Страница 9 из 12
– Это от видеокарты, – радостно заявляет Сергей.
– Ага. Вот и сделай так, чтобы этих видеокарт и тому подобной мерзости на стульях не валялось.
– Ради взгляда прекрасной дамы я готов на любые страдания, – галантно заявляет Сергей.
– Это еще откуда? – подозрительно спрашиваю я. – Ты что – начал книжки читать?
– Да нет, – объясняет Сергей. – Это новый квест появился. Там таких фраз – хоть обговорись.
– Понятно. Ладно, жди меня и я приду. Только очень жди.
– Это еще откуда? – подозрительно спрашивает Сергей. – Я что-то такой игры не помню.
– Да нет, – объясняю я. – Это из книжки. Там подобных фраз – хоть обцитируйся.
– Ладно, жду, – говорит Сергей и вешает трубку.
У его подъезда сидят все те же бабульки.
– Приветствую стражей законности и добропорядочности, – вежливо здороваюсь я (вы помните, что я с бабульками у подъезда никогда не ругаюсь.)
– А-а-а-а, Ирка к вивисектору пришла, – радуются бабульки.
– Никакой он не вивисектор, – объясняю. – Просто ученый.
– Ага, ученый, – злорадно говорит самая вреднючая бабулька. – А чего он тогда кошек дерет?
– Ничего он не дерет. Это у него компьютер так орет.
– Ну точно – псих ненормальный, – радуется другая бабулька. – Это у кого ж в здравом уме кампьютир будет кошками орать? Кампьютир – это для вычислений, вот.
– Да ладно вам, – успокаивающе говорю я. – Вы бы лучше над парнем шефство взяли. А то он питается только хлебом с пивом и спит по два часа в сутки. За ним же – будущее нашей страны.
– Скажешь тоже – будущее, – бормочут бабки, но задумываются.
– А что, – спрашивает бабка в ситцевом халате. – Он правда всухомятку питается?
– Не то слово, – отвечаю я, чувствуя, как на глаза слезы наворачиваются.
– И что, – спрашивает та же бабка, у которой тоже слеза начинает вскипать в глазу, – супчик даже не каждый день кушает?
– Какое там – каждый день, – безнадежно машу рукой я. – Вообще никогда не кушает. Он даже и не знает, что такое супчик.
– Во дела, – поражаются бабульки.
– А что же ты, красавица, – интересуется самая въедливая старушка. – Ты-то что за ним не следишь? Почему супчики не варишь?
– Меня не пускают, – объясняю. – Я веду длительную осаду и постепенно возвращаю парня к нормальной жизни. Но каждый день приходить не могу, а то воспитательный процесс неправильно пойдет. Он должен спинным мозгом чувствовать разницу между моими присутствием и отсутствием. Чтобы отсутствие давило на сознание и желудок.
– Во излагает, – восхитилась бабулька в соломенной шляпе. – А с виду – обычная намазюканная современная дурочка.
– Ладно, красавица, – говорит самая главная бабулька, сидящая в центре. – Шуруй к своему вивисектору-сухомятщику, а мы подумаем. Только если как в прошлый раз, ты кричи, – строго говорит она. – Мало ли что… Как в прошлый раз милицию вызвали, так и сейчас вызовем. Ты не думай. И даже не посмотрим, что участковый там опять на несколько дней застрянет, как тогда… А шефство над твоим ученым – возьмем. Нам же лучше, если он все время на глазах будет. Так хоть дом своими электрониками не спалит.
– Спасибо, бабушки, – прочувственно говорю я и направляюсь в подъезд.
Поднимаюсь на его площадку и нажимаю кнопку звонка. Слышится какой-то щелчок и вдруг жуткий громовой голос произносит:
– What are you waiting for? Christmas?
Я сначала оцепенела, но вспомнила, что в прошлый раз меня тоже встречал механический голос, поэтому быстро произнесла волшебную фразу, надеясь, что дверь сама откроется:
– Майкрософт – маст дай.
Дверь осталась неподвижной.
– Линукс – рулез! – неуверенно произнесла я еще одну из фраз, которую слышала от Сергея, но и она видимого эффекта не возымела.
– Ну и чего ты ждешь? – раздался голос Сергея и дверь открылась. – Нового года? Дверь же открывается сразу после нажатия на звонок. Это новая дурка такая.
Но я не могла вымолвить ни слова, глядя, как завороженная, на своего милого.
– Сережа! Боже мой, – наконец, смогла выговорить я. – Что ты сделал с прической?
– Во дела! – удивился он. – Ты же сама говорила, что меня портят длинные волосы. Вот и постригся. А чтобы каждую неделю потом не бегать в парикмахерскую, постригся так коротко, насколько у парикмахерши машинки хватило.
– Слушай, – сказала я. – А мне даже нравится.
У тебя, оказывается, лоб такой высокий. Да и голова – вполне благородной формы.
– А что значит – «голова благородной формы»? – заинтересовался Сергей.
– Ну… – начала было объяснять я, но внезапно поняла, что сути этой фразы никогда не понимала. – Короче, – решилась я, – башка у тебя – любо дорого посмотреть.
– А, – успокоился Сергей. – Так бы сразу и сказала. А то все какие-то формы, формы. Какие есть формы, такие и есть.
Тут я внезапно обратила внимание на его одежду.
– Сережа! Зачем ты бабочку на майку нацепил?
– А чего? – застеснялся он. – Хотел принарядиться к твоему приходу. Ты же все жалуешься, что я одеваюсь как-то не так. Вот вчера специально купил бабочку. Правда прикольная?
– Ну да, – несколько растеряно отвечаю я. – Только почему ты ее на майку надел?
– Уж извиняйте, – внезапно разозлился он. – Фраков и шмокингов у нас нема. Мы из простых, мелкопоместных.
Не понимаю – чего ты придираешься? Майка же белая. Вот если бы я бабочку на черную майку надел, тогда претензии были бы вполне закономерны.
– Да нет, Сереж, не волнуйся! Все в порядке! – заторопилась я, боясь, как бы он не разобиделся вконец.
– Я просто была приятно поражена твоим новым обликом. Кстати, ты сейчас очень похож на жреца из «Мумии»…
– Не помню такой игры, – мрачно буркнул Сергей, все еще дуясь.
– Ну хорошо, – сказала я. – Ты сейчас – вылитый Дюк Нюкем (мне его папулька демонстрировал.)
– А ты – вылитая Лариса Крофт, – почему-то совсем разобиделся Сергей.
– Это из какого фильма? – не поняла я.
– Это из передачи «Спокойной ночи, малыши», – саркастично ответил Сергей.
– Слушай, Сереж, во-первых – я до сих пор стою на пороге. Во-вторых – если ты не собираешься помогать мне делать домашнее задание, я лучше уйду.
– Ой, пардон, совсем ты меня заговорила с этими бабочками и прическами. Заходи, конечно, – и он широко распахнул дверь.
В квартире, как ни странно, было прибрано. На его, конечно, манер, потому что все железяки были свалены в одну кучу и накрыты простыней. Но по стульям и креслам они не валялись, так что я хоть была спокойна за свою одежду.
– Кушать хочешь? – великосветским тоном поинтересовался Сергей.
– А что у тебя есть? – невинно спросила я.
Вопрос, как было видно, застал его врасплох.
– Ну, пельмени есть, – Сергей поднял глаза к потолку. – Только я их, по-моему, в прошлом году покупал.
– О! Сосиски есть! Будешь сосиски? Сейчас я их живо разморожу, а на гарнир найдем пару банок пива.
– Где ты их собираешься размораживать? – поинтересовалась я. – У тебя же нет микроволновки.
– Спокуха, – довольно сказал Сергей. – Настоящий программист всегда найдет где разморозить сосиски. У меня же – третий пентиум.
– И что? – не поняла я.
– А то что он греется, как последняя зараза. На нем не только сосиски, на нем быка можно разморозить.
– Знаешь, Сереж, я что-то не очень хочу кушать. Давай лучше позанимаемся Excel-ом.
– Как скажешь, – отвечает Сергей и включает компьютер.
– Слушай, – говорю я, внимательно глядя на процесс загрузки. – А твой любимый Линукс тоже называется Windows98?
– Да нет, – морщится он. – Линкус вчера подох. Что-то я не то с ним сделал. Так что здесь сейчас установлены винды, но только для изучения коварных планов врага.
– Поняла, – говорю я. – Жаль. А я так хотела на этот Линкус посмотреть. Ты мне давно обещал пингвинчиков показать.
– Дались тебе эти пингвинчики, – злится он. – Ты в гости пришла или в зоопарк?
– В гости, в гости, – успокаиваю его я.
– Запускай Excel.