Это у меня в крови (ЛП)

Я спросила его, почему они делают шоколад на день Валентина.

– Ты шутишь, Аня? Мы делаем шоколадные сердца, коробки конфет и все остальное! А что в твоей стране люди делают на день Валентина?

– Ничего. Теперь это не самый популярный праздник, – я вспомнила, как бабушка сказала мне, что в ее время день святого Валентина был грандиознее.

Рот Тео открылся.

–Так у вас нет шоколада? Нет цветов? Нет валентинок? Ничего?

Я кивнула.

–Как грустно. Где же романтика?

– У нас все еще остается романтика, Тео.

– Ты имеешь в виду своего Вина? – поддразнил меня Тео.

– Да, его. Он очень романтичный.

– Я встречу этого Казанову, когда поеду в Нью-Йорк.

Я спросила его, когда он приедет.

– Скоро. Как только уедешь ты, я последую за тобой.

– А что насчет фермы и фабрик?

– Ах, это? Она управляется сама. Позволю моим сестрам и брату для разнообразия, – Тео рассмеялся. – Будь готовой ко мне, Аня. Я останусь с тобой. Ничего, кроме красной ковровой дорожки я и не жду.

Я сказала ему, что буду счастлива видеть его в любое время.

– Аня, ответь мне серьезно.

Я сообразила, что ни о какой серьезности и речи не идет.

– Да, Тео.

– Ты же не можешь на самом деле предпочесть Вина мне. У нас слишком много общего, и если ты не заметила, я очарователен.

Я проигнорировала его и начала работать.

– Аня, а этот Вин...он очень высокий?

***

Следующим днем Тео и я поехали на фабрику, где они изготовляли продукты и товары за пределами какао-производства, которые он описал как: крем для рук, протеиновые порошки и даже пакеты для горячего шоколада бабушки.

Вернулись мы в Гранья-Манана после заката, когда рабочие разошлись по домам. Я сопроводила Тео на быструю проверку садов. Я шла впереди него, как вдруг услышала звук шуршащих листьев. Это могло быть маленькое животное, но я нащупала мачете. Меня отвлек плод с явными признаками монилии. Я наклонилась, чтобы отрезать его.

Секунду спустя Тео закричал:

– Аня, обернись!

Я подумала, что Тео шутит, так что не обернулась.

– Аня!

Все еще присев, я обернулась. Позади меня был крупный мужчина. Первое, что я заметила – его маску; второе – пистолет. Пистолет направлен на мою голову, и я уверилась, что умру.

Краем глаза увидела, что ко мне бежит Тео со своим мачете.

– Нет! – закричала я. – Тео, уходи! – я не хотела, чтобы Тео тоже убили.

Мой крик, похоже, смутил человека, потому что на секунду он замешкался. Он повернулся только в тот момент, когда Тео ударил его по плечу лезвием своего мачете. Пистолет выстрелил. Звук был негромким – на пистолете стоял глушитель. Я даже увидела искру от выстрела. Тео ранили, но я не смогла разглядеть, куда именно. Я взяла свой мачете и замахнулась. Не думая о том, что делаю, я отрезала руку человеку в маске. Правую руку, в которой он держал пистолет. Было трудно, но я практиковалась с какао бобами и мачете только что заточили. (Немного в сторону: оглядываясь назад, стоит упомянуть, что тренировалась я с ноября.) Главным отличием между отрезанием человеческой руки и какао-боба была кровь. Столь много крови. Кровь брызнула мне на одежду и лицо, что на мгновение я могла видеть лишь кровавые пятна. Я вытерла глаза. Человек уронил пистолет (рука упала) и я разглядела, что он схватился за обрубок и побежал в глубь тропического леса, в темноту. Мы находились в милях от больницы. Он, наверное, будет кровоточить до смерти.

– Вс-с-п-ы-ы-ышка-а, – заорал он. Или что-то другое, я не поняла.

Я повернулась к Тео, упавшему на землю.

– Ты в порядке? – спросила я его. Свет пропал и я не смогла разглядеть, где у него было кровотечение.

– Я...

– Куда он тебя ранил?

– Я не знаю, – он слабо положил руку на грудную клетку, и мое сердце окаменело.

– Тео, я пойду за помощью.

Он покачал головой.

– Тео!

– Послушай меня, Аня. Не говори моей матери, что произошло.

– Ты не в себе. Я расскажу твоей матери. Я пойду за помощью.

Тео покачал головой.

– Я собираюсь умереть.

– Не драматизируй.

– Мама будет винить тебя. Это не твоя вина, но она будет винить тебя. Никому не говори, кто ты.

После слов Тео я уверилась, что виновна я.

– Я иду! – я вытащила руку из ладоней Тео и побежала в дом.

Следующие несколько часов промелькнули как пятно. Луз, Луна, и я положили Тео на носилки, которые мы сделали из простыни, вытащили его в грузовик и сразу поехали в больницу, размещенную в получасе езды от нас. К этому времени Тео вырубился.

Я объяснила Луз и Луне на столько, на сколько могла, что произошло, хотя не могла понять это сама.

Когда мы приехали в больницу, я повторила историю местной полиции, затем они задали мне вопросы, которые Луна мне перевела. Нет, я не знаю этого человека. Нет, я не видела его лицо. Нет, я не знаю, почему он оказался в саду. Да, я отрезала ему руку. Нет, я не взяла ее с собой. Она находится на земле, вместе с пистолетом.

– И ваше имя? – спросил один из копов.

Я не ответил сразу, поэтому Луна ответил за меня.

– Аня Барнум. Она остановилась у нас, чтобы узнать о какао-бизнесе. Она очень хороший друг Тео и дорогой друг нашей кузины, и мне не нравится, что вы сомневаетесь по поводу нее.

Наконец, полиция позволила нам идти, чтобы найти, если получится, руку, пистолет и однорукого человека в маске.

Луна похлопала меня по руке.

– Это не твоя вина, – утешила она. – У нас много конкурентов в какао. Раньше это никогда не оборачивалось насилием, но...Я не понимаю этого! – Луна начала плакать.

Пришел доктор, чтобы поговорить с нами.

– Пуля пробила насквозь легкое и пищевод. Состояние Тео серьезное, но сейчас он стабилен, – сказал доктор на испанском. – Можете отправиться домой, если хотите.

– Он проснется? – спросила мама Тео.

Врач сказал, что семья Тео может войти. Я пошла в вестибюль, чтобы попытаться позвонить.

Было почти около 10, что означало примерно 11 часов в Нью-Йорке. Я знаю, что звонить было опасно, потому что этот звонок может привести власти ко мне, но поговорить с мистером Киплингом было необходимо. Мне нужно позвонить домой.

Я набрала домашний номер мистера Киплинга. Хотя было поздно, он сразу ответил на звонок, видимо, полностью проснулся. Когда я рассказала, что произошло, он не удивился.

– Аня, как тебя могли найти так быстро?

На секунду я застыла. Я беспокоилась, слышал ли он, что в Тео Маркеса стреляли.

– Как вы? – спросила я.

– Я...Твоя сестра, Нэтти, позвонила мне. Она со мной.

– Почему Нэтти позвонила вам ? Почему Нэтти с вами? Почему Нэтти не дома?

– Подожди, – сказал мистер Киплинг. – Кажется, мы говорим не об одном и том же. Почему бы тебе не сказать первой.

– В Теоброму Маркеса стреляли. И я думаю, что человек, выстреливший в него, пытался убить меня.

Мистер Киплинг откашлялся.

– Ох, Аня, мне так жаль.

– Я... хочу вернуться домой. Я не хочу принести больше никаких проблем Маркесам. Даже если вернусь в Свободу, – добавила я.

– Я понимаю, – отвлеченным тоном сказал мистер Киплинг.

– О чем вы говорили раньше?

– Аня, ситуация здесь очень опасная, у меня нет хорошего способа повлиять на нее. Имоджен Гудфеллоу мертва.

Я перекрестилась. Я едва могла принять эту новость. Как я могла жить в мире, где Имоджен Гудфеллоу нет? Имоджен, которая любила бумажные книги и которая так хорошо заботилась о бабушке. Без Имоджен, моего друга.

– Она погибла, защищая твою сестру. На улице произошло нападение, и Имоджен стала между Нэтти и пулей. Она умерла по дороге в больницу. Нэтти сразу же доставили ко мне домой. У нее, конечно же, была истерика. Сейчас она в отключке. Аня, ты все еще здесь?

– Да, – я не могла поверить в то, что услышала. – Так вы думаете, что нападение на меня и Нэтти связаны? – спросив, я сразу же осознала, что это правда.