Страница 27 из 47
ПОД РИГОЮ СТОЯЛ ЦАРЬ-ГОСУДАРЬ
А под славным было городом под Ригою, Что стоя(л) царь-государь по три годы, Еще бывшей Алексей-царь Михайлович. Изволил царь-государь нарежатися, Нарежается царь-государь в каменну Москву, А и бывшей Алексей-царь Михайлович. Что поутру было рано-ранешонько, Как на светлой заре на утренней, На восходе было Краснова солнушка, Как бы гуси-лебеди воскикали, Говорили салдаты новобраныя: «А свет-государь, благоверной царь, А и бывшей Алексей-царь Михайлович! Ты изволишь нарежаться в каменну Москву, Не оставь ты нас, бедных, под Ригою, Уж и так нам-де Рига наскучила, Она скучила нам, Рига, напрокучила: Много холоду-голоду принели, Наготы-босоты вздвое того». Что злата труба под Ригою протрубила, Прогласил государь благоверной царь: «А и детушки, вы, салдаты новобраные! Не одним вам Рига-та наскучила, Самому мне, государ(ю), напроскучила. Когда бог нас принесет в каменну Москву, А забудем бедность-нужу великую, А и выставлю вам погребы царския, Что с пивом, с вином, меды сладкия».ПОХОД СЕЛЕНГИНСКИМ КАЗАКАМ
А за славным было батюшком за Бойкалом-морем, А и вверх было по матке Селенге по реке, Из верхнева острогу Селендинскова, Только высылка была удалым молодцам, Была высылка добрым молодцам, Удалым молодцам, селенденским казакам, А вторая высылка — посольским стрельцам, На подачу им даны были тобуноцки мужики, Тобуноцки мужики, люди ясашныя. Воевода походил у них Федор молодой Дементьянович Есаулом походил у нево брат родной, А по именю Прокопей Козеев молодец. Переправились казаки за Селенгу за реку, Напущались на улусы на мунгальския. По грехам над улусами учинилося, А мунгалов в домах не годилося: Оне ездили за зверями обловами. Оне тута, казаки, усмехаются, Разорили все улусы мунгальские, Он(е) жен-детей мунгалов во полон взяли, Шкарб и живот у них обрали весь. Оне стали, казаки, переправлятися На другу сторону за Селенгу-реку, Опилися кумысу, кобыльева молока. Из-за тово было белова каменя Как бы черныя вороны налетывали, Набегали тут мунгалы из чиста поля, Учинилася бой-драка тут великая: Оне жен-детей мунгалок и отбили назад, А прибили казаков много до смерти, Вдвое-втрое казаков их переранили, Тобуноцки мужики на побег пошли, Достальных казаков своих выдали. А прибудут казаки в Селенденской острог, По базарам казаки оне похаживают, А и хвастают казаки селендинскии молодцы, А своими ведь дырами широкими.ПО ДАЛАМ ДЕВИЦА КОПАЛА КОРЕНЬЯ ЛЮТАЯ
Кабы по гарам, горам, по высокием горам, Кабы по далам, долам, по широкием долам, А и покрай было моря синева И по тем по хорошием зеленым лугам, Тут ходила-гуляла душа красная девица, А копала она коренья-зелья лютое. Она мыла те кореньица в синем море, А сушила кореньица в муравленой печи, Растирала те коренья во серебряном кубце, Разводила те кореньица меды сладкими, Рассычала коренья белым сахором И хотела извести своего недруга. Невзначае извела своего друга милова, Она по роду братца родимова. И росплачится девица над молодцом, Она плачет, девица, убиваючи, Она жалобна, девица, причитаючи: «Занапрасно головушка погибнула!».ПЕРЕД НАШИМИ ВОРОТАМИ УТОПТАНА ТРАВА
Перед нашими широкими воротами А утоптана трава, утолочена мурава, А(щ)ипаны цветочки лазоревые. Еще кто траву стоптал, кто мураву столочил? Сотоптала-столочила красная девица душа, Стоючи она с надежею, с милым другом. Он держал красну девицу за белы ручки И за хороши за перстни злаченыя, Цел овал-мил овал, ко сер(д)цу прижимал, Называл красну девицу животом своим. И проговорит девица-душа красная: «Ты надежа мой, надежа, сердечной друг! А не честь твоя хвала молодецкая — Без числа больно, надежа, упиваешься, А и ты мной, красной девицей, похваляишься; А и ты будто надо мной все насмехаешься!». Ему тута молодцу за беду стало, Как он бьет красну девицу по белу ее лицу: Он расшиб у девицы лицо белое, Проливал у девицы кровь горячую, Замарал на девицы платье цветное. Расплачится девица перед молодцом: «Когда тебе девица не в любви пришла, А и ты сделай мне, надежа, ветлянинькой стружек, А и ты сделай мне на нем муравленой чердачок, А и сделай беседу дорог рыбей зуб, Исподерни ту беседу рытым бархатом, А и дай мне, надежа, пятьдесят гребцов, А другое пятьдесят в провожатые, Отпусти меня, друг-надежа, за сине море, За сине море во почестной монастырь, Постригусь я, молодешунька, посхимлюся; На пострыженья ты дай мне пятьдесят рублев, На посхименья дай мне другое пятьдесят».ДА НЕ ЖАЛЬ ДОБРА МОЛОДЦА БИТОВА — ЖАЛЬ ПОХМЕЛЬНОВА
А и не жаль мне-ка битова, грабленова, А и тово ли Ивана Сутырина, Только жаль доброва молодца похмельнова, А того ли Кирилы Даниловича: У похмельнова доброва молодца бойна голова болит. «А вы, милы мои братцы-товарищи-друзья! Вы купите винца, опохмельтя молодца. Хотя горько да жидко — давай еще! Замените мою смерть животом своим: Еще не в кое время пригожусь я вам всем!».