Мятеж

Когда-нибудь я спрошу у него, как можно так мучиться из-за одного человека, – я-то сама погубила без счету. И еще о том, почему понравилась ему, несмотря на его отвращение к убийству. Когда-нибудь я покажу ему, до чего это странно.

Но не сейчас.

Я села и взъерошила волосы, стараясь не смотреть ему в глаза. Нужно было принять душ. И переодеться. Я так и ходила в его старой футболке на три размера больше. Правда, у них могло и не оказаться одежды на всех. Тогда можно просто выстирать то, что есть.

– Рен?

Узнав голос Михея, я вздохнула, ползком добралась до входа и откинула полог. В глаза хлынуло яркое утреннее солнце. Сколько же я проспала? Часов пятнадцать, не меньше.

– Да?

Михей посмотрел сверху вниз, уперев руки в бока:

– Мы разбиваем людей на группы для уборки и восстановления разрушений. Хочешь со мной? Устрою тебе экскурсию по лагерю, все покажу.

Я встала, пытаясь придумать уважительную причину на весь день остаться в палатке с Каллумом. Но в голову ничего не пришло.

– Конечно, – ответила я, подавив вздох.

Каллум тоже вылез из палатки, но ему Михей своего предложения не повторил.

– Можно сначала в душ? – Я кивнула на свою грязную одежду. – И не найдется ли какой-нибудь одежды?

– Да, разумеется. – Михей повернулся и поманил меня за собой. – Нам туда.

– Хочешь с нами? – спросила я Каллума.

Он помотал головой, весело изучая Михея:

– Все нормально, я тебя потом разыщу.

Я закатила глаза за спиной Михея, и Каллум ухмыльнулся.

Михей уже убежал вперед, я нагнала его, и мы пошли рядом. Было еще рано, солнце только всходило, но вокруг уже вовсю сновали рибуты. Я всматривалась в их лица.

– А Сто пятьдесят семь здесь? – спросила я. – Рили?

– Ага. Они пошли на охоту. Скоро вернутся. – Он улыбнулся мне. – Он обалдеет, когда тебя увидит! Только о тебе и говорит.

Тот Рили, которого я знала, не отличался разговорчивостью, но Михей мог преувеличить. И все-таки я чувствовала облегчение: Рили не был мне таким другом, как Эвер, но, узнав о его гибели, я огорчилась.

Мы подошли к довольно большой палатке в дальнем конце территории. Похоже, она была наскоро приспособлена для общего отдыха. Повсюду валялись подушки и одеяла, а в углах еще спали несколько рибутов. На столе, установленном в дальней части, лежали стопки одежды.

– Выбери, что подойдет, – предложил Михей. – Я велел сдать лишнюю одежду, чтобы обеспечить новых рибутов.

Я быстро огляделась: не исключено, что местные рибуты ненавидели нас. Я бы на их месте ненавидела.

Прихватив приблизительно подходящие по размеру брюки и рубашку с длинным рукавом, я вместе с Михеем вышла наружу.

– Когда будешь готова, жду тебя возле чаши на завтрак, – сказал он.

Я кивнула и направилась к душевым. Накануне один рибут рассказал мне, что водопровод работает уже несколько лет, и я сама убедилась, что система вполне исправна. Туалеты представляли собой небольшие деревянные постройки и были снабжены замками, а вот душевые отсеки разделялись лишь перегородками и спереди были полностью открыты. Шторки отсутствовали, спрятаться было негде.

Я взяла клочок материи (похоже, они разрезали пополам все полотенца) и юркнула в крайнюю кабинку, где пустила ледяную воду, отворачиваясь, чтобы не показать своих уродливых шрамов. На меня и без них глазели. Не хватало еще, чтобы начали шептаться из-за этого.

Дрожа от холода, я кое-как вытерлась и потянулась за одеждой.

– Эй, Рен, ты здесь?

Я замерла, узнав голос Адди.

– Да, а что?

Ее шаги приблизились, и вскоре из-за перегородки вынырнуло лицо.

– Эй! – вскрикнула я, прижала к груди полотенце и замахала ей. – Можешь минуту подождать?

– Господи, да пожалуйста, – отозвалась она с досадой, отступила и скрылась из виду. – Не знала, что ты такая скромница.

Я быстро надела рубашку через голову.

– Я почти оделась.

– Это хорошо, потому что у нас проблема.

Вздохнув, я натянула штаны и досуха вытерла волосы. Чудесно. Это именно то, что мне сейчас нужно. Новые проблемы.

Выйдя из кабинки, я увидела, что Адди стоит поодаль со скрещенными руками. Я бросила грязную одежду в корзину с надписью «Стирка», и мы вышли на солнечный свет.

– Что за проблема?

– Придурки, которые здесь заправляют, вот в чем проблема.

Адди произнесла это громко, и несколько рибутов хмуро оглянулись на нас.

Я остановилась, повернулась к ней лицом и негромко сказала:

– По-моему, злить их – не самая хорошая идея.

– Плевать. – Она ткнула куда-то пальцем, и я не поняла, что она имеет в виду. – Эта полоумная девица обходит всех девчонок и приказывает удалить противозачаточные чипы.

– Что за полоумная? – вскинула я брови.

– Рыжая. Как ее там? Джулс. Та, что на подхвате у Михея.

– Ты отказалась?

– Да, отказалась. Прикинь, заводить детей – это мой долг! И размножение поощряется. А поскольку я унтер-шестидесятая, оно особенно поощряется! – Она вскинула руки. – И среди остинских рибутов есть те, кто уже ведется на этот бред!

Я неловко переступила с ноги на ногу, взглянув на Джулс, стоявшую невдалеке возле палатки. Ее рыжие волосы трепал ветер, сощуренные глаза внимательно наблюдали за нами.

Все это было очень странно. И мне совсем не нравилось.

– Ты не обязана, – сказала я.

– Именно, черт возьми! Не обязана!

– Что-то не так?

Я обернулась и увидела перед собой Михея. Изогнув бровь, он пристально вгляделся сначала в меня, потом в Адди.

– Твоя подпевала хочет вынуть мой противозачаточный чип, – ответила Адди.

Бровь взметнулась еще выше.

– Моя подпевала?

– Джулс, – пояснила я быстро и пригвоздила Адди взглядом. Я едва знала ее, и излишняя болтливость этой девицы уже начинала действовать мне на нервы.

– Ага. – Мой взгляд она оставила без внимания. – Говорит, это мой долг!

– Ну, про долг ничего не могу сказать, но мы здесь просто обожаем маленьких рибутов, – невозмутимо ответил Михей.

– Я этого не сделаю.

– В КРВЧ тебя стерилизовали насильно, – напомнил он.

– Меня это не колышет.

Михей поиграл желваками, словно пытаясь взять себя в руки.

– Ей решать, – спокойно сказала я. – Ты же не собираешься ее заставлять? – Мне хотелось выдержать беззаботный тон, но я всерьез забеспокоилась.

– Да, решать ей, – вздохнул он, как будто был разочарован.

– Какое облегчение! – сухо бросила Адди. – Мы с моей родилкой сейчас пойдем и всех обрадуем.

Я не знала, злиться на нее или смеяться, но она сама все поняла по выражению моего лица, и уголки ее губ поползли вверх. Правда, когда я повернулась к Михею, я уже была сама серьезность.

– Странно, как ей удалось выжить в КРВЧ? – изрек тот, провожая Адди взглядом. – Послушанием она не отличается.

Я пожала плечами. Все-таки шесть лет, что Адди провела в корпорации, говорили сами за себя. А еще я не могла отделаться от мысли, что ей просто надоели приказы. Мне-то уж точно.

Вокруг чаши для костра носились две маленькие девчушки, и Михей проследил за моим взглядом.

– Разве не мило? – ухмыльнулся он.

– Скорее, ненормально, – пробормотала я.

Той, что постарше, было года четыре, и, когда меньшая загнала ее слишком близко к огню, она пронзительно завизжала. Никто не обратил на это внимания, и я подумала, что, упади они в горящий костер, эффект был бы тот же.

Если рибутов и призывали к рождению детей, то соглашались явно немногие. Кроме этих девочек возле чаши, прошлым вечером я видела лишь одного младенца да еще маленького мальчика.

– Много здесь детей? – поинтересовалась я.

Михей кивнул в сторону обеденного стола, приглашая за собой.

– Нет, – ответил он и, не поднимая глаз, вручил мне пустую миску. – Было больше, но все ушли.

– Куда ушли? – не поняла я.

Девица моих лет плюхнула мне в миску овсянки. Да и вообще здесь были только мои ровесники. Как и в филиале КРВЧ, почти все – в возрасте от двенадцати до двадцати лет. А где же остальные? Разве здесь не должны находиться сверстники Михея? Или кто-нибудь постарше?