Страница 4 из 8
Медленно я начал обратный отсчет от десяти до одного. С каждым счетом Кэтрин расслаблялась все глубже. Она входила в транс. Она концентрировалась на моем голосе, игнорируя все посторонние звуки. На счет «один» она погрузилась в относительно глубокий гипнотический транс. Весь процесс занял около двадцати минут.
И мы начали путешествие в прошлое. Я попросил ее вспомнить ранние годы. Она могла разговаривать и отвечать на вопросы, оставаясь в состоянии глубоко гипноза. Ей удалось вспомнить очень болезненный для нее случай, произошедший у дантиста, когда ей было шесть лет. Потом она вспомнила ужасное событие, произошедшее с ней в пять лет, когда ее столкнули с бортика бассейна в воду. Тогда она начала захлебываться и задыхаться, потому что наглоталась воды, и рассказывая об этом, она стала захлебываться, находясь у меня в офисе. Я внушил ей, что все закончилось и ее уже вытащили из воды. Тогда она перестала захлебываться и вновь задышала нормально.
Кэтрин все еще была в глубоком трансе. Когда ей было три года, произошло самое страшное. Она вспомнила, как проснулась в своей комнате, в полной темноте, и ее отец был там – она чувствовала его присутствие. Он тогда перебрал, и она ощущала запах перегара. Он прикоснулся к ней и стал тереть ее прямо «там». Она испугалась и стала плакать, но он грубо закрыл ей рот своей рукой. Она не могла дышать. Двадцать пять лет спустя в моем офисе Кэтрин разрыдалась. Я почувствовал, что наконец-то мы откопали ключ ко всем несчастьям. Я был уверен, что ее симптомы пройдут в одночасье. Я мягко внушил ей, что все закончилось, что она больше не в спальне, а в кабинете, но все еще в трансе. Рыдания прекратились. Я вернул ее в настоящее время, к реальному возрасту, после чего мягко пробудил ее и внушил запомнить абсолютно все, что она увидела.
Остаток сеанса мы посвятили разговорам о неожиданно всплывшем воспоминании о болезненных переживаниях, связанных с отцом. Я старался помочь ей принять и пережить эти новые воспоминания. Теперь-то она поняла все про свои отношения с отцом, про его реакции на нее, свою отчужденность и страх перед ним. Покидая офис, она все еще дрожала. Но я знал, что то, что она поняла сегодня, стоило тех неприятных ощущений, которые она пережила во время сеанса.
Я был так увлечен работой с ее подавленным болезненным прошлым, что совсем забыл спросить во время сеанса, не было ли в ее детстве чего-либо, связанного с египетской культурой, которую она так хорошо знала. Но хорошо уже хотя бы то, что она теперь знала о своем прошлом больше. Она вспомнила несколько действительно болезненных событий, и я ждал значительного улучшения ее состояния.
Однако несмотря на эти открытия, всю следующую неделю, по ее словам, симптомы оставались столь же сильными и неприятными. Я был очень удивлен. Я не мог понять, что пошло не так. Может, что-то случилось до того, как ей исполнилось три года? Мы нашли более чем достаточно причин боязни удушения, воды, темноты, замкнутых пространств, но пронизывающие душу страхи, неконтролируемая тревога все еще омрачали ее жизнь. Ночные кошмары оставались столь же ужасными и пугающими. Я решил, что в следующем сеансе гипноза нужно пойти дальше в ее прошлое.
Будучи под гипнозом, Кэтрин говорила медленным, размеренным шепотом. Поэтому я мог дословно записать то, что она рассказывала, и точно цитировать ее слова. (Многоточиями я обозначаю паузы в ее речи, а не пропуски или мою редактуру. Хотя я и убрал некоторые повторяющиеся фразы.)
Постепенно я довел Кэтрин до возраста двух лет, но ничего значительного она не вспомнила. Тогда я жестко дал ей инструкцию: «Окажись в том времени, когда у тебя впервые возникли эти симптомы». Но я был абсолютно не готов к тому, что далее произошло.
<sup><i>„</i></sup> Я вижу белые ступени, которые ведут к зданию, большому белому зданию с колоннами спереди. Дверей нет. На мне длинное платье… длинное свободное платье из грубого материала. Мои волосы заплетены в косу. У меня длинные светлые волосы.
Я был полностью сбит с толку. Я не понимал, что происходит. Спросил, какой сейчас год и как ее зовут.
<sup><i>„</i></sup> Аронда… мне восемнадцать лет. Напротив здания я вижу рынок… там корзины… все несут корзины на плечах… мы живем в долине… воды нет… это 1863 год до Рождества Христова. Эта страна бесплодная, жаркая, везде песок. Тут есть колодец, но нет реки. Вода поступает в долину с гор.
После того как она сообщила другие топографические детали, я приказал ей перенестись на несколько лет вперед и рассказать мне, что она видит.
<sup><i>„</i></sup> Я вижу деревья и каменистую дорогу. Костер, на костре еда. У меня светлые волосы. На мне грубое коричневое платье и сандалии. Мне двадцать пять лет, у меня есть дочь по имени Клеастра … Это Рейчел[1]… Очень жарко.
Мне стало страшно. У меня скрутило живот и стало знобить. Образы, о которых она рассказывала, и воспоминания были очень четкими. Она говорила так уверенно. Имена, даты, одежда, деревья – все казалось таким живым! Что это было? Как могла ее племянница из реальной жизни быть ее дочерью в прошлой? Я был полностью выбит из колеи.
Мне приходилось лечить тысячи пациентов в психиатрической лечебнице, к большинству из них я применял гипноз, но никогда не сталкивался с такими фантазиями – даже в своих мечтах. Я приказал ей идти дальше во времени – приближаясь к ее смерти. Я не был уверен в том, что правильно говорю с пациентом, погруженным в такие фантазии (или воспоминания?), но мне нужно было найти те мучительные события, в которых скрывается причина нынешних страхов и боли. События, которые случились незадолго до смерти или непосредственно перед ней, могли быть очень неприятными. Вероятно, ее поселение уничтожил прилив или наводнение.
<sup><i>„</i></sup> Огромные волны сбивают деревья. Бежать некуда. Холодно; вода холодная. Я должна спасти свою дочь, но я не могу … все, что я могу – это крепко прижать ее к себе. Я тону, захлебываюсь водой. Не могу дышать, не могу глотать … вода соленая. Дочку вырвало из моих рук.
Кэтрин задыхается, ей трудно дышать.
Внезапно ее тело полностью расслабилось, дыхание стало ровным и спокойным.
<sup><i>„</i></sup> Я вижу облака… Дочь со мной. И другой ребенок из нашей деревни тоже тут. Я вижу брата.
Она отдыхала. Этот жизненный период был завершен. Она все еще пребывала в глубоком трансе. Я был удивлен. Прошлые жизни? Реинкарнации? Здравый смысл научного работника говорил мне о том, что она все это не придумала, это не было ее фантазиями. Ее мысли, выражения, внимание к деталям – все отличалось от того, какой она была в сознательном состоянии. Целая гамма психиатрических диагнозов пронеслась у меня в голове, но ее состояние и склад личности не объясняли эти открытия. Шизофрения? Нет, у нее никогда не было признаков расстройств познавательных функций или мышления. У нее никогда не было слуховых галлюцинаций типа голосов, зрительных галлюцинаций или видений наяву, а также других психотических проявлений. У нее не было бреда, она адекватно реагировала на реальность. У нее не было расщепления личности. Была одна Кэтрин, которая полностью осознавала себя и свои действия. У нее не было социопатических или антисоциальных тенденций. Она не была актрисой. Она не принимала наркотики или галлюциногены. Алкоголь она употребляла в минимальных количествах. У нее не было никаких неврологических или психических расстройств, которыми можно было бы объяснить эти живые сильные переживания во время гипноза.
Это было что-то вроде воспоминаний, но откуда? Шестым чувством я понимал, что топчусь на месте из-за того, что знаю совсем мало о реинкарнациях и воспоминаниях из прошлых жизней. Я сказал себе, что это невозможно; мое сугубо материалистическое сознание всеми силами сопротивлялось этим мыслям. Но однако это происходило, и происходило на моих глазах. Я не мог это объяснить, но также не мог и отрицать реальность увиденного и услышанного.
1
Рейчел в настоящем времени – ее племянница. У них всегда были особо близкие отношения.