Страница 14 из 14
Большего внимания заслуживает Оковский лес. В научной литературе этимология словосочетания «Оковский лес» сколько-нибудь серьезно не рассматривалась, за исключением статьи Л.В. Алексеева «“Оковский лес”33 Повести Временных лет». В ней автор больше рассказывает о волоках, о лесах Валдая, но нисколько о происхождении самого названия лесного массива Оковский.
В своей статье Алексеев ссылается на мнение заезжего австрийского дипломата в Московию Сигизмунда Герберштейна как на свидетеля и авторитета в последней инстанции. Дважды побывавший в России (1517 и 1526 гг.) С. Герберштейн, по его мнению, лично ездил через Вязьму и Гжатск и убедился в его точном местном названии – Волконский. Более того, по мнению Алексеева, С. Герберштейн пересказывает Воскресенскую летопись, где Оковский лес называется так же – Волконским. Таким образом, Л.В. Алексеев сумел выразить общее мнение всех финно-угристов34 о том, что наш первый летописец ошибался, называя лесной массив Оковским. На самом деле, по их глубокому убеждению, тот лес носит название Волоковского потому, что по нему осуществляли волоки из одной реки в другую. В чем здесь закавыка? И что за всем этим стоит? Почему на фоне разговора о варягах всплывают опять финноугристы?
Начнем с уточнения. В той же Воскресенской летописи Оковский лес называется не Волконским, как пишет Л.В. Алексеев, а «Влъковским»35, что можно понять как «Волоковским», но никак не «Волконским». Неизвестно, с каким из пяти списков Воскресенской летописи был знаком С. Герберштейн и на какой из них ссылается Л.В. Алексеев, но если смотреть «Записки о Московии», то нетрудно заметить, что об Оковском лесе там говорится дважды. На странице 145 он пишет: «От Ржевы Димитриевой на несколько миль к западу расположен лес, именуемый Волконским; из него начинаются четыре реки». А немного ранее на странице 138: «Знаменитейшая река Танаис, отделяющая Европу от Азии, начинается приблизительно в восьми милях к югу от Тулы, с незначительным отклонением на восток, но не в Рифейских горах, как писали некоторые древние, а в громадном Иванове озере, то есть озере Иоанна, которое простирается в длину и в ширину приблизительно на тысячу пятьсот верст и начинается в лесу, который одни называют Оконицким, а другие Епифановым»36.
«Рифеевскими» (Алаунскими) горами называли Валдайскую возвышенность. Если озеро простиралось так далеко на север, по С. Герберштейну, то речь может идти как раз об Оковском («Оконицком») лесе. Относиться к названию «Епифанов» можно так же, как к названию «Волконский». Это, в конце концов, не суть важно. Важно другое: почему с таким упорством твердится одно и то же: Оковский – значит Волоковский и никак по-другому. Здесь напрашивается вопрос: а нет ли связи между названием леса Оковский и реки Ока? А ведь если думать, что такая связь есть, то можно поставить под сомнение этимологию слова «ока» из финского языка. Напомню, финно-угры исходят из утверждения о «безусловном» финноугорском происхождении всех племен с Оки и, следовательно, о заимствовании названия реки Ока из финского языка. Но Оковский лес на Валдайской возвышенности находился в зоне расселения славян. Поэтому с их точки зрения признавать в топонимике Валдайского края название чего-либо и в том числе лесного массива Оковским ну никак нельзя. По этой причине этимология словосочетания «Оковский лес» сводится и к слову «волоковский». Но так ли уж ошибался наш летописец или его опять неправильно поняли?
На самом деле слово «оковский» происходит не от слова «волочить», а от слова «оковать». Родственные слова – «оковывать», «подковывать», «подковать», «подкова». «Оковавше лоб его» – говорится в летописи37. И в этом же ряду стоят слова со смысловым значением «около» – «околица», «окаемка» – то, что рядом или вокруг чего-то, но не обязательно замкнутый круг. В этой связи существует выражение: «пойти окольным путем», то есть вокруг чего-то. Когда в основе слова несколько значений, оно приобретает определенный сакральный смысл, входит в поговорки, присказки и прочие народные «сказительные мудрости». Мы говорим: «Видит око, да зуб ней-мет» – и понимаем, что хочется что-то сделать или что-то получить, но не все в наших силах. Сакраль-ность в том, что приходится додумывать, дообъяснять смысл, который сразу-то и не определить. Мы не говорим «видит глаз», а говорим «видит око». Одним глазом смотреть не принято. Но когда мы употребляем слово «око», то как будто подозреваем ситуацию: в щель забора всю околицу не разглядишь. А почему принято считать: подкова в подарок – на счастье? А потому, что подкова в психологии человека вызывает определенные ассоциативные чувства. Подкова – незамкнутый круг! Но если этот круг замкнуть, то это уже не подкова. Так и счастье: оно никогда не должно быть полным, иначе теряется всякий смысл к чему-то стремиться.
На краю северо-восточной части Оковского леса находится деревня Оковцы. Свое название она получила от родника. В этом месте речка Порышня делает замысловатую петлю вокруг родника в виде подковы, за что его и прозвали Оковец, но не Волоковец. Если мы посмотрим на карту массива Оковского леса, составленную тем же Л.В. Алексеевым, то увидим, что почти все волоки находятся по периметру леса. В центре только один волок между Волгой и речкой Межа, впадающей в Западную Двину. То есть все волоки располагаются практически по границе лесного массива, как бы окружая, «оковывая» его. Оттого-то и лес-то в народной молве принимает значение Оковского. И лодки волокут не через лесную чащу, а повдоль леса, около леса. Смысл самого процесса перемещения лодок заключается в волочении не «через» лес, а «рядом» с лесом, в «рядом» находящийся водоем. Археологи обратили внимание на одну особенность местных жителей. Если в Псковской области урны с прахом закапывали на вершинах могильных курганов, то в Смоленской области в междуречье Западной Двины и Волги в местах волоков урны с прахом зарывали внизу по периметру курганов, как бы по-оковски38.
Теперь уместно задаться вопросом: а имеют ли отношение славяне к названию реки Ока? Конечно же, имеют, но только опосредованное. Славяне – не единственный народ, живущий на Оке. Но, в отличие, например, от Волги, мы знаем только одно название этой реки. Поэтому следует исходить из положения: а) о признании какими-то племенами чуждого им гидронима; б) либо в их языках есть что-то общее, указывающее в созвучии слов на схожие их значения.
Для славян река Ока – восточный край славянского мира. Вятичи и радимичи жили в верховьях Оки, не восточнее истока Дона. Все остальное славянство Залесья занимало левую сторону Оки до ее впадения в Волгу. Таким образом, река Ока, как бы окаймляя славянство, олицетворяла защитный край территориального его влияния. Потому славяне приняли ее название. Не имеют непосредственного отношения к названию Оки и финны. «Joka» в финском языке является определительным местоимением – каждый, всякий. Слово «joki» – река, точно так же как озеро – «ярви», болото – «суо», – всегда имеет конкретное значение. Называя то или иное водное пространство, давая ему какую-либо характеристику, финн обязательно добавляет: там вода течет (река), там вода не течет (озеро), там вода стоит (болото) – Кемийоки, Оулуйоки, Нясиярви, Вирмаярви, Суоденюурви и проч. Этимологию слова «Ока» надо искать в языках народов, ее населяющих и действительно когда-то населявших. Это отдельная большая тема, так как с этимологией этого слова связан обширный пласт проблем, выходящих за рамки настоящего повествования.
Теперь же посмотрим, как выглядел маршрут от Новгорода до Днепра по описаниям в летописи. Новгород расположен на северной оконечности озера Ильмень, а в его южную часть впадает река Ловать. Это та река, о которой говорится в летописи. Далее можно подняться вверх по течению реки Ловать до городка под названием Холм. От него вверх по речке Кунья до двух небольших притоков к ней: Сережи и Смяты. На первой расположена деревня с характерным названием Волок, а на речке второй – Волоковое. Похоже, что именно в этом месте осуществлялся первый волок по суше до притока реки Западная Двина речки Торопа. В зависимости от времени года и условиях разлива мелких речушек волок мог начинаться как с Сережи, так и со Смяты. От этих деревень до места, где, возможно, речные суда вновь сплавлялись на воду на речке Торопа в районе города Торопец, расстояние составляет примерно 50 километров. В весеннее время за счет подъема вод можно было по Смяте проплыть дальше и сократить расстояние, необходимое для волочения плавучих средств по суше, до 10 километров. Далее надо было плыть уже вниз по течению до впадения в Западную Двину около 50 километров. Далее по Западной Двине до города Сураж. Это место, где с левой стороны по течению Западной Двины в нее впадает речка Каспля. В верхнем ее течении в пределах небольших притоков Клец и Удра расположена деревня Волоковая. От нее до озера близ деревни Тишино имеется проток в районе печально известной деревни Катынь в Днепр, что находится ниже по течению от современного Смоленска на 20 километров. Расстояние от старого Смоленска составляет 10 километров. Катынь, возможно, от глагола «катать» или «перекатывать». Здесь волок мог составлять также в пределах 10 километров. И далее по Днепру – «в греки». Всего не менее трех волоков.
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.