Годы решений

Раздаются лозунги «устранения» безработицы, «создания рабочих мест» — то есть излишнего и бессмысленного труда, так как в этих условиях не может быть необходимого, прибыльного и осмысленного труда. И никто не признается в том, что расходы на это производство без сбыта, на эти потемкинские деревни в экономической пустыне, снова придется покрывать посредством налогового большевизма, включая создание фиктивных платежных средств, за счет остатков здорового крестьянства и городского общества. Налицо демпинг путем планомерного обесценивания валюты, когда одна страна пытается спасти сбыт своих продуктов за счет других стран. В принципе, это ложный, удешевленный перерасчет действительной стоимости труда и производственных издержек путем обмана покупателя, расходы за который опять же несет остальная часть нации через обесценивание своей собственности. Но обвал фунта, огромная жертва с точки зрения английской гордости, не уменьшил число безработных ни на единого человека. Существует только один вид демпинга, который естественен в экономической жизни и поэтому приносит успех — демпинг посредством низкой заработной платы и большей производительности. На этом основывается разрушительная направленность русского экспорта и подлинное превосходство таких «цветных» производственных районов, как Япония. Занимаются ли они производством или сельским хозяйством — в любом случае они уничтожают белое производство посредством своего экспорта или посредством ограничения импорта вследствие более низких расходов на самообеспечение.

И, наконец, появляется последнее, отчаянное средство смертельно больных национальных экономик — автаркия. За этим громким словом на самом деле скрывается поведение умирающих животных — взаимное экономическое отгораживание посредством введения политическим путем защитных таможенных пошлин, бойкота, валютного эмбарго, запрещения экспорта, и всего того, что уже изобретено или что только предстоит изобрести для создания ситуации осажденной крепости, почти соответствующей настоящей войне. Когда-нибудь эта ситуация может напомнить более мощным в военном отношении государствам о возможности, угрожая танками и бомбардировщиками, потребовать от других отворить ворота и капитулировать экономически. Ибо, и это необходимо постоянно повторять, экономика не является самодостаточной величиной, она всегда неразрывно связана с большой политикой — она немыслима без сильной внешней политики и, в конечном счете, зависит от военной мощи страны, в которой она живет или умирает.

Да и какой смысл имеет защита крепости, если враг находится внутри? Измена в виде классовой борьбы не оставляет никакого сомнения в том, кого и что, собственно, защищают. В этом заключаются реальные сложные проблемы эпохи. Большие вопросы нужны для того, чтобы их решали наиболее значительные умы. Невольно начинаешь сомневаться в будущем, когда видишь, что повсюду в мире они опускаются до мелких надуманных проблем для того, чтобы могли поважничать мелочные люди с мелочными мыслями и мелочными средствами — когда «вину» за экономическую катастрофу ищут в войне и военных долгах, инфляции и валютных затруднениях, а слова «возврат к благосостоянию» и «конец безработицы» означают конец ужасной всемирно-исторической эпохи, и их не стыдятся.

Мы живем в величайшую историческую эпоху, но никто не видит, не понимает этого. Мы переживаем невиданное извержение вулкана. Наступила ночь, дрожит земля, и потоки лавы устремились на целые народы, — а люди вызывают пожарных. Так ведет себя чернь, превратившаяся в господ, и отличие от редких людей, «обладающих расой». Историю делают великие одиночки. Что выступает в «массе», может быть только ее объектом.

Глава 18

Мировая революция еще не закончилась. Она будет продолжаться до середины, а возможно и до конца века. Она неумолимо движется вперед — навстречу своим крайним решениям, заставляя вспомнить об исторической беспощадности великой судьбы, избежать которой не смогла ни одна цивилизация прошлого, и которая подчиняет своей необходимости все белые народы современности. Кто проповедует ее окончание или верит в победу над ней, тот ничего в ней не понял. Ее ужасные десятилетия только наступают. Любая крупная личность в эпоху революции Гракхов, — как Сципион, так и его противник Ганнибал, как Сулла, так и Марий; любое важное событие, — гибель Карфагена, войны в Испании, восстание итальянских союзников, мятежи рабов от Сицилии до Малой Азии — все это лишь формы, в которых выражается глубокий внутренний кризис общества, то есть органического строения культурной нации. Это происходило в Египте во времена гиксосов [245], в Китае эпохи «Борющихся царств» [246] и повсюду в «одновременные» периоды истории, сколь бы мало мы об этом ни знали. Здесь мы все без исключения являемся рабами «воли» истории, содействующими, исполнительными органами органического процесса:

Und wer sich vermisst, es klueglich zu wenden,

Der muss es selber erbauend vollenden.

(А тот, кто с судьбою тягаться дерзает,

Своей же рукою ее созидает. (Ф. Шиллер).— Пер. с нем. Н. Вильмонта.)

В этом ужасном противостоянии великих тенденций, которое разыгрывается над белым миром в виде войн, поступков сильных личностей, удачливых и трагичных, в виде грандиозных творений в преходящем мире, наступление сейчас все еще ведется снизу, со стороны городской массы, а оборона — сверху, все еще слабо и без твердой уверенности в ее необходимости. Это закончится лишь тогда, когда соотношение станет» обратным, и ждать осталось совсем недолго.

В такие времена существуют две естественные партии, два фронта классовой борьбы, два направления и две внутренние силы как бы они себя ни называли, лишь две, и неважно, сколько партийных организаций существует, и существуют ли они вообще. Это доказывает прогрессирующий большевизм масс в Соединенных Штатах, русский стиль в мышлении, надеждах и желаниях. Это одна «партия». В стране без вчерашнего дня и, быть может, завтрашнего, еще нет центра сопротивления. Блестящий эпизод господства доллара и его социальной структуры, начавшийся с Гражданской войны 1865 года, видимо, завершается. Станет ли Чикаго Москвой Нового Света? В Англии Oxford Union Society (Общество «Оксфордский союз» - англ.), крупнейший студенческий клуб самого элитного университета страны, подавляющим большинством голосов принял решение, что их учреждение ни при каких обстоятельствах не будет сражаться за короля и отечество. Это означает конец образа мыслей, который до сих пор господствовал во всех партийных образованиях. Не исключено, что англосаксонские государства находятся в процессе отмирания. А западноевропейский континент? Наиболее свободна от белого большевизма Россия, где больше нет «партии», под этим названием скрыта правящая орда древнеазиатского типа. Здесь больше нет и веры в программу, а есть только страх перед смертью в результате лишения продуктовых карточек, паспорта, ссылки в рабочий лагерь, расстрела или повешения.

Напрасно трусость целых слоев пытается выступать за примирительный «центр» против «леворадикальных» и «праворадикальных» тенденций. Само время радикально. Оно не терпит компромиссов. Невозможно отменить или отрицать факт преобладания власти левых, растущую волю к правому движению, которое имеет свои опорные пункты пока лишь в узких кругах, в отдельных армиях, а кроме прочего, и в английской Палате Лордов. Поэтому исчезла либеральная партия в Англии, а ее наследница, лейбористская партия, также исчезнет в ее сегодняшнем виде. Поэтому без сопротивления исчезли центристские партии в Германии. Воля к середине есть старческое стремление к покою любой ценой, к швейцаризации наций, к историческому отречению, посредством которого надеются избежать ударов истории. Существует противоположность между иерархическим общественным устройством и городской массой, между традицией и большевизмом, между выдающимся бытием немногих и простым массовым трудом — как бы его не называли. Третьего не дано.