Страница 37 из 55
– Согласен, – ухмыльнулся Полубой. – Кстати, Ричард, у меня есть фляжка со спиртом. Для медицинских надобностей. Не желаете подлечиться? Пятьдесят граммов спирта вернут вам нормальное состояние.
– Нет уж, благодарю. – Сандерс сглотнул слюну. – Сейчас мне кажется, что пить я больше не буду никогда и ничего. Впрочем, возможно, я заблуждаюсь.
Глава 11
Нижний город
За стеной кого-то били, возможно ногами, и он орал диким голосом, требуя справедливости, грозя страшными карами, вплоть до того, что пожалуется какому-то Тригге, и клялся, что последнюю дозу «виртухи» принял чисто случайно. Сандерс попробовал накрыть голову подушкой, но сон уже пропал. К тому же во рту был мерзкий привкус желчи, и, собравшись с силами, он доплелся до ванной и напился воды.
Полубой похрапывал как ни в чем не бывало, и никакого дела до скандала за стеной ему не было.
За единственным окном вставал серый день. Иллюминация на соседнем здании, до которого было рукой подать, высвечивала серые стены и немытые окна. Одним словом, и погода, и состояние Сандерса, и свара за стеной составляли нормальный депрессивный коктейль алкоголика после утреннего пробуждения. Именно в такие часы приходят безрадостные мысли о напрасно прожитой жизни и человек начинает искать веревку, вставляет в рот ствол или прыгает из окна.
Сандерс вспомнил вчерашний разговор с мичманом. Да, конечно, можно доложить, что русский свихнулся и прочесывает Хлайб, несмотря на то что надежды на успех нет, но если Полубой в одиночку каким-то чудом и вправду обнаружит Керрора, то скандал будет колоссальный. И даже не на уровне спецслужб, а на правительственном. Из Конторы Сандерс вылетит с треском и с такой характеристикой, что ни одна самая последняя уличная банда, специализирующаяся на ограблении старушек, выходящих из церкви, не возьмет его в свои ряды. Прощайте, престижная работа, модные курорты, кипящий в крови адреналин. Дик представил себя в какой-нибудь подворотне, в рванье, исполняющим на губной гармонике жалобные мелодии в надежде наскрести мелочи на кусок хлеба, и вздрогнул. Нищета была его навязчивым кошмаром всю жизнь. От нее он бежал в колледж, зубрил как сумасшедший, рвался в отличники в Дабл-Пойнте, не жалел ни себя, ни других на заданиях. Так что же теперь, из-за тупого, как армейский сапог, мичмана кинуть под хвост карьеру, а с ней и всю жизнь?
Скрипнув зубами, Сандерс поднялся, размял мышцы, сделал несколько глубоких вдохов и принялся отрабатывать приемы рукопашного боя в ограниченном пространстве – места в номере было немного, а кроме того, эта система требовала полного контроля сознания, и места в голове на упаднические мысли не оставалось.
Через пять минут он стал задыхаться, через десять его прошиб пот, и он всерьез разозлился на себя, через двадцать исчезли убогий гостиничный номер, хмурый рассвет, крики за стеной, и были только он и тени, которые необходимо нейтрализовать, чтобы остаться в живых.
– Ничего. Впечатляет, – донеслось до Сандерса словно из другого измерения.
Он вынырнул из призрачной схватки, будто из мутной воды, сделал несколько дыхательных упражнений. Полубой сидел на кровати, свесив ноги, и, почесывая растительность на выпуклой груди, с одобрением смотрел на него.
– Когда вы встречаетесь с дамочкой, что передала вам перстень? – спросил Сандерс.
– Завтра. Сегодня я хотел оценить обстановку в городе и хотя бы в общих чертах составить план действий. Вы со мной?
– Да, – коротко ответил Сандерс и ушел в ванную.
Ледяная вода полностью возродила его к жизни, он ощутил зверский голод и подумал, что вчерашнее обещание не употреблять алкоголь никогда в жизни было, возможно, несколько поспешно.
Драка за стеной прекратилась, и теперь там распевали в три голоса под аккомпанемент бьющейся посуды. Лопоухого портье за конторкой сменила стриженная наголо девица с бордовым румянцем во всю щеку. Не отрываясь от журнала, она смахнула с конторки карту-ключ, спросила, остаются ли постояльцы еще на сутки, после чего окончательно потеряла к ним интерес.
В ближайшем баре Сандерс и Полубой, не сговариваясь, заказали по яичнице с беконом и по две чашки кофе. Сандерс вдобавок выпил стакан апельсинового сока с привкусом аптеки. Прикончив яичницу, Полубой разложил на столе мятый лист бумаги.
– Схема разделения города на сферы деятельности кланов, – пояснил он, – Мигель достал у приятеля из полиции.
Сандерс присмотрелся. Город, зажатый между башнями, был поделен на пять неравных секторов, в которые были вписаны названия кланов.
– Если вы хотите приступить к расспросам, то, думаю, следует начать с вот этого, – он ткнул пальцем в самый маленький сектор с вписанным от руки названием клана: «Сигевару», – здесь меньше всего народу. От силы тысяч семьсот. Можно отбросить серьезные организации типа банков и представительств международных компаний, если таковые имеются на Хлайбе, – без Уолша нас и на порог не пустят, а по высшему эшелону общества он уже прошелся. Стало быть, остается уличная шпана, обыватели, мелкие и крупные гангстеры, которые сгруппировались под кланом Сигевару. Я полагаю, тысяч пятьсот, ну шестьсот от силы.
Словно не заметив издевки, Полубой сложил бумагу, спрятал ее в карман и залпом допил кофе.
– Согласен. Ко всему прочему моя вчерашняя знакомая сказала, что работала на Сигевару и перстень к ней попал именно тогда. Оружие у вас есть?
– Огнестрельное оружие в Нижнем городе не применяет даже полиция, – напомнил Сандерс.
– Я знаю, – кивнул Полубой и пристукнул по полу завернутой в ткань саблей. – Вам надо будет что-нибудь приобрести. Думаю, труда это не составит. Итак, приступим?
Сандерс едва успел отклонить голову. Арбалетная стрела ударила в деревянный брус и, басовито гудя, мелко задрожала. Брызгами разлетелись щепки. Сандерс вскользь принял на лезвие удар мачете, увел его в сторону и косым ударом снизу развалил нападавшему щеку. Взвыв, тот опрокинулся на спину.
– Дверь, Ричард! – крикнул Полубой.
Сандерс оглянулся. Стальная решетка со свистом вылетела из притолоки и плотно вошла в пазы на полу, закрывая путь к отступлению.
Бармен вновь навел самострел на Сандерса, и тот, пригнувшись, бросился к нему. Щелкнула тетива, стрела рванула волосы, как брошенная любовница. Перемахнув стойку, Сандерс с лету врезал бармену в лоб эфесом «бастарда» и пригнулся к пульту, пытаясь определить, как убирается решетка.
Полубой, дико ревя, бушевал в толпе, расшвыривая облепивших его аборигенов. Ему даже некогда было вытащить саблю – настолько плотно наседала на него толпа.
Через стойку полезли багровые потные морды – кто с битой, кто с цепью, а большинство с длинными тяжелыми ножами, напоминавшими мачете. В ограниченном пространстве большая длина оружия не давала Сандерсу преимущества, и он широко взмахнул клинком, заставляя отпрянуть наиболее настырных. Один не успел и, поддерживая на весу разрубленное предплечье, отбежал в сторону. Парируя и нанося удары, Сандерс пробился к Полубою и встал спина к спине.
– Дверь не открыть! – крикнул он.
– Прикрой меня. – Несколькими ударами очистив вокруг себя пространство, Полубой ухватил подпирающий потолок деревянный брус и рванул его, выдирая из пола. Затрещал выворачиваемый паркет. Мичман вырвал брус, перехватил и завертел вокруг себя, как силовой жонглер на арене цирка. – Эх, мать вашу…
Фальшпотолок просел, посыпались обломки светящихся панелей, завизжали женщины. Воздух загудел, рассекаемый огромным брусом, и нападавшие на мгновение остановились. Полубой шагнул вперед. Два-три завсегдатая неудачно подставились. Послышались хруст костей, крики. Толпа отхлынула.
– Спину прикрой!
Сандерс, оскалившись, сделал несколько выпадов, рубанул по руке, неосторожно махнувшей битой, смазал кому-то эфесом по зубам, выигрывая время. Полубой перехватил брус под мышку, как рыцарское копье, и с диким криком бросился на дверь. Решетка вылетела вместе с косяком и притолокой, и мичман, по инерции вынеся заодно и двери бара, вырвался на улицу. Сандерс, пользуясь минутным оцепенением толпы, выскочил вслед за ним.