Алмазы Селона

— И вы потом не жалели?

Зира опустила голову.

— Все равно ничего хорошего из этого не получилось бы.

— Извините, Зира, что я спрашиваю… У него был пупок?

— Да… конечно…

— Вы что-нибудь еще слышали о нем?

— То, что он умер. Об этом было объявлено официально.

— Когда?

— Иону было десять лет.

— Сколько вам сейчас, Ион?

— Сорок.

— Анахайму тридцать… Все сходится. Скажите, Зира, его смерти предшествовали какие-либо события?

— Было объявлено, что он скончался в результате травмы, полученной при катании на лыжах в горах… — Зира все сильнее нервничала.

— Вы были на похоронах? — тихо спросил Скальд. — Зира?.. — Женщина кивнула и закрыла лицо руками. Ион подсел к матери и крепко обнял ее за хрупкие плечи. — Вы видели его? Это был он?

— Хадис! — не выдержав тяжести воспоминаний, горько заплакала Зира. — Хадис…

В ее голосе было такое отчаяние, словно она потеряла дорогого ей человека только сейчас…

— Гладстон, мне это уже надоело — к тебе все липнет.

— Не все, а только металлы.

— Я не могу вынести из дома все металлические предметы!

В комнате повисло молчание — Гладстон прислушивался к себе.

— Я предупреждаю тебя, юноша, моей мощности не хватает, — заявил он после некоторого раздумья.

— Для чего?

— Для саморазвития. Мне нужны еще компоненты.

— Послушай, друг любезный, только что, на прошлой неделе, я восполнил недостающую тебе интимную часть твоего… э-э… туловища.

— Речь идет о хвосте?

— А о чем еще? Я залез в долги ради твоего хвоста, без которого вполне можно было бы прожить. Тебе известно, что некоторым собакам их вообще отрубают? А ты опять канючишь. Что тебе нужно, Гладстон?

Механический пес немедленно выплюнул на пол крошечный диск. Гиз вставил его в свой компьютер, просмотрел список деталей и их стоимость и свирепо взглянул на пса. Тот загрохотал хвостом по полу. Гиз снова лег на диван и отгородился книжкой.

— Гиз хороший юноша, — напрасно прождав минуту, произнес Гладстон своим глуховатым голосом. — Я люблю тебя, юноша.

— Придумай что-нибудь новенькое.

— Я не могу — мне не хватает мощности.

— Гладстон, ты безумен и хочешь свести с ума меня.

— Почему?

— Потому что только сумасшедшие не могут адекватно оценивать действительность и свои возможности. Что ты там нацарапал? Семьсот тысяч кредиток? Рехнулся?

— Это мой прожиточный минимум на ближайшие семь месяцев саморазвития, — твердо сказал пес. — И ни кредиткой меньше.

— Да ты… да я… Что… Чтоб я…

— Ты заболел? — озабоченно произнес Гладстон, смешно тараща глаза. — Попробуй дышать глубже. Дай-ка я тебя протестирую… Нет, у меня не хватает мощности!

— Да куда она вся подевалась, твоя мощность?! — вновь обретя способность говорить членораздельно, завопил Гиз.

— Она сейчас в активе! Задействована! Пошел процесс саморазвития, и я не могу его останавливать! Можешь ты это понять, юноша?!

— Я всю жизнь копил на тебя! От себя отрывал, от сладостей, от отдыха! Никто даже не знает, что ради тебя я уговорил банк выдать две трети денег, подаренных мне бабушкой к совершеннолетию, а до него, между прочим, еще целый месяц! Если обнаружится это нарушение, банк ждут большие неприятности! Твой первый хвост, который сейчас бегает неизвестно где, стоит целое состояние, а я купил еще один — чтобы тебе было чем колотить по полу! И все мало!

— Породистые псы стоят дорого, — гордо заметил Гладстон.

— Если это твое саморазвитие заразно, то оно, как любая зараза, может пойти гулять по дому, так, глядишь, и Хвостик тоже начнет предъявлять мне претензии и счета!

— Не исключено, — глубокомысленно проронил Гладстон.

— Так, все. Окончен разговор. — Гиз углубился в чтение.

Через минуту раздалось тонкое жужжание. Пес лежал, закрыв глаза, внутри у него что-то тикало и стучало.

— Что такое? — не подавая вида, что встревожен, спросил Гиз.

— Это сигнал, что процесс скоро будет остановлен… Моя личность не может развиваться в силу внешних причин, вызванных отсутствием необходимых компонентов. Это все равно, что человека лишить пищи, — умирающим голосом сообщил Гладстон.

— Перестань тикать, бомба замедленного действия! — в сердцах произнес Гиз. — Ты шантажист и вымогатель. Где я должен взять столько денег?!

— Существует несколько путей, — оживился Гладстон. Внутри у него все успокоилось. — Перечисляю: можно украсть.

— Ага, прямо сейчас пойду.

Пес помолчал, тщательно анализируя интонационный рисунок фразы, и, решив, что ответ все-таки отрицательный, предложил:

— Можно что-нибудь продать.

— Наш дом, например.

Снова напряженно обдумав полученный ответ, Гладстон вздохнул.

— Можно заложить какую-нибудь ценную вещь. Что у нас самое ценное в доме?

— Ты.

Пес закрякал, что являлось звуковым выражением его смеха.

— Благодарю за комплимент…

— Никакой это не комплимент. Ты стоишь, — Гиз понизил голос, — шесть миллионов кредиток. Только никому не говори.

— Меня нельзя заложить, ведь тогда я не смогу находиться рядом с тобой.

— Слушай, я что-то увлекся, ты меня разжалобил, уболтал, а о том не думаем, как заложенную вещь выкупать будем.

— Эти инвестиции не пропадут даром. Они окупятся сторицей. Я принесу нашей семье неоспоримую пользу.

— Что-то не очень верится.

— А история с хорном? — обиделся Гладстон. — И не уходи в сторону. Что после меня самое ценное в доме?

— Наверное, бабушкина Валька…

— Кошка по имени Валькирия?

— Она.

— Не надо так шутить. Это органика.

— А по-твоему, органика не может столько стоить? Валькирия — «Самое грациозное существо во вселенной». Конкурс такой проводили, вполне официальный. Бабушке предлагали за нее миллион. Но она отказалась.

— Продать мы ее не сможем?

— Нет, конечно. Это бабушкина собственность. Бабушка от нее без ума.

— Как эти бабушки привязчивы к животным! А эмбрионы кого-нибудь могут заинтересовать?

— Ка… какие эмбрионы?..

— У Валькирии четыре эмбриона: три особи мужского пола и одна — женского. Я их наблюдаю. Все здоровы и жизнеспособны. Что ты так смотришь? Помнишь того кота?

…В первой же фирме по торговле животными, куда обратился Гиз, открыв справочную систему компьютера, в его предложение вцепились мертвой хваткой. Правда, стойко стояли на размере аванса только в половину необходимой для саморазвития Гладстона суммы, поскольку Гиз оговаривал право Валькирии находиться у себя дома, а не под присмотром ветеринаров фирмы. Но пес требовал, чтобы Гиз обязательно согласился.

На запрос об отце будущего помета Гладстон уверенно выдал не только фото кота, но и все необходимые его характеристики. Сверив эти данные со своей картотекой, фирма без промедления перечислила деньги на счет Гиза. Ошеломленный стремительностью свершения сделки, Гиз сделал встречный запрос.

— Так, посмотрим, кого мы должны благодарить за эту кучу денег, — пробормотал он, просматривая текст договора.

В графе «Хозяин животного» значилось имя Анахайма.

Скальд с Ионом сидели на кухне допоздна и пили кофе с ликером.

— Что мы имеем, Ион? В свете обнаружившихся фактов появляется новый мотив: Анахайм — клон. Необычный клон — с сознанием того человека, вашего отца. Короче, ваш продублированный отец.

— Я все думаю, Скальд, — какого черта я поперся на этот Чиль-Панс?..

— Вы жалеете?

— Тысячу раз. Мы жили спокойно, без всяких забот…

— Сколько раз я слышал от разных людей эти слова. Но в этом мире все взаимосвязано. Я верю в судьбу, Ион. Если не на Чиль-Пансе, то на Лусене, или на Вансее, или еще где, но вы обязательно встретились бы с этим странным господином. Понимаете ли вы, насколько теперь усложняется наша задача?

— Вы детектив, вам и голову ломать.