Моя итальянская возлюбленная

Но вернемся к расскажу Джулии. Итак, на прошлогоднем венецианском фестивале она познакомилась с англичанином по имени Майкл, влюбилась в него, и они чудесно провели время. Затем он уехал в свою Англию, она вернулась в Рим, и долгое время они не виделись. Впрочем, пару раз он приезжал к ней в Рим, когда «Ювентус» играл в кубке чемпионов с какой-то английской командой.

За это время Джулия успела слетать с родителями в Америку, а на обратном пути на несколько часов оказалась «in Londra». Я не сразу сообразил, что это Лондон, пришлось переспрашивать, и тогда она произнесла по-английски. Прямо из гостиницы тайком от родителей она позвонила в Брайтон, но Майкл заявил, что страшно занят и освободиться не сможет, хотя это отняло бы у него не слишком много времени. Зато он пообещал приехать на следующий Венецианский фестиваль и остановиться в той же гостинице.

И вот уже в этом году бедняжка Джулия поспешила в Венецию, нашла гостиницу и, решив сделать сюрприз, поднялась прямо в номер своего возлюбленного. Дверь была открыта, но в комнате никого не оказалось. Тогда эта милая плутовка решила разыграть своего паршивого Майкла в лучших традициях незамысловатых итальянских кинокомедий. Она быстренько разделась, легла в постель и накрылась с головой. Эх, меня бы кто так разыграл!

Надо сказать, что розыгрыш удался как нельзя лучше, и сама Джулия вспоминала об этом, хохоча до слез. Итак, она лежит под одеялом и слышит, как хлопает входная дверь. Вошедший застывает в изумлении, видя на своей постели очертания человеческого тела, затем осторожно, на цыпочках, подкрадывается… тут Джулия откидывает простыню и садится. Общему изумлению не было предела, тем более, что это оказался совсем не Майкл, а какой-то незнакомый джентльмен, весьма солидной наружности.

— И, как по-вашему, что произошло дальше? — спросила меня Джулия, дойдя до этого места.

— Он быстренько разделся и лег к вам в постель? — тут же предположил я, поскольку сам поступил бы именно так.

— Ничего подобного. Подумайте еще.

— Ну, тогда он взбесился, закричал, что не заказывал никаких девочек, и выставил вас за дверь?

— И опять не угадали.

— Тогда не знаю…

— Сначала он буквально оцепенел от ужаса, словно увидел в постели змею, а затем что-то закричал и выскочил за дверь, оставив меня одну.

— А вы что сделали?

— Я быстро оделась и уже хотела уйти, как вдруг дверь снова распахнулась и появился этот синьор. Точнее, он остался в коридоре, а в номер вошла какая-то дама, судя по всему его жена. Она стала на меня ужасно орать, обозвав дешевой шлюхой.

— А вы?

— А я сказала, что, если она будет оставлять своему мужу больше денег, тогда ему хватит и на дорогих.

Эту фразу я понял лишь с третьей попытки, после чего расхохотался и заявил:

— Браво!

Джулия довольно улыбнулась и продолжила свой рассказ. Она спустилась к портье, узнала, что никакой Майкл Симмонс здесь не останавливался, и после этого направилась к своей крестной матери, той самой даме, с которой я видел ее на площади Синьории и которая замужем за венецианцем. Она ничего не скрывала от своей Сюзанны, как, впрочем, и та от нее. Они отправились гулять по городу, зашли в кафе на Сан-Марко, и в тот момент, когда Сюзанна на минутку отлучилась, Джулия заметила меня.

Она сразу поняла, что я — иностранец, и почему-то решила, что меня бросила женщина. Самой Джулии тоже было очень обидно, что Майкл не сдержал своего обещания, но, увидев меня, она подумала: вот — человек, которому сейчас еще хуже, чем ей.

— Но почему вы так быстро ушли? — спросил я.

— Не хотела, чтобы крестная мать видела нас вместе.

— Но почему?

— Она не любит русских.

— За что?

Джулия немного помялась, но потом все-таки ответила:

— У ее любовника жена — русская.

У меня начали закрадываться кое-какие подозрения, которые еще больше усилились, когда я узнал, что любовник крестной матери живет во Флоренции. Более того, из рассказа Джулии стала вырисовываться очень любопытная картина. На следующий день Сюзанна позвонила своему любовнику и узнала, что его жена на несколько дней уехала. Тогда она быстро собралась и села в поезд «Венеция — Флоренция», оставив Джулию одну.

«Эх, как жаль, что мы не встретились именно тогда!» — только и подумал я, окидывая взглядом свою соблазнительную собеседницу, которая продолжала болтать без умолку.

Оказывается, во Флоренции целый месяц проводится ежегодный фестиваль «Музыкальный май», который считается самым старинным и престижным фестивалем оперы, балета и театральных представлений. Занятый своими приключениями, переживаниями и знакомством с итальянской полицией, я узнал об этом от Джулии только сейчас, когда уже сидел в поезде, уносившем меня в Рим.

Не прошло и дня, как Сюзанна позвонила в Венецию и рассказала Джулии о том, что на одном из представлений, проходивших прямо на пьяцца-дель-Дуомо, видела ее Майкла, причем не одного, а в обществе какой-то девицы. Рассказывая об этом, моя чудная итальянка вела себя несколько своеобразно. У меня в мозгах сидело клише о том, что все итальянки ужасно ревнивы и за измену готовы буквально убить своего возлюбленного. Эта же плутовка непрерывно улыбалась даже тогда, когда рассказывала о своей ярости и желании немедленно уличить коварного Майкла.

— А вы не ревновали? — не выдержав, спросил я, полагая, что о ревности не рассказывают с улыбкой.

— Конечно, ревновала, но эти англичане такие странные люди… — немедленно ответила она.

«И все — горькие пьяницы», — усмехнулся я, вспомнив знаменитый рассказ Чехова. Упустив момент, я не решился перебивать, чтобы выяснить, в чем именно состояла «странность» Майкла, и правильно сделал, поскольку это стало ясно из дальнейшего рассказа.

Итак, Джулия приехала во Флоренцию, встретилась с Сюзанной, которая пребывала в самом мрачном расположении духа, поскольку женатый возлюбленный неожиданно исчез еще до ее приезда; и они вместе отправились на какой-то оперный концерт. Если Майкл еще находился в городе, то должен был оказаться там, поскольку в тот вечер выступали звезды мировой оперной сцены.

И, действительно, Джулия столкнулась с ним во время антракта, причем он был в обществе какой-то испанки, «толстой, как Монсеррат Кабалье», — со смехом добавила она. Увидев Джулию, Майкл нисколько не смутился и, трогательно поцеловав ее в щечку, принялся на ломанном испанском что-то объяснять своей спутнице. Дойдя до этого места, Джулия впервые выказала досаду — ради нее коварный англичанин не стал учить итальянский, поскольку она сама знала английский, а вот ради этой коровы научился лопотать на вульгаризированной латыни, — как называют испанский в учебниках лингвистики. Одного он не учел — достаточно большого сходства между двумя этими романскими языками. Поэтому Джулия, даже не зная испанского, поняла, что он лукавит.

Представляя ее испанке, он сказала такую фразу:

— Ella es mia pariente, — то есть, «она моя родственница».

По-итальянски эта же фраза звучала бы так: «Ella е’ mia parente», — так что, как видите, догадаться было совсем несложно. Если бы этот козел назвал Джулию сестрой, то у него бы еще был шанс водить обеих девиц за носы, поскольку слово «сестра», в отличие от «родственница», в испанском и итальянском звучат по-разному «hermana» и «sorella». Однако не будь этого, я не встретил бы Джулию ни на площади Синьории, ни в этом купе! Но на мое счастье англичанин допустил вышеописанную лингвистическую оплошность, и — как и я в Венеции — немедленно получил по морде.

Отвесив ему пощечину, Джулия вернулась к Сюзанне, после чего обе решили немедленно покинуть Флоренцию. Заказав по телефону билеты на вечерние поезда — Джулии в Рим, Сюзанне — в Венецию, они отправились прогуляться по городу, и вот здесь-то снова встретили меня, обливающегося горючими слезами у фонтана Нептуна.

Саму Джулию очень заинтересовал этот таинственный иностранец — любитель в пьяном виде всплакнуть на площадях, — и она даже подумала о том, как было бы забавно, вернувшись в Рим, встретить меня рыдающим где-нибудь на площади Испании. Но вот Сюзанне, раздраженной отсутствием любовника и напрасно потраченными деньгами, я почему-то совсем не приглянулся.