Страница 37 из 125
Ковкость пламени
Он незаметно, как ему казалось, вернулся с улицы, разделся, юркнул в кровать. Но она не спала… Она приоткрыла глаза, посмотрела на окно и совершенно спокойным, не томным, с придыханием, а обычным своим голосом спросила:
— Слушай, Сашок, а почему это так ярко на улице? Там что, салют?
За окном действительно происходило что-то необычное, и вдруг грохнуло, взорвалось.
Он чертыхнулся нарочито вульгарно, поднялся и подошел к окну.
— Это пожар, — сказал он твердо.
Она вскочила и тоже подбежала к окну.
— Там же папа, он пошел как раз в ту сторону, к гаражам.
1
В Главное управление пожарной охраны МВД СССР
В 0 часов 17 минут московского времени в районном центре Ирецкий Московской области возникло возгорание гаражей личного пользования, примыкающих к 4-му цеху химкомбината имени Волкова. Возгорание произошло в период, когда в ночную смену, отрабатывая субботник, в цехе трудились люди. Силами пожарной дружины и общественности пожар погасить не удалось, хотя противопожарная сигнализация сработала немедленно. Через восемь минут в бой с огнем вступили силы УПО ГУВД Мосисполкома Через 4 часа пожар был потушен. Практически уничтожен цех № 4, по предварительным данным, убытки, включая продукцию, составляют 130–140 тысяч рублей. Имеются человеческие жертвы (один человек). Личность устанавливается.
О пожаре проинформирован прокурор области.
Начальник УПО области полковник внутренней службы
Елин
2
— Простите, вам теперь, видимо, не до меня, — говорил, входя в кабинет начальника Главного управления пожарной охраны МВД СССР, журналист. — Я, видите ли, пока ожидал вас в приемной, услышал о том, что произошло ночью, и подумал, что, может быть, мы отложим нашу встречу?
Высокий стройный генерал в кителе с петлицами цвета октябрьского кленового листа и такого же цвета лампасах вышел из-за стола и улыбнулся приветливо.
— Проходите, проходите, я сам назначил встречу, — сказал он, показывая на кожаные кресла.
— Я хотел бы написать о вашей службе, — вновь заговорил журналист, когда оба они уселись за маленький несимметричный столик друг против друга. — Ведь ваша служба — это круглосуточный героизм, — добавил он, видимо, полагая, что здесь пошлость примут за искренность.
Генерал еще раз улыбнулся. Он очень уважал печать, но уж больно фальшивыми показались ему слова о героизме. В особенности на фоне только что пришедшей сводки, где сообщалось о том, что ночью горел химкомбинат, там погибли люди, а самоотверженность пожарных дала возможность спасти лишь склад, и при этом убытки колоссальны.
Генерал нажал кнопку селектора:
— Доброе утро, товарищ Васильев.
— Здравия желаю, товарищ генерал, слушаю вас.
— Уточните, пожалуйста, какую продукцию делает химкомбинат, тот, по которому сегодняшнее сообщение. И еще: пригласите ко мне товарища Расческина.
Селектор отключился. Генерал посмотрел на журналиста.
— Вы, конечно же, хотели бы работать с незаконченным делом? С тем, чтобы, как говорится, «довести его до суда» и потом написать все, как оно было?
Журналист, который в этот момент уже что-то записывал, оторвался:
— Если можно, то, конечно, с незаконченным.
В кабинет вошли Васильев и Расческин.
После рукопожатий все уселись за тот же, яичного цвета, столик.
— Узнали, — товарищ Васильев?
— Так точно, узнал. Химический комбинат имени Волкова вырабатывает стиральный порошок.
— Как называется порошок?
Васильев удивился, посмотрел сперва на генерала, потом на Расческина и затем уже на журналиста.
— Не знаю.
— А говорите, узнали!
— Так это имеет ли какое-нибудь значение?
— Все имеет значение: или это дорогостоящий порошок, или дрянь, которую никто не берет, хотя сейчас любой берут. Но тем не менее вот товарищ писать о нашей работе будет, а мы неточны в оценках. Нехорошо? — И сам себе ответил: — Нехорошо.
— Сейчас, товарищ генерал, схожу позвоню.
— Отсюда звоните, так будет быстрее.
Васильев стал нажимать кнопки телефона.
Пока Васильев дозванивался и разговаривал, генерал и журналист сидели молча, причем генерал, видимо что-то вспомнив, записывал это «что-то» на календаре, а журналист от нечего делать поигрывал шариковой ручкой. Расческин смотрел, как Васильев звонит по телефону.
— Это был даже не порошок, товарищ генерал, а компонент для порошка «Лотос», — сказал Васильев.
— Что, дефицитный порошок? — спросил генерал.
— Да вроде…
— Звони жене! — приказал генерал.
— Разрешите я, — попросил молчаливо сидевший Расческин и, получив утвердительный кивок, тоже принялся нажимать на кнопки телефона.
Журналист долго вертел свою ручку, наконец отломил у нее хвостик, которым она должна была цепляться за карман пиджака, положил его в пепельницу, а ручку спрятал в карман. Расческин, в это время «вышедший», как говорят в армии, не на жену, а на тещу, долго объяснял ей, для чего это ему надо, и наконец радостно отрапортовал:
— Действительно дефицитный, товарищ генерал. Самый лучший после «Диксана» порошок.
— Дорогой?
— Не спросил.
— А-а-а, — разочарованно протянул генерал. — Ну да ладно. Просто эта деталь тоже могла пригодиться. Я пригласил вас, собственно, для того, чтобы мы помогли товарищу Генкину разобраться в нашей работе. Товарищ Генкин будет работать над сегодняшним материалом по пожару на химкомбинате, писать о наших подразделениях. Чтобы начать, как говорится, от азов, я прошу ввести его в курс дела, взять с собой, когда будет проводиться дознание. Свяжитесь с Нестеровым, предупредите, что будет журналист, а через пару дней доложите, как идут дела. Добро?
Васильев кивнул.
— Ну а вам, товарищ Расческин, поручаю нашего гостя…
3
Выйдя из красивого современного здания министерства, журналист Александр Анатольевич Генкин усмехнулся. Все складывалось сегодня в его журналистской жизни как нельзя лучше. Сам начальник главка принял его и даже поспешил дать указание опекать журналиста, а после такого указания, надо думать, все и пойдет, и закончится неплохо. Бюрократическая машина действует безотказно, редакционное удостоверение открывает все двери.
Журналист посмотрел по сторонам и пошет через большую площадь, с наслаждением вдыхая горячий летний воздух, к которому примешивались запахи трав, цветов и деревьев.
Перейдя площадь и оказавшись в той ее части, где начинается зеленая и уютная улица, он не спеша пошел вдоль новых домов. Увидев телефонную будку, достал из кармана горсть мелочи, выбрал монету и, оглянувшись, зашел позвонить. Выйдя через некоторое время, внимательно посмотрел на девушку, ожидавшую, когда он закончит говорить, чтобы занять его место. Генкин прикинул, могла ли она по некоторым его фразам определить смысл разговора, и, когда сообразил, что не могла, успокоился и тотчас же почувствовал, что в нем просыпается обыкновенный тридцатилетний не обремененный семьей ловелас.
А тут еще девушка, у которой не сработал телефон, попросила у него «двушку». И Генкин, конечно же, дал ей монету. И остался ожидать ее возле будки.
Девушка освободилась быстро. Но необходимое ей такси, как оно и полагается, когда надо, не остановилось.
— Позвольте оказать вам услугу, — галантно предложил журналист, — у меня здесь за углом машина, я подвезу вас.
Девушка согласилась. Она оказалась сотрудницей киностудии «Мультфильм», незамужней и очень контактной. Звали ее Олей. Естественно, Генкину не хотелось говорить, что машина эта не его, а дана ненадолго, к тому же в обмен на унизительную услугу…