Месть

Его снова стукнуло что-то твердое, и он опять содрогнулся от ужаса. Ударявшая по нему штуковина плавала на поверхности. Харден схватил ее рукой и поднес находку к глазам. Кусок тикового дерева. Часть комингса кокпита.

Вокруг него плавали другие предметы. Обломки дерева, пенопласт.

— Кэролайн! — снова позвал он.

Внезапно из тумана проступили очертания какого-то белого и массивного предмета. Харден поплыл в его сторону. Спасательный жилет ограничивал его движения. Он вытянул вперед руки и оттолкнулся от воды ногами. Колени пронзила боль. Плавающий предмет удалялся от него, покачиваясь на волнах. Харден стремительным рывком дотянулся до него. Его пальцы заскользили по гладкой поверхности, и он отпрянул с ощущением, что прикоснулся к живой плоти.

Но затем он узнал шлюпку «Сирены». Точнее говоря, половину шлюпки, как будто ее отрезали ножом. Она плавала вверх дном: пенопластовая прокладка не давала ей утонуть. Харден ухватился за обломанный конец. Дно шлюпки было скользким от наросших на него водорослей.

Если ему удастся перевернуть шлюпку и залезть в нее, то поле его зрения увеличится. Вытянув руки, Харден ухватился за оба планшира. Не обращая внимания на боль, пронзившую правый локоть, он тянул один край разломанной шлюпки вниз, а другой толкал вверх. Шлюпка наклонилась и вырвалась из его рук.

Харден догнал ее и попытался схватиться за толстый киль. Шлюпка снова накренилась, и он опять не сумел ее удержать. Тогда, подплыв к обломанному краю, он со всей силы потянул за него. Край шлюпки медленно погрузился под, воду. Но пенопласт отказывался тонуть. Харден поднял ноги, уперся ими во внутреннюю сторону планшира и надавил всей массой своего тела. Шлюпка перевернулась.

Хардена отшвырнуло назад. Он выплыл на поверхность, кашляя и задыхаясь. Соленая вода щипала его глаза и горло. Найдя шлюпку, он поплыл за ней вдогонку. Корма шлюпки высоко поднялась, а обломанный конец ушел под воду. Ухватившись за него, Харден развернулся и попытался сесть на дно шлюпки, но понял, что та может перевернуться. Тогда он еще сильнее вытянул назад руки, ухватился за внутренние шпангоуты, подтянулся и уселся на дно. Корма шлюпки поднялась еще выше. При помощи набегавших волн Харден медленно продвигался все дальше и дальше, пока наконец не примостился на корме шлюпки по пояс в воде. Его ноги свисали над разломом. Харден подтянул их в шлюпку, по-прежнему опасаясь акул.

— Кэролайн!

Шлюпка закачалась, как ванька-встанька. Она могла выдерживать тяжесть Хардена, только если он не шевелился. Неожиданно она опасно накренилась, угрожая вывалить его обратно в море. Харден осторожно изменял свою позу, пока не оперся плечами о поперечину. В таком положении он мог оглядываться по сторонам.

Дождь и спустившийся туман ограничивали поле зрение пятьюдесятью футами. Харден видел обломки яхты, куски тиковых досок, посуду, обрывки парусов, возможно, разодранных винтами корабля.

Фибергласовый корпус «Сирены» затонул почти мгновенно. Харден содрогнулся. Вероятно, яхте еще осталось погружаться милю или две, пока она не коснется холодного, илистого океанского дна, где чудовищное давление воды раздавит все лампочки. Сперва настольные лампы и фонари в каюте, затем ходовые огни.

— Кэролайн!

Вскоре он заметил переднюю половину шлюпки и выпрямился, чтобы разглядеть ее получше. Может быть, Кэролайн сумела забраться в нее так же, как он забрался на свою половину? Течение развернуло обломок, и Харден увидел, что разломанный корпус пуст. Затем он исчез из поля зрения.

Харден снова и снова звал Кэролайн по имени и напрягал слух, надеясь услышать отклик. Он поднимал голову, вытягивая шею. Становилось темно. Неужели она потеряла свой спасательный жилет? Или ее засосало под корабль? Может быть, она находится без сознания в сотне футов от него? Шли часы, а он все продолжал выкрикивать ее имя.

Глава 3

Супертанкер «Левиафан» был самым большим судном в мире. В своих огромных резервуарах он мог перевезти миллион тонн нефти и, находясь в плавании, казался оторвавшимся от суши полуостровом.

Гигантский корабль просто не замечал волн, на которых «Сирена» качалась вверх и вниз. Его тупой нос разглаживал их, как утюг, оставляя за квадратной кормой воду, такую же спокойную, как в укромной бухте.

«Левиафан» имел в длину 1800 футов — девять городских кварталов, — и во время шквалов его нос был невидим с мостика. Далекое пятнышко, которое Питер и Кэролайн заметили на горизонте, решив, что это борт пересекающего их курс судна, было на самом деле носом «Левиафана», нацеленным точно на них.

Два дня спустя — после того как «Левиафан» разгрузился в Гавре и начал обратный путь в Персидский залив — два более старых и относительно небольших танкера водоизмещением по сто тысяч тонн каждый столкнулись в переполненном кораблями Ла-Манше. К счастью, повреждения оказались небольшими. Пустой танкер, направлявшийся в океан, исправил поломки на ходу. У встречного корабля, капитан которого был склонен игнорировать правила судовождения, оказались пробиты несколько листов обшивки корпуса, и немного нефти — не более двухсот тонн — вытекло в море.

Нефть, разлившуюся по поверхности воды, пригнало к побережью Корнуэлла, где ее жертвами стали несколько тысяч чаек. Рыбаки, фермеры, владельцы магазинов и художники опускались по скалистым утесам к морю и собирали несчастных птиц, которые отравились, пытаясь счистить сырую нефть с перьев. Люди оборудовали полевой госпиталь, чтобы отмыть птиц от нефти и содержать их в тепле, пока они не обсохнут.

Доктор Ажарату Аканке, молодая африканка, присоединилась к спасателям под вечер, когда закончилось ее дежурство в местном госпитале. К тому времени пляж был усеян мертвыми птицами, а крики живых постепенно ослабевали. Ажарату приходилось и раньше участвовать в подобных спасательных операциях. Увидев, что большинство птиц погибло, она прошла мимо главного нефтяного пятна, покрывшего гальку несколькими дюймами вонючей смолы, и стала искать там, куда еще никто не успел добраться.

Ажарату была стройной женщиной с очень темной кожей, высокими скулами, узким носом и изящными губами, которые говорили о том, что в числе ее предков были арабские или португальские работорговцы. На шее у нее висел простой золотой крестик на тонкой цепочке.