

- Вы собирались, сделав пластическую операцию, подменить собой министра обороны и захватить власть в государстве?

- Не-е-эт! - взвыл Куперовский, однако детектор сказал: "Да".

- Убедились, мистер Матахари, что мы всё знаем? - торжествующе отчеканил седовласый. - Так вот, известно нам и то, что эти мелкие теракты - не более, чем дымовая завеса над главной операцией, - и, склонившись над Лёвой и глядя ему в глаза, он полушепотом с ударением на каждом слове произнёс. - Что такое "теория относительности"?