Крестная мать

— За ним другие люди стоят, Саша, — спокойно втолковывала Татьяна, а Изольда внимательно слушала разговор, поддакивала: «Да, да, конечно».

— Да какие же это люди, Таня? — лишь однажды возразила она Татьяне. — Это самые настоящие преступники. Только очень умные и хитрые. Таких просто так не возьмешь.

— Конечно, кроме меня некому Марийку защитить, некому! — соглашался с доводами женщин Зайцев. — Я это хорошо теперь понимаю. Вся информация у меня в руках. И я вам обещаю, что дело так не оставлю. Они еще поплатятся…

Они, по-прежнему поддерживая друг друга, миновали наконец длинный и скользкий спуск, вышли к магистральной широкой улице у Чернавского моста, к троллейбусной остановке. С замерзшего водохранилища, с просторного ледяного поля, тянул понизу колючий ветер, кружил у ног поземку, сбивал дыхание и бил в глаза. На сером льду водохранилища горбились нахохлившиеся фигурки рыбаков, тускло играли на проплешинах льда блики безжизненного, запутавшегося в низких и рыхлых тучах солнечного света.

Скрипя снегом, подкатил набитый людьми троллейбус. Из широких, полузамерзших окон смотрели на явно подвыпившего парня и двух его немолодых спутниц в меховых шапках серые скучные лица — нынешняя зима никому, видно, не нравилась.

— Это ваш, Саша, езжайте, — сказала Татьяна. — Отдохните, успокойтесь. И не делай больше глупостей, сынок. Думай, ты ведь уже взрослый. К нам приходи. На девятый день Марийку помянем.

Саня, расцеловав их обеих, уехал. Татьяна вздохнула.

— Хватило бы, все же, у него ума вести себя как надо. Да и мужества тоже. Сегодня-то он воинственно настроен…

— Мы ему должны помочь, Таня. Парень молодой, неопытный, может и дрогнуть. А дело, конечно, нужно довести до суда, добиться наказания виновных… Хотя все так непросто! Самоубийство — вещь темная… — Изольда подумала о чем-то своем, но не решилась продолжать.

— Если бы, конечно, Яна с Катей помогли. — Татьяна повернулась спиной к ветру. — Но можно ли на них рассчитывать? Хотя… неужели в их душах ничего не проснется? Подруги ведь не стало, коллеги, с которой дружили, работали. Неужели так просто можно вычеркнуть из памяти человека, с которым столько пережито? Махнуть рукой на будущее? Ведь им, молодым, жить дальше. А, Лиза?

— Что ты меня-то уговариваешь? — улыбнулась Изольда. — Я свое дело делаю.

— Прижало, вот и делаешь.

— И молодых прижмет. Не сегодня, так завтра. Они во всем сами разберутся. Жизнь заставит.

— Да жизнь-то заставит, конечно. И научит. Только, видишь, как жестоко учит?.. Помогать надо. В молодой голове один ветер… Ладно, поехали, вон и наша «девятка» катит.

Глава двадцать седьмая

Свой отъезд в Америку Городецкий планировал на лето, на начало июня. Наступал сезон отпусков, на отдых к Черному морю и за границу устремлялись целыми семьями (конечно, состоятельные люди), и сборы Городецкого не вызвали бы у тех же соседей лишних вопросов. Антон Михайлович при деньгах, поездка «за бугор», пусть и на отдых, дело вполне естественное, хоть и дорогое, но раз есть у человека в кубышке, почему не съездить? Один раз живем.

Именно так, не привлекая внимания, незаметно, и собирался Городецкий исчезнуть из опостылевшей ему России, где он родился и вырос, где получил бесплатное высшее образование, квартиру и другие социальные блага. О переезде в США он мечтал еще в студенческие времена, но тогда, в семидесятые годы, настроенных против власти, вообще инакомыслящих, преследовали, сажали в тюрьмы или просто выгоняли из страны, как это сделали, к примеру, с писателем Солженицыным. Теперь порядки другие. Верхнее, небесное, правительство услышало мольбы и стоны жаждущих свободы, в России воцарился новый строй, многие запреты сняты. В Америку можно ехать хоть завтра, но какой дурак поедет в чужую страну с пустым кошельком? Америка уважает денежных, богатых, и мало кто интересуется происхождением богатств. Главное, чтобы из той же России не потянулись в Штаты, через Интерпол, ищейки, чтобы не рыскали потом по американским городам и весям незваные пинкертоны, которым пообещали за поимку бежавших аферистов, а то и откровенных жуликов хорошее вознаграждение.

О сохранении тайны задуманного отъезда Городецкий заботился больше всего. Даже лучший друг, Феликс Дерикот, тем более Каменцев Аркадий, ничего не знали о его замыслах. О планах знала лишь жена, Оксана Борисовна, на то она и жена. Ни о чем не догадывалась в «Мечте» и главный бухгалтер, Нина Ивановна, — женщина послушная, затурканная домашними и строящейся дачей. С ней-то как раз Антон Михайлович и нашел общий язык: помог ей со стройкой, материалами, денег не взял. Сказал, что и впредь будет помогать своим сотрудникам приобретать квартиры, земельные участки, машины — так что пусть она, Нина Ивановна, ни о чем не беспокоится: президент «Мечты» обо всем позаботится. Нина Ивановна от счастья была на седьмом небе, беспрекословно и дисциплинированно выполняла все распоряжения Городецкого, никогда не спорила по поводу тех или иных финансовых операций и документов, а лишь уточняла: куда и сколько нужно перевести денег. Не интересовалась она, почему президент единолично решил перевести очень крупную сумму, практически всю наличность «Мечты», за границу, в один из германских банков. Антон Михайлович объяснил, что вкладывает деньги в компьютеры и современное оборудование для офисов — в Германии эти вещи научились делать на высшем мировом уровне, а также закупает автоматическую линию для розлива баварского пива. Линией давно интересуется местный пивзавод, но денег у него нет, и коллектив берет кредит в «Мечте», под очень хороший процент, на два года. Ну, а чтобы сократить сроки прохождения средств и лишние расходы, он, Городецкий, сам оплатил линию, напрямую.

Убедить Нину Ивановну не стоило никакого труда, да главбух и не спрашивала ничего, а только выразила сомнение, мол, на зарплату сотрудникам «Мечты» может не хватить, ведь вы, Антон Михайлович, обещали с нового года увеличить ее вдвое.

Городецкий и на это нашел ответ. Сотрудникам можно выдать премиальные в первом квартале, какая им разница, что получать, были бы деньги. Он, конечно, не сказал, что средства «Мечты» давно уже лежат в Германии у банкира-турка. Каких там пруд пруди, и они совсем не спрашивают, честным или нечестным путем прибыли деньги. Хороший процент от положенной суммы делает сговорчивым любого банкира. Более того, банкир-турок пообещал организовать вывоз семьи Городецких в Германию, на работу, как нужных бизнесу специалистов с большим практическим опытом. Как — это его дело. Вызов будет, Антон Михайлович нисколько не сомневался, миллионы сделают свое дело и в Мюнхене, и в Бонне, и в Берлине. Потом, пожив в Германии, можно будет перебраться в Швейцарию или Англию, а потом уже и в Америку. Английский язык Городецкий упорно изучал еще в студенческие годы, мог вполне сносно общаться с иностранцами. На приличном бытовом уровне говорила и Оксана Борисовна. Словом, машина была запущена, деньги акционеров «Мечты» уплыли за границу. Городецкие ждали лишь вызова, подготовив со своей стороны все выездные документы, в первую очередь паспорта и авиабилеты со свободной датой вылета. Билеты были до Мюнхена, именно там проживал друг-банкир. Вызов он мог прислать в любой момент…

Слякотными осенними, а теперь и холодными зимними вечерами в тесной двухкомнатной квартире на окраине Придонска Антон Михайлович и Оксана Борисовна строили радужные планы на жизнь в солнечной Флориде или Калифорнии. Устроиться в одном из райских штатов, раствориться в стране, где никому ни до кого нет дела, жить в свое удовольствие — разве не достойная богатых людей мечта? Они еще довольно молоды, предприимчивы, могут обеспечить будущее себе и детям. Правда, детей у Городецких не было. Оксана Борисовна планировала пройти в Штатах, наконец, серьезное гинекологическое лечение у лучших врачей. А пока — что делать! — придется потерпеть, русские врачи ее от бесплодия не вылечили.