Фига из кармана

- Я тебе сейчас деньжат на счет подкину,- пожалела я своего верного пажа и пятьдесят гривен с моего счета перекочевали на его. – Только чур, назад я сама свой, пока мой, скутер перегонять буду.

- Само-собой разумеется, - успокоил меня Костя. – Я же буду за рулем «Запорожца». Дед, ты не возражаешь, если мы на время твой «Запорожец» экспроприируем?

- Ладно берите. Только права не забудь, а то вдруг милиция остановит.

- Права правами, а ты, Варя, на всякий случай сотню гривен лишних денег захвати.

- Зачем? – вмешался наш «законник» - профсоюзный босс.

- Потому что нас в «Запорожце» вместо четверых восемь будет.

- Да как вы там поместитесь? – усомнилась бабушка Катя.

- Варенька щупленькая, а остальные детвора, - вмешался всезнающий журналист. – Мы, когда в студотряде работали, то ездили к девчатам в соседнее село, так умудрялись в «горбатого» человек с пятнадцать втиснуться.

- Во мужикам приспичило! – сделал неожиданный вывод, не по годам, смышленый Костик.

Парень и вправду был ловок и смышлен не по возрасту, и это беспокоило прижимистого в делах денежных лидера профсоюза.

- Скутера покупайте бэушные,- дал он нам ценные указания.

- Ну, ясное дело, - мы с Костей так сильно губы и не раскатывали.

- И сколько это примерно будет стоить? – и дальше «доколупывал» нас «папа» горняков.

- Я себе присмотрел за пятьсот «баксов», но детворе купим конечно же подешевле. Рано этим малявкам на навороченных скутерах форсить.

И враз Митрич проникся к парню симпатией.

- Я тебе выдам три с половиной тысячи долларов. Купите семь штук. Что сэкономишь, твое. Купишь или запчасти, или цацки какие для того, чтобы девчат приманивать. Сам решай,- похлопал он Костю по плечу и они вместе отправились получать деньги «из кассы профсоюза».

Мой же муженек, чмокнув меня в щечку, и захватив в помощники Лешу, весело что-то напевая себе под нос, направился заготавливать еду и напитки для вылазки.

А деды Андрей и Федор выволокли из чулана припыленные рыбацкие снасти и стали их проверять на профпригодность с видом матерых знатоков и искорками азарта в глазах.

Я же уселась в тенечке в кресло-качалку и решила вздремнуть, пока сбежится макухинская детвора на «протрубленный» Костей всеобщий сбор.

- Викторович, ты говорил, что этот пруд, на который мы сейчас собираемся, когда-то был общего пользования. Зачем же вы его в частные руки отдали? – тихо, чтобы мне не мешать, спросил Иваныч.

- Да это председатель сельского совета отдал в долгосрочную аренду.

- А вы, громада, куда смотрели?

- А кто нас спрашивал? Все возмущаются себе в кулачок, да и молчок.

- Ладно, я с Митричем переговорю. У него в верхах огромные связи. Может можно помочь вам пруд возвернуть.

- Да этот наш пруд фермеру практически и не нужен. Для рыбы у него рядом целый каскад прудов. А этот он держит для рыбалки начальства и для купания домочадцев. Чтобы в зарыбленных промысловой рыбой водоемах, вредного шума не создавать.

- Вот, курва! – тихо, почти шепотом, чтобы я не услышала, выругался Федор Иванович. – Своей семье сплошные привилегии, а все село по боку. Нет, мы этого бизнесмена хренового обязательно прищучим. Привыкли, понимаешь, за годы смуты простых людей скотом считать. Распоясались, парни, распоясались. Пора их ставить на место: в один с нами ряд.

глава

Лежа на блаженно-теплом песке на пустынном пляже у дивного по своей красоте пруда, мы, разморенные едой и самую малость легкой (правда легкой, ибо кроме пива, мы на вылазку ничего не брали из горячительного) выпивкой, умиротворенно наблюдали, как солнце степенно и важно садится за вековой сосновый бор по ту сторону водяной глади.

Вот именно тогда, в тот вечер, мы себя впервые ощутили не просто скопищем случайно собравшихся вместе людей. А единой большой семьей, но не с родственными узами, а родовой близостью дедовской нашей земли украинской.

Душа моего мужа: тонкая музыкальная натура первой ощутила этот природный магнетизм общности рода человеческого, и Санька «выляпал» все и о себе, и обо мне, и о том, как его пытались убить.

- Нас тоже пытались грохнуть, - вяло и угрюмо вдруг нарушил установившуюся было тишину после Шуриковой исповеди, Митрич.- Конечно прямых улик у нас нет – одни косвенные доказательства. Но посудите сами. Намедни мне звонят. Ты, мол, лидер независимого профсоюза и к тебе люди прислушиваются. А нам, чтобы, нас не обошли в первом же туре президентских выборов, позарез нужен технический кандидат. Так что выдвигай со своих рядов какого-нибудь авторитетного представителя, чтобы он у наших конкурентов хотя бы пару процентов голосов отобрал. Сам не выдвигайся. Твоя, говорят, рожа, и это обо мне, на телевидении так примелькалась, что народ на нее вряд ли клюнет. Обычно я человек рассудительный и хорошо понимаю, что плетью обуха не перешибешь, но тут меня как будто кто-то за язык дернул. Спрашиваю: «А деньги?» «А на что тебе профсоюзная касса?! – мне в ответ и не стали дальше слушать: отключились господа-товарищи. Я вскипел, набрал номер, сказал: «Нет», - и тоже сразу же положил трубку. В тот день – тишина. Но на следующее утро меня лично посылают проверить состояние техники безопасности на одной из «копанок», дескать, поступил сигнал..,

- Копанками у нас называю криницы, вырытые на грунтовых водах, если те находятся близко от поверхности,- не понимая о чем речь, рассуждая вслух, произнес Андрей Викторович.

- А у нас, у горняков, частные копальни угля в тех местах, где его пласты залегают на малых глубинах,- пояснил «дед» Федор деду Андрею.

- Ну, позвал я к себе Федора Ивановича, - продолжил прерванный свой рассказ Митрич, - техника безопасности – это его парафия и Леху, чтобы при надобности осветить все в прессе. Подъехали к «копанке». Поговорили с ребятами. Те диву даются. Дескать, не может этого быть. У нас «копанка» одна из лучших не только в районе, но наверняка и в области. Да и как такой наезд «крыша» могла позволить?! Решили спуститься вниз и все осмотреть. Ствол с сильным уклоном, но пешком идти можно. А у них там еще наверху мощная лебедка установлена. И «на гора» вагонетки с угольком вытаскивает по добротной, между прочим, узкоколейке. Все путем. Свод тоже раскреплн грамотно. Идем, удивляемся. Не иначе конкуренты «телегу» написали из зависти. Не успели отойти от входа метров пятьдесят, оно и рвануло. Взрыв был такой силы, что вагонетку с углем подкинуло вверх, как консервную банку и грохнуло о рельсы вверх тормашками. Вся бригада шахтеров – пять человек, я и Леха оказались за завалом внутри «копанки», размазанные взрывом по стенам и без сознания. Снаружи один Федор Иванович. У него, на наше счастье, шнурок на туфлях развязался и он поотстал. Федор Иванович есть Федор Иванович! Ему не впервой людей из-под завала выкапывать да вытаскивать. Выволок он и нас. Помощь оказал первую необходимую, скорую вызвал. Милицию, естественно, не вызывал. Жить-то хочется. Я быстренько смекнул, что к чему и номер набрал, и сказал: «Да». А мне в ответ смех: «молодец, дескать, уразумел».

- И что теперь? – спросила я, ошеломленная такой обыденностью восприятия произошедшего самим рассказчиком и циничности тех, кто всегда оставался за кадром в тени беззакония.

- Что делать, сам ума не приложу. Срок подачи на регистрацию претендента в президенты поджимает, а я все никак подходящей кандидатуры не подберу, - как ни в чем не бывало, ответил мне босс профсоюза.

- А может пришла пора нам наконец-то достать кукиш из кармана? – сердясь на всех и вся, взорвалась я.

- Что ты имеешь в виду? – удивился Митрич.