Страница 44 из 67
Я сильнее прильнула к нему и попыталась набрать в саднящие легкие воздуха.
– Сегодня я ушла из школы после третьего урока. Родители были дома. – Я шмыгнула и закашлялась, всхлипнув несколько раз. – Они сказали, что хотят развестись. Они все время скандалили, и в прошлые выходные, – икота прервала меня. – В прошлые выходные Итану захотелось посмотреть на мою комнату. Я показала ему. Но родители начали снова скандалить. Они не знали, что мы были дома. Было так неловко. Я наговорила им столько ужасных вещей. Потом убежала.
Он крепче обвил меня руками, и вытирая глаза о его толстовку, я продолжила хрипящим, каркающим голосом:
– После этого они больше не ругались. Я подумала, что наконец-то все уладилось. Но всё оказалось гораздо хуже. Наверное, всю неделю они думали. Сегодня они объявили, что больше не хотят жить вместе. Из-за меня. Из-за того, что я наговорила им тогда. Сказали, что не хотят причинять мне боль своими скандалами. Но я не хочу, чтоб они из-за меня расходились.
Все это время Крис молчал, давая мне излить боль в его объятиях. Даже сейчас, когда из меня рвались рыдания, и не было слов, он не отпускал меня. Казалось, мы простояли вечность, обнявшись в открытой двери.
Наконец, ослабив объятия, он позволил мне выскользнуть из его рук, чтобы видеть меня, и неуклюже убрал пряди мокрых волос с моего лица. Он вытер большим пальцем дорожки слез с щеки и строго посмотрел мне в глаза.
– Сладкая, конечно же ты не разводила родителей. Им нужно разобраться в своем дерьме, в этом нет твоей вины.
Не знаю почему, но когда он назвал меня сладкой, мне захотелось снова разреветься. Хорошо, что он взял меня за руку, втянул в дом и закрыл дверь. Это отвлекло меня и помогло взять себя в руки.
Крис завел меня в свою комнату и усадил на кровать у окна. Натянув манжеты розовой толстовки на запястья, я вытерла ими глаза. Достав из ящика стола пачку бумажных салфеток, Крис дал мне одну. Убедившись, что я вытерла нос и глаза, он сказал:
– Не уходи. Я сейчас вернусь.
В горле пересохло, словно по нему прошлись наждачной бумагой. Не в состоянии вымолвить ни слово, я не стала спрашивать, куда он идет, а только кивнула. Как только он вышел за дверь, до меня дошло, где я нахожусь. Под ложечкой неприятно засосало.
Крис поддержал меня, но слишком многое встало между нами за последние дни. Воспоминание о том, как его пальцы переплелись с пальцами блондинки, заставило меня встать с кровати и найти другое нейтральное место. Но, если честно, в комнате не было ни одного уголка, где мне было бы комфортно, так что я просто подошла к окну и выглянула во двор, где в прошлые выходные Крис с Итаном играли в баскетбол.
В моей жизни всё было хорошо. Может быть, слишком хорошо слишком долгое время. Без каких-либо серьёзных проблем. У меня были хорошие друзья, чтобы тусить. Хорошие оценки, которыми можно было хвастаться. И первый, удивительный поцелуй, который навсегда останется в памяти. Но ничто не вечно под луной. Мне следовало это знать.
Тихий кашель дал понять, что Крис вернулся. Он всунул мне в руку дымящуюся чашку.
На мой вопросительный взгляд, он ответил с легкой улыбкой:
– Чай полезен для души.
В комнате запахло сладким ароматом клубники и ванили. Я сделала глоток и чуть согрела руки чашкой, продолжая блуждать взглядом по дворику.
Крис остался стоять возле меня. Он стоял так близко, что мы соприкасались руками. Хотя боль ещё не отпустила, было приятно снова находиться рядом с ним. Он глубоко вдохнул и произнес:
– Тебе повезло, что твои родители пока находятся на той стадии, когда разговаривают с тобой и друг с другом о таких вещах как развод. Когда разошлись мои родители, они далеко перешли эту стадию.
Это не прозвучало так словно, он пытается сравнивать с собственными проблемами. Нет, он просто хотел вовлечь меня в разговор, давая мне возможность выговориться. Я подняла голову, и стала рассматривать его, пока он смотрел в окно.
– Как это было у тебя? – спросила я чуть погодя.
– Ну, сначала было довольно тяжело, – он с грустным видом пожал плечами. – Однажды я пришел домой, а папы уже не было. Не было ни слов прощанья, ни письма, ни телефонного звонка. Он просто ушел.
Отстой. На мгновение, я посчитала себя счастливым человеком.
– Первые признаки его жизни мы с Итаном получили через два чертовых месяца, и я знаю: он позвонил только потому, что мама просила его поговорить с нами. Ведь это она, а не он, видела как мы страдаем.
Я сделала еще один глоток чая, не отрывая взгляда от его профиля.
– Что он сказал вам в тот день?
– Что–то насчет того, что ему нужно время чтобы разобраться в своей жизни и во всем этом дерьме. Ну, он довольно быстро разобрался. Переехал к своей секретарше сразу же, как ушел от нас. – Его усмешка прозвучала не так печально, как усмешка Итана, когда он в первый раз сказал, что отец не придет на ужин. На мой взгляд, Крис смирился с тем, что его родители живут раздельно. Итан, скорее всего, нет.
– Два года назад я начал видеться с отцом. Не часто, только на день рождения и Рождество и еще один-два раза в год. Сейчас все в порядке. У нас комфортные отношения.
– А Итан? – я просто не могла не спросить.
– Ему было труднее. Итан не простил ему. Они не виделись с тех пор, как отец ушел. Думаю, Итану нужно время. Может, когда мы будем в колледже, или же в один прекрасный день... когда-нибудь. – После небольшой паузы, Крис повернулся ко мне и заправил несколько прядей волос мне за ухо. – Если родители говорят с тобой и пытаются сделать то, что по их мнению лучше для тебя, это говорит о том, что ты очень дорога им. Они расходятся не из-за тебя. Ты единственная, кто удерживал их вместе. Но ты не можешь делать это вечно.
Он взял из моих рук чашку и поставил ее на стол, затем снова осторожно приобнял меня.
– А знаешь, что самое лучшее во всем этом?
Неужели в этом есть и хорошее? Я подняла голову, прижав подбородок к его груди и всматриваясь ему в лицо.
– Больше не будет скандалов, – тихо сказал он.
Никаких криков, воплей и слез? От этой мысли из моей груди вырвался глубокий вздох. Но несмотря ни на что, я предпочла бы, чтобы мои родители оба жили со мной в одном доме. Я просто не могла представить, что кого-то из них не будет рядом. Может быть, мне удастся уговорить их попытаться ещё раз…
Я сделала ещё один глубокий вдох, и знакомый запах Криса заполнил голову. На секунду мне показалось, что я могу отделиться от своего тела и взглянуть на ситуацию со стороны. Я больше не плакала, но Крис по-прежнему крепко держал меня. Что-то в этом было не так.
Я осторожно высвободилась из его объятий и взяла чашку с чаем, чтобы хоть чем-то занять руки и не держаться за Криса. Конечно, он заметил мой осторожный маневр и напрягся, на скулах заходили желваки, а брови сошлись вместе. Будто бы сейчас он вспомнил, что больше не хочет разговаривать со мной.
Я не могла больше оставаться с ним в одной комнате.
– Мне нужно идти,– пробормотала я, вручила ему практически пустую чашку и повернулась к выходу. Но Крис удержал меня за руку, не давая уйти.
– Подожди, – в его голосе слышалась умоляющие нотки, заставившие повернуться к нему.
Он очень долго смотрел на меня. Больше не было того арктического холода, который я ощущала утром. От его пылающего взгляда по коже разбегались теплые мурашки. Он что-то задумал: может быть, он собирается объяснить, почему поцеловал меня и тут же выкинул за борт. Но он продолжал хранить молчание.
Мне стало неуютно.
– В чем дело?
– Я, – он отвернулся, поставив чашку на край стола, и уставился в окно.
Если ему будет легче не смотреть на меня, хорошо, он собирается выкладывать то, что у него на уме? От его нерешительности становилось не по себе.
– Что, Крис?
Стоя позади него, я увидела, как поднялась его грудь, когда он, решаясь, сделал глубокий вдох. Мне захотелось выскользнуть из комнаты и убежать. Что бы он ни сказал, приятного будет мало. Дурных новостей на сегодня было предостаточно.