"Молва"

обвалом перегородило, надо идти кружным путем, а это

не близко — километров восемь... Куда же ты без меня,

а? Да и неужто, думаешь, я ночевать тут буду?

И они зашагали по штольне, освещая путь фонарем.

— Как там, на палубе? — спросил словоохотливый

дед. — Тепло или дожди, слякоть? Листья небось

облетели?

— Облетели листья, давно осыпались, — ответил

Яша, стараясь не отставать. Гаркуша шагал

размашисто, ходко. — Море штормит сильно, похолодало, идут

дожди.

— Что же тебя принесло? Пожаловал с чем?

— Дедушка... — начал Яша и осекся. Он хотел

спросить, что можно сделать, если фашисты начнут

заполнять катакомбы газом, но вовремя спохватился: об

этом он должен был сообщить только командиру,

А Гаркуша Яшино молчание истолковал по-своему.

— Понимаю, понимаю... Давай о другом. Как там,

в городе?

Неожиданно Гаркуша остановился, поводил у стены

«летучей мышью».

На стене углем было нарисовано несколько

картинок: какие-то причудливые деревья, ромашки, рожь,

бегущий по волнам парусник. И над каждым рисунком

плавилось несколько солнц.

— Зачем столько? — удивился Яша.

— Чтобы светлее было, — улыбнулся дед грустно.—

Пост тут наш был, вот каждый и малевал. А это моя

мазня, — показал он на хату, вокруг которой стояли

подсолнухи. — Гарна хатына, а?

— А фонари зачем к подсолнухам подвесили? —

спросил Яша.

— Вот холера! И тут подшутили над старым! —

заулыбался Гаркуша. —Еруслана работа. Ну, погоди ж

89

ты, бисов сын, не посмотрю, что как гренадер, таких

тебе, ядрена-матрена, фонарей навешаю... Давай, Яков,

не отставай.

И Гаркуша уверенно, не останавливаясь на

перекрестках, повел Яшу по новому, только ему известному

«фарватеру» в расположение партизанского отряда...

БОЛЬШОЙ ПРАЗДНИК

Из темноты перед Яшей возникла глубокая ниша.

Внутри тускло горела подвешенная на крюк «летучая

мышь». На каменных стеллажах громоздились мешки,

ящики, бочки. В проходе между стеллажами стояли

двое мужчин. Один рослый, косая сажень в плечах,

другой чуть пониже, но тоже стройный, по-спортивному

элегантный. Яша сразу узнал обоих: Еруслан и капитан

Бадаев. Живые, невредимые!

Лицо Еруслана было озабоченно. В руках богатырь

держал блокнот и огрызок карандаша.

— Нет, товарищ капитан, как ни крути, ни верти,

а ничего не получится, — сказал он. — Мешки, считайте,

полупустые, бочки и ящики — тоже... Придется

урезывать, переходить на двухразовое...

Командир задумался, сел на бочку.

Гаркуша кашлянул в кулак, выступил из темноты

на свет.

Бадаев заметил старика, поднялся, порывисто

шагнул навстречу и остановился, как громом пораженный.

Яша! Рядом с дедом Гаркушей стоял Яша Гордиенко!

— Ты?!

Бадаев подался вперед, крепко обнял Яшу.

— Как же ты к нам? Какими ветрами, каким чудом?

— О-го-го-о-о! — протрубил Еруслан удивленно и

на радостях сгреб в объятия всех сразу — Яшу, деда

Гаркушу, командира.

— Ну и медведь... — проворчал Гаркуша,

освобождаясь из железных Еруслановых тисков. — Тебе,

шатуну сибирскому, и одноразовым питанием обойтись

можно. Все кости переломал.

О своем недавнем намерении «навешать» Еруслану

«фонарей» он, видимо, уже забыл...

А командир и Еруслан смотрели на Яшу и не могли

насмотреться»

90

Пришлось Яше подробно описать свои ночные

приключения.

— Ты по порядку... Обо всем, — попросил Бадаев.—

Присаживайся, — он подвел Яшу к бочке, усадил, сам

устроился на камне. — Обо всем и подробно. Чужих тут

нет, все свои, так что не стесняйся.

Еруслан и дед Гаркуша подсели к ним,

приготовились слушать.

— У меня очень важное сообщение... — Яша

вопросительно глянул на командира.

— Сначала о ваших делах, о положении в городе, —

сказал Владимир Александрович, — для нас это важнее

важного.

Яша рассказал о проведенных операциях, обрисовал

обстановку в городе, передал добытые их группой

данные о противнике.

— «Молва»-то наша как поживает? — низкой

октавой прогудел Еруслан. — Или на убыль пошла?

— Да нет, зачахнуть не даем, — ответил Яша. —

Ребята по селам ходят, поддерживают слухи. Нервишки

фашистам взвинтили — дальше некуда.

— Это очень сейчас важно: не дать угаснуть

«Молве»,— сказал командир. — Чем дольше проторчат здесь

в бездействии дивизии оккупантов, тем лучше... А

теперь, будь добр, о Садовом. Когда вы к нему шли, вас

кто-нибудь видел?

— Дворник.

— Не чистая, значит, работа.

— Он в подъезде торчал, — объяснил Яша. —

Любопытный такой мухомор. Как говорится, деду сто лет

в обед, а он как шустрая кумушка — зырк да зырк

глазами. «Вы к кому так поздно?» —спрашивает. «К

родственнику, к свояку, — пояснил Антон Брониславович

и для пущей важности высунул из кармана брюк

горлышко бутылки. — Болен он, прослышали, вот и решили

проведать. Да и как не навестить, если живет бирюк

бирюком и, наверное, воды подать некому». Но с ходу

заговорить деду зубы не удалось. «Ах, тот, на четвертом

этаже, — обронил он, — что бирюк он, верно, нелюдимо

живет, дружбу ни с кем не водит и даже вот это, — дед

щелкнул себя по шее, — предпочитает без свидетелей.

А в последнее время что-то шибко закладывать стал —

чуть не на четвереньках в квартиру вползает». —

«Сейчас-то он дома? —спросил Саша. — А то, может, зря про-

91

гулялись?» — «Раньше, промежду прочим, я вас вроде

не примечал», — дед посмотрел на нас с недоверием.

Особенно подозрительно покосился на Антона

Брониславовича. «А раньше он больше у нас гостевал», —

нашелся Федорович.

— Да, парламент с этим дедом вы развели порядоч-

92

ный, — заметил Бадаев, переглянувшись с Ерусла-

ном. — Надо бы уточнить, кто он да что и дышит чем,

не связан ли, чего доброго, с полицией или сигуранцей...

Впрочем, это уж наша забота. Продолжай, Яша.

Однако дальнейший Яшин рассказ был недолог.

Видя, что от дворника просто так не отделаешься, а время

идет, Федорович предложил старику подняться с ними

и выпить за здоровье «свояка». Идти с незнакомыми

людьми дворник побоялся и остался внизу. Открыл им

Садовой не сразу. Долго возился с запорами, гремел

цепочкой, несколько раз уточнил, не ошиблись ли

гости адресом, попросил повторить пароль и только после

этого впустил в квартиру. Чувствовалось, что столь

93

поздних гостей он не ожидал и чем-то сильно

встревожен. «Чем вы занимались в последнее время?» — задал

ему вопрос Антон Брониславович и опустил руку в

карман. Это был условный сигнал. Саша тут же занял

место у окна, а Яша прислонился к двери. Садовой

почуял неладное, заметался по комнате. «Что это, —

взвизгнул он, — допрос?» — «Я спрашиваю: что вы

успели сделать?» — повторил Федорович. «Передайте

Бадаеву, — сорвался на крик Садовой, — что завтра

в одиннадцать утра я жду его возле кинотеатра «Ак-

са». Отчет о своей работе я дам ему лично». — «На

встречу с Бадаевым ты пойдешь один или с тем типом, с

которым чокался в сигуранце?» — уточнил Федорович.

Садовой побледнел, бросился к кровати. Но достать

оружие из-под подушки не успел. Чиков и он, Яша,

выстрелили в него почти одновременно...

— Когда вы уходили, дворник по-прежнему торчал

в подъезде? — спросил Бадаев.

— Нет, внизу не было никого, — ответил Яша.