Страница 37 из 44
— Слушаю вас.
— Я хотел бы повидаться с Глорией Пиплз.
— Кто вы?
— Ее адвокат. Меня зовут Декатар Лукас.
Медсестра покачала головой.
— Даже не знаю, как нам быть. Миссис Пиплз плохо себя чувствует. Доктор говорит, что к ней не следует пускать посетителей.
— У меня хорошие новости. Ей наверняка станет лучше.
Медсестра все еще колебалась.
— Время посещения уже прошло.
— Я надолго не задержусь, а пришел я действительно по важному делу.
— Говорите, вы ее адвокат?
— Совершенно верно.
— Проходите, но только не задерживайтесь надолго.
Она открыла дверь и я прошел в коридор. Тут же к нам направился высокий блондин с загипсованной по локоть левой рукой.
— Я ухожу.
— Никуда ты не уходишь, Фредди, — медсестра уже захлопнула дверь. — Быстро возвращайся в свою палату.
— Нет. Я ухожу. За мной приедет брат.
— Что ж, уходи, если сможешь открыть эту дверь.
Блондин покачал головой.
— Дверь заперта. Вы должны ее открыть.
— Я же сказала тебе, что не собираюсь открывать эту дверь.
— Откройте дверь! — завопил блондин.
Медсестра вздохнула.
— Чего ты этим добиваешься? — она взяла его за правую руку и развернула спиной к себе. — Иди смотреть ти-ви.
— Мой брат приедет за мной. Мне надо пройти через дверь.
— Попозже я тебя выпущу. А сейчас смотри ти-ви.
Блондин на мгновение задумался, потом кивнул и двинулся по коридору.
— Что с ним? — спросил я.
— Пытался перерезать себе вены. Перерезал, не только вены, но и сухожилие. Сшили его с большим трудом.
— Это все?
— Вы насчет его поведения? Он только что прошел курс шоковой терапии. После нее они все такие. И память им на какое-то время отшибает, — она покачала головой. — Каких только психов у нас нет, — она указала на одну из дверей. — Миссис Пиплз вот в этой палате. Постучите, прежде чем входить. Вдруг она не одета.
Я постучал и женский голос предложил мне войти. Я открыл дверь. Глория Пиплз сидела в кресле. В кремовой ночной рубашке и синем халате. С белыми пушистыми шлепанцами на ногах Кровать, комод, раковина, простой деревянный стул, более в палате ничего не было.
Сидела она, низко наклонив голову. Медленно подняла ее, чтобы посмотреть на меня. Глаза покраснели от слез. На кончике носа повисла капля. Волосы она давно уже не расчесывала.
— Привет, Глория, — поздоровался я. — Как ваше самочувствие?
— Мне тут не место. Это отделение для душевнобольных. Я не сумасшедшая.
— Кто привез вас сюда?
Она покачала головой.
— Двое мужчин. Я не знаю, кто они. Пришли сегодня и сказали, что они работают у Луизы Эймс.
— В какое время?
— Около двух часов. Пришли около двух и сказали, что Луиза Эймс хочет отправить меня на отдых. Я не знала, что они имеют в виду. Отдых мне не требовался. Я позвонила Луизе, но ее телефон не отвечал. Они сказали, что все улажено, и они отвезут меня в больницу, где я смогу отдохнуть. Сами знаете, в каком я была настроении. Я действительно устала. Согласилась поехать с ними и попала сюда.
— Они полагают, что вы слишком много пьете.
— Кто это сказал?
— Миссис Эймс. Она говорила, что вы названивали ей днем и ночью и несли всякую чушь.
— Я ей не звонила, — воскликнула Глория. — Это она позвонила мне.
— По какому поводу?
— Мне не хочется говорить об этом.
— Сколько вы сегодня выпили, Глория? Только не лгите.
— Бутылку пива за ленчем. И все.
— А вчера?
Она задумалась.
— Два бокала «мартини» перед обедом. Больше ничего. В последнее время я почти не пью. После нашей встречи. Вы приносили с собой виски, не так ли?
— Приносил.
— Жаль, что не принесли сегодня.
— Может, и принес.
Она просияла. В глазах проснулась надежда, уголки рта поднялись.
— Вы не шутите?
— Нет.
Она огляделась.
— Нам нужны стаканы. Вы можете принести стаканы?
— Где же я возьму стаканы?
— На сестринском посту. Там стаканы и разные соки. Принесите какого-нибудь сока.
— Виски с соком?
— Яблочный сок. Я помню, что у них есть яблочный сок. Его можно смешать с виски.
Я посмотрел на нее и покачал головой.
— Даже не знаю, Глория. Вас поместили сюда с тем, чтобы вы не пили.
— Я не алкоголичка. А выпить мне сейчас просто необходимо.
— Очень хочется?
— Ужасно.
— Скажите мне, о чем вы говорили с миссис Эймс, и вы получите виски.
Я очень гордился собой. Еще бы, решил облагодетельствовать женщину, которой так хотелось выпить.
Глория Пиплз, однако, не приняла моего предложения.
Похоже, даже обиделась.
— Сначала принесите мне выпить, — заявила она. — А потом, возможно, и поговорим.
Я кивнул.
— Яблочный сок?
— Яблочный сок, — подтвердила она.
Я вышел в коридор, направился к сестринскому посту. На пластиковом подносе стояли ведерко со льдом, бутылки и пакеты с фруктовыми соками. Худощавая медсестра в золотых очках наблюдала, как я наливаю яблочный сок в два пластиковых стаканчика.
— Она попросила принести ей что-нибудь попить.
Медсестра одобряюще кивнула.
— Чем больше жидкости она пьет, тем лучше.
— Она неплохо выглядит. Я ожидал худшего.
— Ха, — вырвалось у медсестры. — Видели бы вы ее в два часа дня, когда ее привезли сюда. На ней лица не было. А сейчас она поспала, отдохнула.
— Как по-вашему, ее привезли не зря?
— В последнее время она много пила, и отнюдь не сок.
Я отнес оба стаканчика в палату Глории Пиплз. Она прикусила губу, увидев их, встала, протянула к ним дрожащие руки.
— Останьтесь у двери.
Я остался у полуприкрытой двери.
— Никого не впускайте, — она подошла к раковине вылила две трети содержимого стаканчиков. Повернулась ко мне. — Наполните их.
Я достал из кармана бутылку, отвернул пробку, наполнил стаканчики виски. Глория Пиплз протянула один мне, несколько капель выплеснулись на пол. Свой стаканчик поднесла ко рту, держа его обеими руками. Дважды глотнула, с удовлетворенным вздохом уселась в кресло, полезла в карман халата, вытащила пачку «кента», вытрясла из нее кончик сигареты, губами достала ее из пачки.
— Есть у вас зажигалка? Они не разрешают держать спички или зажигалку в палате. Приходится ходить на пост, там электрическая зажигалка.
Я дал ей прикурить, закурил сам.
— А теперь рассказывайте, Глория.
Шотландское сделало свое дело. На щеках Глории затеплился румянец. Сигарету и стаканчик она держала более уверенно. Ей даже удалось удержать их в одной руке, пока второй она приглаживала волосы. Впрочем, прическа ее от этого лучше не стала.
— Так Луиза говорит, что я ей звонила?
Я кивнул.
— Насколько мне известно, да.
— Я ей не звонила. Я никогда ей не звонила. А вот она позвонила мне.
— С чего бы это?
— Хотела, чтобы я ей кое-что отдала.
Я ждал. Добрые самаритяне привыкли ждать.
— Что именно?
— Она думала, если он проникнет туда, они поймут, в чем дело.
Конечно, мне следовало помнить о Иове. Вот уж кто умел ждать. Но я бы мог посостязаться с ним.
— Кто он?
— Ее домашний зверек. Телохранитель. Жеребец, которому она платила за то, что он ее трахал.
— Джонас Джонс.
Она вновь отхлебнула виски и кивнула.
— Он самый. Джонас Джонс.
— И куда он должен был проникнуть?
— В их квартиру.
— В чью?
— Бобби и этой сучки Майзель.
— А ключи были у вас, так?
Мой вопрос дошел до нее не сразу, вероятно сказалось наложение спиртного на транквилизаторы.
— Откуда вам это известно? Никто не знал, что у меня были ключи.
— Луиза Эймс знала.
— Это другое дело. Она знала, что у меня были дубликаты всех его ключей. Он постоянно их терял.
— Вы все еще работали у сенатора, когда он купил квартиру в «Уотергейте»?
Она покачала головой.
— У него я уже не работала. Он перевел меня к Кьюку. Но я все равно держала у себя дубликаты ключей. Когда он купил квартиру в «Уотергейте», я позаботилась о том, что бы изготовили пару лишних ключей. Просто продолжала приглядывать за ним, хотя он ни о чем меня уже и не просил.