Страница 351 из 361
Среди семисот юношей и девушек, зачисленных в этот колледж, НГ носителей натуральных геномов — насчитывалось всего с десяток. Все остальные были гордыми обладателями перетасованных ген, то есть плановыми детьми — красивыми, с точно нормированным, неизменным количеством жировой ткани. Родители заранее определили их параметры, стараясь сделать красивыми и непохожими на других, и все их пожелания были учтены. В результате на свет появились высокие, здоровые подростки с послушными волосами, кожей без единого пятнышка, легко адаптирующиеся к любой среде (замыкания тут не в счет), приветливые, дружелюбные, постоянно излучающие веселье. На сленге, уже чуть устаревшем, их презрительно именовали пробирочными — именно так когда-то в народе расшифровывали аббревиатуру ПР.
Летицию, немного полноватую, с неестественно белой кожей, вьющимися волосами, носом-картофелиной, с безвольным подбородком, асимметричной грудью — один сосок был больше другого и свешивался почти до парты — и болезненными менструальными периодами, в школе прозвали миссис Спорт за ее отвращение к гимнастическим упражнениям. НГ Спорт. Атавизм и Неандерталка.
Конечно, все эти красавчики ПД сильно рисковали, демонстрируя свою враждебность к НГ. Случись у нее нервный срыв, и родители получили бы полное право обратиться в суд и потребовать реформы порочной системы образования. Это был не частный колледж, в котором родители платят за обучение своих детей баснословные деньги, а общественная школа старого образца, со стандартными программами обучения и незыблемыми правилами. Особо злых насмешников сурово карали. Правда, в глубине души Летиция понимала, что сама она тоже не подарок.
Конечно, можно втереться в их компанию, сыграть старуху — сколько реализма придала бы пьесе ее атавистическая внешность — и весело заняться самоуничижением, как это делала Элен Роберти, в сущности, не такая уродина — стоило этой актрисе поменять прическу, и она выглядела бы вполне сносно. Или предстать перед публикой флегматичной и исполненной скрытого лукавства, как Берни Тибальт.
КГ-медсестра наконец дочитала свою лекцию по ПОП. Летиция мало что почерпнула из ее объяснений. Теоретический курс казался ей довольно нудным, а для практических занятий она еще не созрела. Набор дисциплин был таков: спецсеминары по будущей профессии — при этом ее желания не учитывались — и две программы по эстетическому воспитанию, включавшие занятия в индивидуальном оркестре каждую пятницу и обзоры лит/видовских публикаций по уик-эндам раз в две недели.
Для медицины Летиция не очень-то годилась, хотя и не желала этого признавать. Ее интеллектуальное созревание длилось дольше, потому что мозг натурально-генного ребенка уступал мозгу ПР, устроенному по оптимальной схеме.
Летиция страдала от своего тугодумства. И сама часто сомневалась, что из нее выйдет хороший доктор. Ко всему прочему она еще была невероятно брезглива. А ведь никто, даже ее собратья-НГ, не захотят лечиться у доктора, бледнеющего при виде крови. Летиция мысленно попросила медсестру начать лекцию заново.
А тем временем Рина Кэткарт с головой погрузилась в свою программу, и лицо ее теперь выражало полное блаженство. Она впитывала знания быстро и с наслаждением, словно сладкий нектар.
Да, вот что значит мозг без изъянов.
Минут через десять мистер Брант привел обратно Джорджию Фишер, бледную, с затуманенным взглядом. Девочка села в соседнем ряду, за два кресла от Летиции, и послушно включила модулятор, а Брант вернулся к пульту, чтобы, задав общую программу, скоординировать деятельность класса. Эдна Корман что-то шепнула Джорджии на ухо.
— Не так уж сильно меня замкнуло, — мягко сказала та.
— Как дела, Летиция? — Перед ней возникло лицо КГ-автоконсультанта, искаженное помехами. Впрочем, не это сейчас волновало Летицию — главное, раз появился АК, значит, жди неприятностей, будь картинка хоть какой чистой.
— Паршиво, — ответила она.
— Да что ты! А в чем проблема?
— Мне бы поговорить с доктором Рутгером…
— Ага, значит, не веришь больше своему старому другу АК?
— Просто мне нужно с ним поговорить с глазу на глаз.
— Доктор Рутгер — человек занятой, дорогая моя. Человек ведь не может находиться сразу в нескольких местах — не то что твой друг АК. И все-таки — вдруг я смогу тебе помочь?
— Тогда включи шестнадцатую программу.
Изображение перед ней заколыхалось, и лицо постепенно обрело черты Мариан Темпесино, единственной из КГ-персонажей, в обществе которой Летиция чувствовала себя по-настоящему уютно.
На этот раз помех не было — значит, программу использовали редко, что было только на руку Летиции.
— Шестнадцатая на связи. Летиция, да на тебе лица нет! Что, никак не подстроишься под остальных?
— Я хотела бы побеседовать с доктором Рутгером, но он занят. Так что пока я доверюсь вам. Пусть запись разговора поместят в мое личное дело. Я хочу уйти из этой школы. Хочу, чтобы родители забрали меня отсюда и перевели в специальное заведение для НГ.
Лицо Темпесино осталось совершенно бесстрастным. Этим Летиции и нравилась программа шестнадцать.
— Почему?
— Потому что я — уродка. Родители сделали меня такой, и мое место среди остальных уродов.
— Ты не уродка, ты — натуральная.
— Чтобы выглядеть не хуже других — например, Рины Кэткарт, — мне придется до конца жизни заниматься биопластикой. Мало того — меня еще попросили сыграть старуху в какой-то пьесе. Выходит, ни для какой другой роли я не гожусь? Ну сколько можно все это терпеть?
— Да они просто хотят принять тебя в свою компанию.
— Но ведь мне же обидно! — не выдержала Петиция. В глазах у нее стояли слезы.
Изображение Темпесино заколыхалось — видимо, зафиксировав эмоциональный взрыв, АК перевел беседу на более высокий уровень.
— А куда бы ты хотела перевестись, Летиция?
Летиция задумалась на какое-то мгновение.
— Туда, где уродство считается нормой.
— Ну что же, тогда давай перенесемся лет этак на шестьдесят назад. Ты готова?
Она кивнула и стерла очередную порцию туши тыльной стороной ладони.
— Тогда поехали.
Это было похоже на сон. Летиция видела все в каком-то тумане пользуясь модулятором, она никогда не испытывала ничего подобного. Образы КГ, собранные с тысяч миль пленок со старыми фильмами, создавали иллюзию путешествия по времени. Она словно попала наконец в то место, которое ей хотелось бы назвать своим домом. Лица мелькали перед ней — неповторимые в своем уродстве, преждевременно состарившиеся, в очках. Попадались среди них и красивые, даже по сегодняшним меркам. Показав лицо крупным планом, объектив затем захватывал человека в полный рост, показывая его тело потерявшее форму или тренированное, чрезмерно грузное или худосочное, бледное или красное от повышенного кровяного давления. Человечество, каким оно было шестьдесят лет назад, предстало перед ней во всем своем разнообразии, со всеми присущими ему изъянами. Именно то человечество, частью которого хотела бы быть Летиция.
— До чего же они прекрасны! — мечтательно сказала Летиция.
— Сами они так не считали. Именно тогда люди ухватились за возможность сделать своих детей красивыми, умными и здоровыми. Это было переходное время, Летиция. Так же как и сейчас.
— Сейчас все на одно лицо.
— Думаю, ты несправедлива, — возразил АК. — У нынешних людей тоже сохранились индивидуальные черты.
— Но только не в моем поколении.
— В твоем поколении — в особенности. Посмотри-ка.
АК показал ей десятки лиц. Они почти не отличались друг от друга, зато все были красивые. На некоторых Летиция не могла смотреть без боли — она знала: никто из этих людей не станет ее другом, никогда ее не полюбит для них всегда найдется кто-то красивее и желаннее НГ.
— Жаль, что родители мои не жили в то время. И зачем только они сделали меня уродкой?
— Ты не уродка. Ты просто развиваешься естественным путем.
— Еще какая уродка. Они дразнят меня ДГН — дегенераткой.