Буйство

— Если нам не удастся сдать дом в аренду, мы сможем продать его как совладельцы.

— Кому? Я, откровенно говоря, не уверен, что сейчас самое подходящее время вкладывать деньги в недвижимость на Манхэттене.

— Рынок недвижимости подвержен цикличности. Сейчас на рынке затишье, и именно поэтому надо браться за дело — скоро начнется подъем.

— Теорию циклов придумали те, кто предпочитает иллюзии здравому анализу.

Крис двинулся к двери.

— Пойдемте, — произнес он. — Совершим небольшую прогулку.

— Сейчас? — удивился Банкер.

— Я хочу показать вам следующий цикл.

— Сколько вам лет, Крис?

— Ну, вы идете со мной?

— Я спросил о возрасте, потому что сам слишком молод, чтобы занимать это место. Тем более странно мне слушать кого-либо, кто моложе меня.

— Я прошу только полчаса. Ленч за мой счет.

— Я пока еще могу позволить себе ленч за свой счет.

Но он все же согласился отправиться с Крисом на Шестую авеню. В этот ясный летний день улица была заполнена людьми, вышедшими из офисов на перерыв.

— И на что я должен смотреть?

— На лица и на здания. Они очень молоды. Молоды эти парни и девушки. Только что построены эти здания.

— И наполовину пусты.

— Об этом мы еще поговорим. Но все эти люди, приезжая сюда, тратят часы на дорогу.

— Многие приезжают сюда из пригородов.

— Вы хотели бы жить в пригороде и ездить сюда каждый день?

Банкер пожал плечами:

— Никогда не думал об этом.

— Они хотят жить здесь и ходить на работу пешком.

— Вы не можете перенести сюда пригороды.

— Нет, конечно, но пригороды перенаселены и будут расширяться. Однако загородный дом уже не по карману обычной семье. В то же время население увеличивается. Мой класс в Фордхаме десять лет назад имел вдвое меньше учеников. Идет беби-бум. Всем нужно будет жилье, и строительство этого жилья мы начнем с этой башни на Пятьдесят седьмой стрит.

— А вы уверены, что все они там поместятся? — с сарказмом спросил Банкер.

— Как только мы завершим это здание, примемся за Шестую авеню. Эта улица только и ждет строителей.

— Если только Линхольн-центр не займется там строительством, никто не захочет покупать такую дорогую землю под застройку.

— Шестую авеню захотят, — пообещал Крис. — Люди должны где-то жить.

— Крис, ваша теория базируется на постулате, что сдавать здания в аренду выгодно. Выгодно, но где-нибудь в Лондоне, на Тайме-сквере.

— Нет. Деньги придут именно сюда.

— Это очень оригинальное утверждение.

— Остальной мир идет ко всем чертям. Половина мира — диктатуры, в другой половине — революции. Верно?

— Ну, допустим.

— Но в любом, даже самом убогом месте есть люди с деньгами. Куда они собираются их вложить?

— В Гонконг.

— Но китайские коммунисты его скоро заберут.

— В Бейрут.

— Там дела еще хуже.

— В Лондон.

— В Англии национализируют все подряд.

— В Женеву.

— А швейцарские скачки инфляции? Определенно нет. Все хотят видеть свои деньги там, где с ними ничего не случится. А в мире только одна стабильная демократия, где правительство уважает деньги, — Соединенные Штаты. И эти люди будут покупать квартиры, начинать свой бизнес и приобретать в аренду офисы. Самое надежное место в Америке для вложения капитала — Нью-Йорк. Поэтому позвольте мне посоветовать...

— Что вы изучали в колледже? — прервал Банкер.

— Мой отец говорил мне, что мне нужно изучать все и на протяжении всего времени, пока я могу удержать в руках газету. Позвольте мне сказать вам кое-что.

— Что именно?

— А не захватить ли нам рынок до того, как осторожные ребята придут на него?

— Черт побери, сколько тебе лет?

— Двадцать три, — соврал Крис.

— А ты уже хочешь захватить весь рынок?

Во вторник вечером собрались полицейские, получившие свидетельства об окончании учебного заведения Фордхама на Манхэттене. Там проходили обучение те, кто работал в полицейском департаменте Нью-Йорка, — сержанты, стремящиеся стать лейтенантами, лейтенанты, примеривающие знаки отличия капитанов, а также детективы, занятые расследованиями убийств, ограблениями и борьбой с организованной преступностью. Крис Таггарт с нетерпением ждал десяти часов, когда все должны были собраться на фуршет после торжественной части.

У него был опыт общения с дядей Имоном, и он знал, как нужно было держаться со служителями закона. Правилом было — вести себя почтительно и обращаться к хмурым, подозрительным полицейским как к приветливым друзьям и не задавать лишних вопросов. Следовало также казаться могущественным и богатым, чтобы полицейские не подумали, что вам от них что-то нужно.

На вопрос «Чем вы занимаетесь»? Крис ответил:

— Я строю здание на Пятьдесят шестой авеню.

— Это здание для офисов?

Таггарт кивнул:

— Тридцать этажей.

— У меня брат строитель. Он электрик.

— Как его дела?

— Ему дали под зад.

— Если ему понадобится работа, пришлите его ко мне. Я — Крис Таггарт.

Они пожали друг другу руки.

— Ник Помодоро. А это мой коллега, Чарли Добсон. — Добсон хмуро глянул на Ника. — Крис строит здание на Пятьдесят шестой.

— Вот как? А что будет со зданием на Пятьдесят седьмой? Ветер сдувает с этого здания паркетные плитки прямо на улицу.

— Я как раз собираюсь взять это строительство в свои руки.

— В самом деле?

— Я завершу строительство к осени. А вы чем занимаетесь сейчас?

— Расследованием убийства.

— Это серьезное дело.

— Это верно, — согласился Ник, и даже Добсон смягчился до того, что сказал Крису свое мнение об его работе:

— Это чертовски выгодный бизнес.

Таггарт вернулся домой поздним вечером. У него появились кое-какие связи среди полицейских. Сержант, занимающийся вопросами борьбы с уличной преступностью, имел большой долг в бридж, и Крис пообещал одолжить ему денег. Патрульный сержант, к которому многие в полиции относились с уважением, был вынужден уйти со службы по возрасту, и компания Криса предоставила ему место в охране на одном из заводов.

По средам Крис регулярно посещал бар рядом с новым департаментом полиции. Там часто бывали полицейские. По вторникам Крис посещал столовую Пятого полицейского округа. По пятницам он присоединялся к дяде Имону и его друзьям на их пирушках. А по понедельникам он бывал в «Салуне Армстронга», который часто посещали ученики одного из юридических учебных заведений.

Этим летом «Таггарт констракшн» перечислила деньги в фонд вдов служащих полицейского управления. Часть земли, принадлежавшей его семейству, Таггарт предоставил для лагерей бойскаутов, которые финансировались полицейским управлением. И осенью он основал фонд памяти Майкла Таглиона, и этот фонд приобрел тысячу пуленепробиваемых жилетов для департамента полиции Нью-Йорка.

Крис вложил немало денег, чтобы придать себе новый имидж — имидж бизнесмена. Поначалу у него в голове долго крутилась мысль о том, чтобы приобрести какой-нибудь потрясающий автомобиль, вроде «роллс-ройса», но затем он решил, что лучше украсить свой офис в строящейся на Пятьдесят седьмой стрит башне так, чтобы он буквально ошеломлял посетителей. Но, поразмыслив, он от этого отказался и вернулся к прежней идее.

— Мой старик всегда ездил в машине «линкольн-континенталь», — сказал он как-то Чрил Чемберлен.

— И что? — Та застегивала свою сумочку. Ее коллега, Виктория Маттеус, расчесывала волосы с такой энергией, что казалось, хотела их вырвать. Обе всего год назад окончили институт проектирования.

— Я только старался объяснить, что мне нужно.

— Не очень понятно, — холодно заметила Чрил.

Иногда Таггарт думал, что он давно уволил бы обеих, если бы они не были так потрясающе красивы. Обе они работали фотомоделями и, когда их возраст стал приближаться к тридцати, обе принялись изучать архитектуру. Если не обращать внимания на цвет волос, они выглядели, как сестры. У них были прелестные лица, прямые длинные волосы и гибкие тела, которые, казалось, проектировались долго и очень тщательно. У них также было обыкновение, которое очаровывало Криса: одна из них могла хлопнуть другую рукой или боднуть головой, и между ними, как электрический разряд, пробегал смех. Даже взгляд выражал их веселый характер. Сегодня, однако, они не смеялись.