Мой милый жандарм

- Вы бесподобны! - отдал я дань таланту своей любовницы; далеко не каждый сумеет в такой ситуации запомнить преступника. - Но еще один маленький вопрос: вы никому не говорили о нашем с вами разговоре?

Жозефина тяжело вздохнула. Несколько мгновения она молчала, накручивая на пальчик локон, наконец нехотя произнесла:

- Когда мы с вами расстались, я навестила одного своего знакомого - инженера-путейца Матвеева. Он возглавляет одну из партийных ячеек Казанской железной дороги. Ему-то я и обмолвилась, словно невзначай, о типографии...

Жозефина внезапно умолкла, покраснев и отведя глаза в сторону. Все-таки, она считает их своими товарищами, - мелькнула обидная мысль. Но я не стал ее торопить, терпеливо ожидая продолжения. Вместо ответа она взяла листок с портретом и размашисто начертала карандашом несколько слов на обратной стороне.

- Инженер проживает где-то в районе Лефортово, точного адреса я сказать не могу... - с хрустом переломив карандаш, она с болью в голосе воскликнула: - Прошу вас, Деян, оставьте меня немедленно, не терзайте мое несчастное сердце!

Молча поцеловав ей руку, я быстро покинул комнату. Кровь азартно застучала в висках, предвещая скорую погоню. Сунув листок в руки скучающему Ильину, я возбужденно приказал:

- Срочно запроси адрес этого господина! Нагрянем с обыском прямо сейчас.

Пробежавшись глазами по тексту, филер перевернул листок и, всмотревшись в изображение, хмыкнул в седые усы:

- Интересный раскладец получается, Деян Иванович. Господин с рисунка знаком мне шапочно - это личный порученец генерал-лейтенанта Бухольца, окружного интенданта... Как бы нам не оплошать-то с обыском поспешным? Видится мне, что инженер этот мелкая сошка, и за ним другие фигуры стоят, крупного калибра.

Глава девятая

Петр Трофимович все утро брюзжал, какая я доверчивая и наивная особа. Помогать никчемному человечишке, каким ему представлялся Жорж, по его словам было краем легкомыслия и беспросветной глупостью. В чем-то я была с ним согласна, но на своем стояла твердо: обещание нужно выполнять, как бы ни хотелось обратного. Сердито нахмурившись, купец нехотя произнес:

- Вижу, тебя не переубедить. Что ж, поступай, как знаешь... - и неожиданно подмигнул мне с явным одобрением: - А что слово даденное блюдешь крепко, так за это от меня величайшее уважение тебе... Но будь осторожна, дочка, не дай обвести себя вокруг пальца.

- Хорошо, дядюшка, - беспрекословно кивнула я в ответ.

Петр Трофимович хмыкнул в бороду - ему нравилось, когда я так к нему обращалась. Признаюсь честно, мне и самой это доставляло удовольствие. В этой маленькой и дружной семье я чувствовала себя не гостьей, а близкой и любимой родственницей.

К обеду прибыл Жорж. В новеньком, идеально подогнанном костюме и с шикарным букетом ярко-алых роз. Дрогнуло изменчивое девичье сердце, млея под пылким взором галантного кавалера и тая от бархатных речей. Дрогнуло и... вновь обрело душевное спокойствие, едва смысл сказанного дошел до холодного разума.

- Мне не нужны никакие дивиденды! - отрезала я. - Помощь моя бескорыстна, но вы должны пообещать мне одну вещь...

- Покорно внемлю вашим словам, - захлопал пушистыми ресницами красавец-кассир, предано выкатив глаза.

- Дайте мне слово, что покончите со своими темными делишками раз и навсегда!

Жорж клятвенно сложил руки на груди.

- Мне это невозможно - обмануть ваше доверие. Если сумеете вернуть долг, то поверьте, жизнь моя начнется сызнова.

Бездонно-серые глаза взирали с искренней мольбой. Ну как здесь не поверить? Вздохнув, я деловито уточнила:

- Сумма большая?

- Двадцать тыщ рублей, как одна копеечка, - отчего-то шепотом поведал Жорж.

Петр Трофимович, в чьем кабинете и происходила беседа, удивленно крякнул. Да уж, капитал по меркам эпохи и в самом деле немалый. Интересно, откуда он у простого кассира? Словно прочитав мои мысли, Жорж торопливо вставил:

- Мне довелось как-то сорвать немалый куш на бегах, и я в тот же день купил на весь выигрыш бумаги золотодобывающей артели. Весьма удачное вложение оказалось, признаюсь вам как на духу... Кое-какие сбережения имел и без этого, и все отдал этому проходимцу...

Он сокрушенно махнул рукой. Врешь ты, братец, насчет сбережений, решила я про себя, но допытываться до истины не стала. Пусть его. И лишь через минуту спохватилась:

- Ваш проходимец... Кстати, как его зовут?

- Промышленник Астафьев, - быстро ответил Жорж. - Владеет прядильной фабрикой и механическими мастерскими.

- Бог с ними, с мастерскими... Скажите, вы в долг давали деньги или бумаги?

- Разве имеет это значение? Отдал ему бумагами, по текущему курсу аккурат на двадцать тысяч и вышло.

Деньги следов не оставляют, а вот ценные бумаги... Плотоядно облизнувшись, я вкрадчиво, чтобы не спугнуть удачу, спросила:

- Сделку как оформляли?

- Как обычно, - кассир недоуменно пожал плечами. - Биржевой маклер внес запись о продаже в реестр, и мой знакомец стал новым владельцем... - посмотрев на меня восхищенным взором, он радостно хлопнул в ладоши: - Как просто ларчик открывается! Достаточно взять выписку из реестра, и плут не сможет отвертеться от долга.

- Не пойдет... - от огорчения я прикусила губу.

- Решительно не понимаю ход ваших мыслей, - после долгой паузы признался Жорж.

- Раз есть запись о смене акционера, предполагается, что вы и деньги получили... Каким образом происходит продажа акций?

- Либо чек выписывают, либо ассигнациями платят. Можно и со счета списать, это как договоришься.

- Вот видите, обычная практика, в том числе, и оплаты наличными. А теперь поставьте себя на место судьи: приходит некий господин и заявляет, что с ним не рассчитались по сделке. И времени с той поры прошло немало. Спрашивается, что ж он сразу-то с жалобой не прибежал... Как полагаете, вам хоть капельку поверят?

В глазах кассира мелькнул испуг, затем разочарование и странный огонек злобы. Или мне показалось?

- Аннушка, может не стоит тебе ворошить без нужды осиное гнездо? - неожиданно вмешался Петр Трофимович. - В наших кругах промышленник этот почетом особым никогда не пользовался... Сущую правду скажу, слава идет о нем дурная. В делах фабричных у него убыток сплошной и запустенье, но капиталом прирастает изрядно.

- Как это может быть? - невольно вырвалось у меня.

Купец степенно огладил бороду и нехотя произнес:

- Слухи разные ходят, один пуще другого. Говорят, что на откупе у него и судейские есть и чины из полиции немалой должности. Коль неладны у кого дела торговые, жди его скоро в гости. Последнее обманом отнимет, да тебя же еще виноватым и признают... Словом, негодный человек и до крайности бессовестный. И к роскоши неуемной пристрастен без меры, ни в чем себе отказа не ведает... Не лезла бы ты, дочка, к нему, беды потом не оберешься.

У меня много разных достоинств, но самое главное из них - это мое неистребимое упрямство. И коль втемяшится что, увещевания бесполезны. Вот и сейчас, небрежно отмахнувшись от предостережения, я задумалась вслух:

- Роскошь, значит, любит... Долги, интересно, у него есть?

- Как же им не быть? - едва ли ни хором воскликнули мужчины. - Они у всех есть, без них в делах коммерческих никак невозможно.

- О, как! - изумилась я. - У меня, к примеру, их нет... - повернувшись к Жоржу, я строго спросила: - Вы сможете узнать состояние банковских счетов нашего друга?

- О каком друге вы говорите? - недоуменно переспросил кассир.

- О промышленнике Астафьеве, - терпеливо разъяснила я. - И еще меня интересует, обращался ли он в последнее время за крупными ссудами в какой-либо банк.

Жорж потеребил пятерней затылок, закатив глаза к потолку пожевал губами и наконец выдал:

- Обещаться не могу, но сделаю все, что в моих силах.

- Постарайтесь, голубчик, это в ваших интересах... Кстати, если его фабрика убыточна, отчего он ее не продаст?