Жизнь Джейн Остин

Миссис Коули, помимо того что приходилась Джейн Купер тетушкой по отцу, пользовалась общим уважением как вдова директора оксфордского Брэйзноз-колледжа, да и собственная ее школа располагалась в Оксфорде. То, что это место было им обоим так хорошо знакомо, грело душу родителям Остин. И потом, их старший сын Джеймс учился в колледже Святого Иоанна, а дядя миссис Остин по-прежнему возглавлял Бейллиол. Конечно, для двух маленьких девочек это вряд ли было большим утешением, зато успокаивало родителей. И видимо, миссис Остин решила, что может доверять выбору сестры, и отбросила все сомнения по поводу отъезда из дома семилетнего ребенка. Все же некоторая попытка оправдаться слышится в том, как спустя десятилетия она уверяла, что Джейн сама настояла на том, чтобы ехать с Кассандрой: «Да если б даже Кассандре должны были отрубить голову, Джейн тоже подставила бы свою»[22]. Впрочем, внучка миссис Остин Анна (дочь старшего сына, Джеймса), которая и передает эту историю, относит все эти рассуждения к отъезду в другую школу, когда Джейн уже исполнилось девять. Если так — решение родителей, принятое двумя годами раньше, становится еще менее понятным.

Да, истосковавшись по Кассандре за время поездок той в Бат, Джейн не хотела расставаться с ней снова. И несомненно, деля с сестрой спальню и первые секреты, она получала то тепло, которого тщетно ждала от вечно занятой матери. Но все-таки Джейн была слишком мала, чтобы понимать, что на самом деле значит уехать из родного дома и оказаться под надзором незнакомых людей. В ее жизни это была вторая «ссылка».

Не сохранилось письменных упоминаний о том, встречалась ли миссис Остин с миссис Коули. Неизвестно, кто из родителей отвез дочерей в Оксфорд весной 1783 года, однако сразу после их отъезда родители отправились в путешествие. Это значит, что не виделись они достаточно долго.

Миссис Коули селила учениц в собственном доме, как и Остины. Ребенку, выросшему на деревенском просторе, вероятно, было нелегко привыкнуть к городскому дому. И потом, для семилетки, которая прежде никогда не задумывалась о времени, школьный семестр представлялся целой вечностью. А чувство беспомощности и утраты дома, родителей, братьев, знакомых лиц и мест сделало мир вокруг унылым и мрачным.

Пансионы для девочек были достаточно распространенным явлением в Англии 1780-х, и не в последнюю очередь потому, что содержание подобной школы было одним из немногих достойных способов заработка для женщин. Чтение оставленных об этих школах воспоминаний способно не только изумить, но и привести в ужас. В то же самое время, когда девочки Остин прибыли в Оксфорд, семилетняя Элизабет Хэм, дочь состоятельных родителей из Западной Англии, оказалась в «Школе мадам Такер» в Уэймуте, где учениц кормили по принципу «съела хлеб — понюхала сыр» и укладывали спать всех вместе в гостиной. Изо дня в день Элизабет сидела на деревянной скамье в одной и той же непроветриваемой комнате и часами шила до рези в глазах, а миссис Такер время от времени оживляла обстановку, принимаясь вслух читать «Путешествие пилигрима»[23]. Девочку забрали из школы, когда она подхватила чесотку, но, как только она поправилась, ее отправили в еще худшее заведение в Тивертоне, которое содержали две весьма благовоспитанные сестры. Здесь ее положили в одну постель с ученицей на пять лет старше, которую сочли подходящей компаньонкой, поскольку она тоже была из Уэймута. Но та задолго до рассвета спихивала соседку с кровати, и Элизабет, вся дрожа, сидела, на полу холодными утрами.

Делить постель с соученицей было вполне обычным делом[24]. Горячо любимая сестра Артура Янга[25] Боббин заболела в своем модном лондонском пансионе, где спала на тесной грязной кровати вдвоем с глухой девочкой, которая, кроме прочего, всегда лежала на одном боку, что причиняло Боббин мучительное неудобство. Как и Джейн, она была деревенским ребенком, привыкшим бегать на свежем воздухе. Но ученицам запрещали бегать, на улице они находились очень недолго, а еще их крайне скудно кормили. «Она ненавидела школу, — писал отец Боббин после ее ранней смерти. — О, как я сожалею, что мы отправили ее туда»[26].

Дети в школах зачастую голодали, поскольку их директрисы сами сражались с бедностью. Так, например, в тивертонской школе, где очутилась Элизабет Хэм, на завтрак давали кружку горячей воды, забеленной молоком (чай девочки могли покупать сами), и крошечную булочку, на обед — вареную баранину или пудинг из почек. К вечернему чаепитию приходила старушка, которая продавала сухое печенье, три штуки за полпенни, к нему тоже давали горячей воды. А на ужин был хлеб с сыром и сидр. Что до занятий, девочки учили наизусть отрывки из «Словаря» Джонсона, зубрили учебники грамматики и географии. Никто не проверял, что и как они усвоили. Они читали Библию по утрам и историю Англии или Древнего Рима в полдень, учитель правописания и арифметики занимался с ними каждое утро с одиннадцати до полудня, и дважды в неделю приходил учитель танцев. Иногда у учениц бывали своеобразные праздники, когда им позволяли навещать окрестные фермы, где они объедались свежим хлебом и топлеными сливками. Девочки не могли ни на что пожаловаться в своих письмах домой, так как письма «исправлялись» и запечатывались учительницами. Для Элизабет Хэм худшим стало то время, когда ее еще с несколькими ученицами оставили в школе на рождественские каникулы, — и они не только голодали, но и замерзали. Как-то поздним вечером она с удивительной предприимчивостью спустилась вниз и украла жареную гусиную ногу, пока учителя развлекались на своей вечеринке, — так и тянет поаплодировать маленькой воришке, когда читаешь это.

Конечно, не все девочки проходили через подобные испытания, и хочется надеяться, что миссис Коули своих подопечных хотя бы кормила более-менее сносно. Мария Эджуорт[27], тоже в семилетнем возрасте отправленная в школу, в Дерби, после смерти матери и вторичной женитьбы отца, прожила там по крайней мере год, не бывая дома, и всегда вспоминала школу с теплым чувством. Их учили французскому, итальянскому, танцам, вышиванию, каллиграфии, а еще она развлекала соучениц тем, что по ночам, когда они укладывались спать, рассказывала разные истории. Попав потом в гораздо более престижную лондонскую школу, Мария не очень-то обрадовалась, ведь там ее заставили носить специальный корсет для позвоночника и металлический воротник — чтобы исправить осанку.

Но примеров ужасающего убожества школ для девочек гораздо больше, и ведь выбирали их для своих дочерей богатые и, казалось бы, сведущие родители. Приятельница доктора Джонсона[28] миссис Траль в 1783 году отправила своих дочерей Гарриет и Сесилию, четырех и пяти лет, в пансион; там случилась эпидемия кори, Гарриет умерла, а Сесилию спасло только вмешательство матери. Однако в десятилетнем возрасте ее вновь отослали в школу. Ровесница Джейн Остин Мэри Батт, которая затем стала писательницей миссис Шервуд, также перенесла эпидемию кори в своей школе — в одной с ней комнате от этой болезни умерла девочка, и рядом с ней не было ни матери, ни отца, которые, скорее всего, ни о чем и не догадывались, пока ее не стало.

Школу миссис Коули это несчастье тоже не обошло стороной. Директриса решила перевезти своих немногочисленных учениц из Оксфорда в Саутгемптон, что родители Остин, скорее всего, только приветствовали, поскольку это было ближе к дому. Но в портовый Саутгемптон в большом количестве прибывали войска из-за границы, и летом 1783 года они принесли заразную лихорадку, которая расползлась по всему городу. Обе девочки Остин и их кузина Джейн Купер тоже заразились. Миссис Коули почему-то не сочла необходимым известить родителей — то ли полагая, что справится сама, то ли попросту из бессердечности и равнодушия. К счастью, Джейн Купер не послушалась запрета писать домой и умудрилась послать сообщение матери в Бат. Встревоженные миссис Купер и миссис Остин тотчас появились в Саутгемптоне. Болезнь Джейн Остин к тому времени так обострилась, что опасались за ее жизнь.

22

Анна Лефрой — Джеймсу Эдварду Остину-Ли, декабрь 1864 г.

23

«Путешествие пилигрима» — нравоучительный роман английского писателя и проповедника Джона Баньяна (1628–1688), считается одним из самых значительных произведений английской литературы. — Примеч. пер.

24

Это была обычная практика даже в самых дорогих и престижных мужских средних школах. Известный английский политик сэр Филип Фрэнсис (1740–1818), отправляя сына в Харроу, специально оговаривал: «Я настаиваю, что он должен спать в кровати один. Его учебу предоставим судьбе… а вот о его здоровье и нравственности мы должны позаботиться».

25

Артур Янг (Юнг; 1741–1820) — английский писатель и публицист, автор романов и статей, посвященных сельскому хозяйству и экономике Англии. — Примеч. пер.

26

Артур Янг. Автобиография.

27

Мария Эджуорт (1767–1849) — ирландская писательница и педагог, автор педагогических сочинений, сборников дидактических рассказов для детей и принесших ей известность «ирландских» романов. — Примеч. пер.

28

Доктор Сэмюэль Джонсон (1709–1784) — английский ученый-лексикограф и писатель, автор Словаря английского языка (1755), философской повести «Расселас, принц Абиссинский» (1759), литературно-критических «Жизнеописаний наиболее выдающихся английских поэтов» (1779–1781) и др. — Примеч. пер.