Страница 5 из 13
Геликон. Ишь скряга! Сыра жалко. Да мышки много не съедят.
Оркестрант. Съедят. Сыр съедят, за инструмент примутся.
Мандолина. Нужен им твой инструмент!
Оркестрант. Нужен. Он сейчас у них в зубах. Я думаю, если бы вы были в футляре, вы бы тоже съели его. Правда?
Мандолина. Конечно. С хлебушком бы схрупал.
Оркестрант. Вы страшный человек, но они страшнее. Вы едите снаружи, а они изнутри, понимаете. Вас еще можно остановить. С ними я ничего не могу сделать. Мыши — их не видно. Они внутри. Тихо! Тихо!..
Тон скрежетания становится выше.
Слышите! Слышите! Теперь мыши грызут инструмент!
Геликон. Ну и морока!
Оркестрант. А дальше они догрызут до последней щепочки, и у меня не останется ничего. Я никогда не смогу узнать, чему посвятил всю свою жизнь, и никогда не смогу делать то, что умел. Ведь второго такого инструмента нет на всей земле. Завтра мне придется начинать жизнь с нуля, со старта. Хлопнет выстрел за спиной, и мне придется бежать, бежать, бежать. В ногах уже нет упругости, да и одышка мешает… И когда мои ровесники будут рвать финишные ленточки, я буду только — только набирать скорость. И какое блестящее время я бы ни показал, все равно я приду последним. Если не упаду на полпути.
Дирижер. Я думаю, что не стоит так убиваться, коллега. Мы вас пристроим к делу. Все-таки вы член нашего коллектива. Столько лет безупречной службы… Местечко для вас найдется. Ноты будете переписывать, пюпитры расставлять…
Геликон. Мою медь асидольчиком чистить.
Скрипка. Струны канифолью тереть.
Мандолина. Может быть, сбегать куда придется.
Ударник. Слушай, узнай, кто выиграл. Ну и рубка была сегодня!..
Оркестрант. Нет, это не мои занятия… Впрочем, может быть, именно мои. Ведь я никогда не был уверен, что делаю то, что должен делать. И вообще меня никогда не покидало ощущение, что я постоянно нахожусь не в том месте, где мне надо находиться. Бывало, сидишь в компании, люди кругом интересные и вино на столе. Сидишь и думаешь — а зря я здесь время провожу, что-то важное я сейчас упускаю, что-то происходит без меня. И кажется, что у меня дома сейчас зазвонит телефон и от этого звонка круто изменится вся моя жизнь. Я бросаю друзей, бегу домой и целый вечер сижу у телефона. А телефон, конечно, не звонит.
Скрипка. Так я не понял, согласны вы или нет на наши предложения?
Дирижер. Остаетесь?
Геликон. Вот асидол!..
Скрипка. Вот канифоль!..
Ударник. Давай, старик, скорей! Я еще на спортивное ориентирование успею. Ну и рубка сегодня будет!..
Оркестрант. Сейчас… сейчас… (Прижимает руки к груди. Внезапно лицо его меняется.) Ключ. Ключ!.. Клю-у-уч! За подкладку завалился. Мой ключ… (Достает из-за подкладки пиджака ключ от футляра.) Вот он! Ага-а-а-а! Испугались? Прочь асидол!.. Прочь канифоль!.. Прочь все! Я снова на дистанции! Я бегу впереди всех. Мне ничего не придется начинать сначала! Мне не нужна ваша помощь! У меня снова есть свой инструмент, и такого нет ни у кого! Вы еще будете мне завидовать. Завидовать! Все, все будут завидовать мне!.. (Бросается к футляру, щелкает замком, распахивает футляр.)
Из пустого бархатного нутра на сцену бегут белые мыши.
Занавес
Плохая квартира
Комедия в одном действии
Действующие лица:
МУЖ
ЖЕНА
МАМАША
ПЛЕМЯННИК
СТРЕЛОК
На сцене скромная обстановка обычной квартиры — шкаф, стол, стулья, полка с посудой. Вся мебель довольно старая, потемневшая. Когда мы познакомимся с Мамашей, мы поймем, что это ее мебель. Задняя стена, на фоне которой происходит все действие пьесы, представляет из себя размалеванную стенку тира. Аляповатые утки, ветряные мельницы, клоуны, зайчики и прочие мишени обыкновенного тира. Впрочем, в начале действия все это можно принять просто за безвкусные обои.
Прямо на этой стене повешены портрет бравого старомодного вояки — кайзеровские усы, грудь колесом — и полка с посудой. Остальная мебель поставлена ближе к авансцене.
После открытия занавеса на сцене мы видим Жену, которая накрывает на стол. Она берет посуду с полки и ставит на скатерть.
Входит Мамаша.
Мамаша. Который час?
Жена. Семь минут восьмого.
Мамаша. Значит, уже скоро…
Жена. Да, еще (смотрит на часы)… еще четыре минуты. Вам ничего не нужно в шкафу?
Мамаша. Нет. Я уже достала оттуда это платье. Как я в нем выгляжу?
Жена. Прекрасно. Сейчас опять модны длинные платья. Вы выглядите вполне современно.
Мамаша. Ты думаешь? Ах, как хорошо, что я сшила его тогда! Ведь моя младшая сестра меня отговаривала, чтоб ее приподняло и шлепнуло! Уже все начинали носить короткие платья. Как я все-таки была права, что сшила себе длинное! Ты знаешь, именно в этом платье меня полюбил мой муж. Ему страшно нравилось, как оно шуршит. Он был тоже немножко старомоден. И погиб, как погибали в старину, — при всех медалях и с пулей в груди. (Направляется к портрету усатого господина, становится перед ним, крестится.)
Жена (внезапно кричит). Мама! Уйдите оттуда!
Мамаша. А что, уже одиннадцать минут восьмого? Ох, всегда я не вовремя… Бедный мой муженек, потерпи до завтра. (Жене.) Я так любила его!.. Знаешь, я чувствую, что после смерти его душа переселилась в меня. Душа нежной женщины и сурового солдата. Что может быть прекрасней этого союза! Так что ты не обижайся, если я иногда позволяю себе грубости, тысячу болячек тебе в живот… Ты слышала? Я же говорила, что он жив во мне. Напомни мне завтра встать перед портретом пораньше, чтобы постоять подольше. (Отходит от портрета.)
Тотчас раздается удар, и жестяная мельница около портрета усатого господина начинает крутиться. Раздается звонок.
А вот и сыночек, сопляк и стервец!
Входит Муж. Он в пальто, в шляпе, в перчатках, с портфелем. Не раздеваясь, подходит к полке с посудой, поспешно берет хрустальную вазу и ставит ее посередине накрытого стола. Тотчас раздается удар. Жестяной зайчик, который находился за вазой, опрокидывается кверху ногами.
Муж. Здравствуйте! (Целует Мамашу в лоб.)
Жена подходит к Мужу с противоположного края сцены, где ее застиг приход Мужа. Не доходя до него трех шагов, она быстро приседает (прямо против того места, где она только что была, падает мишень), так же быстро выпрямляется, подходит к Мужу, целует его в щеку.
Жена. Ты сегодня плохо выглядишь.
Муж. Устал. Трудился без обеда.
Жена. А что же ты не пришел на час раньше?
Муж. Не мог. Было много работы.
Мамаша. Боже мой! Опять! Опять много работы. Зачем ты так надрываешься? Кому это надо? Тебе? Мне? Шефу? Чтоб его накрыли в кабинете с секретаршей! Она (на Жену), конечно, довольна, что ты работаешь как вол.
Жена. Я не заставляю его работать сверхурочно.
Мамаша. Но к рождеству он тебе кольцо купил, а мне дюжину булавок — невидимок.
Муж. Мама! (Жене.) Не обращай внимания.
Мамаша. Спасибо, сыночек, спасибо… Правильно, не надо обращать внимания на сумасшедшую старуху. О, если бы твой отец был жив — здоров, чтоб ему гонконгский грипп с осложнением. (Направляется к портрету.)