Страница 16 из 33
Иногда девочки жестоко эксплуатировали мальчишек. Не хотелось решать задачи, так они требовали от мальчишек присылать им готовые решения. Часто бывало, что, получив письма, мальчишки всей комнаты усаживаются за стол и, заслоняя каждый свою записку, начинают решать задачки. Потом секрет раскрывается. И мальчишки кооперируются — решают задачи сообща и пишут ответ с какими-нибудь злыми приписками, вроде такой, например: «А ты забыла, что дважды два по новому правилу будет два, а не четыре».
Чем больше дождь, тем оживленнее идет переписка. Но иногда она кончается тем, что кто-нибудь из девочек высовывается из окна и кричит в сторону соседнего дома:
— Недотепы! Целой оравой не сумели решить простой задачки. Вот вам, получайте! — И бросает на воду лодочку с точным решением задачи.
Сегодня все письма были интересные.
У всех ребят было, что вспомнить, было, чем поделиться.
Но вот ответы от мальчишек прекратились.
Под окном шумит, пузырится быстрая лента телеграфа. Но почты больше нет. Стало совсем темно. Дождь барабанит по шиферу и сплошной пеленой, застилающей окно, льется с крыши. Сыро, холодно и скучно.
Одно окно девочки уже закрыли совсем. Второе — наполовину, чтоб ветер не заплескивал в комнату холодные брызги. Тихо в палате. Темно. Скучно. Очень скучно.
— Фрегат!
— Яхта!
— Двухпарусная яхта! — вдруг послышались крики.
Сразу подбежали к окну. Во всех комнатах вспыхнул свет, и шипучий полноводный ручей был ярко освещен.
Быстро и гордо мчалось деревянное, длиной с портфель двухмачтовое судно. Алые паруса его надулись. Светло-розовый флаг с черной кошкой трепетал. Ветер отгонял парусник от дома, и он скользил вдоль левого берега, так что, как ни высовывайся из окна, не достанешь. Парусник победно промчался мимо третьего окна, из которого высунулось десятка два рук. Проскочил еще два окна. Из седьмого кто-то бросил тяжелое махровое полотенце, чтобы прикрыть кораблик. Но тут изо всех окон раздался крик возмущения.
Это запрещенный прием. Ловить кораблик можно только руками. Из десятого окна выпрыгнула какая-то отчаянная девчонка и под одобрительные аплодисменты выхватила парусник из потока.
Сразу все окна захлопнулись: от зависти, от досады, оттого, что больше такое не повторится. Такой кораблик не каждый может сделать и не сразу. Это не бумага!
Не меньше других досадовали и девочки из шестой комнаты. Только Ксанка не обратила на это событие особого внимания. На два ее письма, посланных лодочками, Валерка не ответил, хотя она видела сама, что письма были подхвачены вовремя. Она даже в лагерь ему писала, а он ни там, ни здесь ей не ответил. «Подумаешь, задавака! — решила Ксанка и взялась за книжку. — И хорошо, что кончился телеграф. Лучше почитать что-нибудь, чем торчать в мокром окне…»
Вдруг открылась дверь и вошла вымокшая с ног до головы девочка с только что подхваченным ею корабликом.
— Девочки, я боюсь наследить на полу, — сказала она от порога. — Это вам, — и отдала кораблик.
Все, кроме Ксанки, бросились к порогу. Первой подскочила Нина Пеняева. Схватила кораблик и разочарованно протянула:
— Тебе, Ксанка.
— Мне? — Ксанка отложила книгу и испуганно переспросила. — Мне? От кого?
— А это тебе лучше знать! — ехидно ответила Нина.
— Какая ты, Нинка, завидущая! — выхватив из ее рук кораблик, сказала Наташа. — Радоваться надо, что нашей комнате досталось, а она!.. — И, подходя к недоуменно сидящей на месте Ксанке, Наташа сказала голосом, полным восторга: — Бригантинка! Бри-ган-тинка! Пиратское судно!
Бригантинку поставили на тумбочку возле Ксанкиной кровати.
Ксанка, не дотрагиваясь до кораблика, украдкой, вроде бы без всякого интереса, глянула на него. И обомлела. Паруса, как у настоящего судна. Две мачты. И множество каких-то креплений то ли из капроновой лески, то ли из тончайших проводков. Гладко выстроганная, с высоким фигурным килем ладья. По обе стороны сидят двенадцать вырезанных из дерева пиратов. Что пираты, это видно: у каждого кривая сабля, пистолет на боку, а на широкополой шляпе павлинье перо. Впереди, на носу, с биноклем в руках стоит, видно, сам главарь.
— Это Флинт! Самый главный пират, морской черт! — поясняет Юля.
Ксанка отодвинула кораблик, делая вид, что она и не заметила надписи на корабле. Большими белыми буквами по алой ватерлинии было написано ее имя и номер комнаты: КСАНКА. 6.
— Ксанка, кто это тебе? — тихо, с обожанием глядя на кораблик, спросила Наташа.
— Не знаю… — пожав плечами, ответила та.
— А паруса! Непромокаемые! — продолжала восхищаться Юля. — Но все-таки, кто ж это смастерил?
— Какой-нибудь пират! — уверенно заявила Нина.
— А кто у нас пират? — пожала плечами Ксанка, почувствовавшая неловкость за свое долгое молчание.
— Известно кто, Атнер!
— Во-первых, Атнеру до пирата, как общипанному цыпленку до орла. Во-вторых, он умеет делать только танкеры для перевозок мазута, — съязвила Юля.
Девочки дружно захохотали.
— И правда, у него кораблики все какие-то тяжелые, громоздкие, — согласилась Наташа. — Может, они всей комнатой делали? Один всего не смог бы — тут и строитель и скульптор, видите, каких человечков вырезал, совсем живые, особенно этот Флинт. Глаза злые, подбородок вперед, как у Наполеона.
— Невозможно это делать коммуной, — тряхнула белыми кудряшками Юля. — Это делал один. Сама ладья с людьми вырезана из одного куска дерева. А это делать вдвоем невозможно. Как раз это-то самое трудное. Мачты да паруса — это уже легче…
— Да, кто-то целое лето мозоли натирал, — сделала вывод Наташа.
— Все каникулы старался для тебя! — радуясь за подругу, сказала молчавшая до сих пор Вера Сизова, маленькая, стеснительная девочка.
— Здорово! Мне бы! — с нескрываемой завистью сказала Нина Пеняева и ушла к своей койке. — Везет тебе, Ксанка!
— Счастливая!
— Да ну вас, девочки! — отмахнулась Ксанка и покраснела так, что веснушки на щеках стали бледно-лиловыми, а на носу сгустились, как брызги крепко заваренного чая.
Когда она смущалась, конопушки на носу всегда становились одного цвета с волосами.
— Девочки, девочки! Идемте узнаем, — опять подбежала Нина.
— Так прямо придешь и спросишь, кто тут сделал бригантинку и Ксанке подарил, а мне нет? — сказала Наташа, смешно разведя руками.
— Да нет, — рассудила Юля. — Мы выберем комиссию для очередной проверки комнаты. Ведь мы с ними соревнуемся и по договору имеем право налететь в любое время.
— Это дело! — одобрила Наташа. — Только как бы на нас они не налетели. Нинка, что у тебя за склад на койке?
— Уберу, — надув губы, ответила Пеняева и пошла убирать разбросанные по койке книги и одежду.
— Девчонки, пошли! — махнула Наташа. — Ксанка, ты первая. Будешь в глаза смотреть каждому, пока я с ним говорю, и все примечай.
— И совсем не в глаза, — возразила Юля, — а на одежду. Если мокрый, значит, он бегал.
— Да у них там сейчас болото сплошное, — возразила Наташа. — Все бегали по дождю с записками.
— Идемте, затопим печку и будем их сушить! — предложила Пеняева.
В комиссию выбрали Ксанку, Юлю, Наташу, а Нина Пеняева сама привязалась и пошла.
Шестнадцатую комнату застать врасплох еще ни одной комиссии не удавалось. Здесь был морской закон: встал с постели, сразу убери кровать, заправь, как положено, и потом уж занимайся другими делами. Был у них один секрет, которому девчонки завидовали, но никак не могли разгадать. В комнате мальчишек стояло семь коек. И, когда бы ни вошел, все койки стоят ровно, спинка против спинки, как солдаты в строю. Нагнешься, глянешь на одну спинку, и других не видно. Девочки, как ни старались, не могли этого добиться.
И вот сейчас, несмотря на поздний час, в комнате мальчишек было, как на корабле — чистота и порядок. И это сразу же сбило с толку критически настроенную комиссию. Даже у порога сухо.