Страница 9 из 11
Ему никогда раньше не приходилось видеть ее так близко. Это разрушало его воспоминания о ней. Во-первых, он видел, что его давнее мнение о ней как о сильной женщине было ошибочным; силы в ней было не больше, чем в любой другой женщине, а он всегда признавал, что, в общем и целом, женщины являют собой создания нежные и даже в некотором смысле хрупкие. И ему казалось, что она тоже это осознает. Более того, она, несомненно, понимала это всегда. Она представлялась им жесткой и сильной, потому что они прежде всего сами были маленькими и, в дополнение к этому, она на них сердилась, а ведь это было ее работой — наводить на них ужас, придираться, производить впечатление. Вот почему школьное правление выбрало ее: им нужен был учитель, способный держать детей в руках. Вне работы она, наверно, была такой же даже тогда. Да, вспомнилось ему, позже, когда доставлял ей газету, я заглянул однажды внутрь их дома и заметил крошечные китайские чашечки на столе в гостиной. Она сервировала чай для своих подруг. Это совсем не соответствовало моему представлению о ней. Значит, это мое представление всегда было неверным.
Она отошла от него, ступая по ковру, и ее туфли не производили ни звука.
— Ох, — вздохнула она. — Поспорить готова, что ты привез гомогенизированное молоко. Надо было сказать тебе брать обычное, чтобы мы могли снять с него сливки.
Она открыла коричневый бумажный пакет и увидела пиво.
— Пиво?
— Жарко сегодня, — пояснил он с некоторой нервностью.
— А молоко ты все-таки привез обычное, — заметила она, вынимая картонку.
— Точно, — согласился он.
— Кофе будешь?
— Лучше пиво.
— Пиво не для меня. Никогда не пью пива.
Подойдя к сушилке, она нашла открывалку и откупорила бутылку. Налила полный стакан и протянула ему.
— Что ты думаешь о наших «Копировальных услугах»? — спросила она.
— Навскидку — очень милое заведение. Современное.
— Не мог бы ты вникнуть в наши дела и сказать мне, что надо делать? У тебя ведь явно куда больше опыта, чем у нас.
Застигнутый врасплох, он не нашелся, что сказать.
— Знаешь, чего я хочу? — сказала она. — Хочу, чтобы ты взял все в свои руки и управлял нашим заведением. Ты мог бы закупить партию портативных машинок. Тогда на Рождество, когда все остальные вокруг наживаются, и у нас было бы что продать. — Сузив глаза, она напряженно и страстно смотрела ему в лицо. — Я серьезно. Пока тебя не было, я только об этом и думала. Зоя вообще никуда не годится. Мне надо от нее избавиться. Я собираюсь это сделать в любом случае. Каждая из нас вложила в дело по три тысячи долларов, только-то. Всего шесть тысяч. Соглашение, которого я достигла с Уолтом, дает мне лишь такую же сумму примерно. Я собиралась погасить долг за этот дом, но лучше, пожалуй, поступлю иначе: выкуплю долю Зои и перепишу весь офис на себя. Тогда ты сможешь принять на себя руководство и делать все, что только пожелаешь. Может, мне удастся договориться с банком и получить кредит, которого бы хватило на то, чтобы ты закупил портативные машинки. Или, если не захочешь, вложишь его во что-то другое, что сам выберешь.
Он молчал, не веря своим ушам.
— А я хочу умыть руки и никак больше не соприкасаться с бизнесом, — сказала она.
— Понимаю, — негромко проговорил он.
— Я не создана для таких беспощадных занятий, как бизнес. Я хочу оставаться дома и быть с Тэффи. У меня есть женщина, которая приходит сюда около двух, прибирается в доме, а потом отправляется за Тэффи, приводит ее и остается с ней, пока к шести вечера не вернусь я. Это она заботилась и о доме, и о Тэффи, когда я была в Мехико. Уолт сейчас в Юте, в Солт-Лейк-Сити. Он там уже около года.
— Ясно, — сказал он.
— Ты справишься с этим? — спросила она. — С руководством фирмой?
— Полагаю, да, — сказал он.
— Теперь насчет того, как я предполагаю тебе платить. Мы с Зоей выкраивали для себя два оклада. Ты же сможешь получать ровно половину прибыли. Не оклад, но ровно пятьдесят процентов всех доходов. Как тебе это? Столько же, сколько и я, и при этом тебе не надо беспокоиться ни о каких вложениях.
— Это неправильно, — сказал он.
— Почему?
— Несправедливо по отношению к тебе.
Полным страдания голосом она сказала:
— Мне просто необходимо, чтобы кто-нибудь мне помог. — Она отодвинулась от него и плотно обхватила себя руками за плечи. — Мне надо на кого-то положиться. У меня нет больше Уолта — раньше я полагалась на него. Он занят в бизнесе с гальванизированными трубами. Все мое время должно принадлежать Тэффи, вот в чем все дело. Это надо учитывать в первую очередь. Я не знаю, сколько ты сейчас зарабатываешь… наверное, больше. Но если ты умен, то сможешь все себе возместить. Согласен? Заведение маленькое, но расположено в удачном месте.
— Так оно и есть, — согласился он.
Внезапно она повернулась к нему лицом.
— Брюс, — сиплым, чуть не плачущим голосом сказала она, — прошлой ночью я лежала без сна и все думала о тебе. Я знала, что ты приедешь. Когда сидела на заднем дворе, то надеялась, что ты вот-вот появишься. Ждала все утро. Я знала, что тебе… — Она взмахнула рукой. — Надо было закончить то дело. Вот почему я не поехала в офис, а осталась дома. Мы с Зоей едва уживаемся; я не хочу, чтобы она хоть что-нибудь узнала об этом, прежде чем все будет улажено и мне останется только подойти к ней, посмотреть ей прямо в лицо и сказать, что я хочу выкупить ее долю. Это часть нашего юридического контракта. Мы оговорили это, когда стали партнершами. Мне страшно сообщать ей об этом… мы же с ней дружим много лет. Мы вместе жили в Монтарио, когда я преподавала в школе Хобарта.
Наверное, Зоя была одной из тех женщин, что арендовали с ней дом, подумал он.
— Послушай, Брюс, — сказала она мучительно серьезным тоном. — Я хочу быть с тобой совершенно честной. Мне действительно не справиться со всем этим. Никакого содержания от Уолта я не получила. Его вообще нет в этом штате. Он будет каждый месяц присылать деньги, но только для Тэффи. И на многое рассчитывать не приходится. У меня ровно четыре тысячи долларов, это моя доля из того, что мы имели, плюс этот дом. Уолт забрал машину. Я получила кое-какую мебель, но этого мало. Я в самом деле на грани отчаяния. Устраиваться на работу я больше не стану: сыта этим по горло. Покончила с учительством, как только вышла замуж. Я скорее сойду в могилу, чем снова стану преподавать — или работать где-нибудь секретаршей, машинисткой или делопроизводительницей. До этого я не унижусь. Лучше уж я отдам Тэффи Уолту, а сама…
Она осеклась. Раскачиваясь взад-вперед и обхватывая себя руками, сказала:
— Мне ужасно одиноко. Большинство наших друзей отвернулись от меня, потому что думают, будто это я виновата в нашем с Уолтом разрыве. Ты видел этот народец у Пег. Они — просто кучка…
— Клерков, — подсказал он.
— Точно.
— В маленьких городках по-другому не бывает, — заметил он.
— Может, вот что мне следует сделать. Уехать отсюда и поселиться в Рино. Или отправиться на Восточное побережье. Но у меня на руках этот чертов печатно-копировальный бизнес. Брюс… — Сьюзан повысила голос. — Я должна добиться, чтобы он приносил прибыль. — Она подалась к нему. — Готова поспорить, что если ты станешь им заниматься, он будет приносить прибыль. Знаю, что будет. Если бы ты не приехал, я бы сама добралась до Рино на «Грейхаунде» и нашла бы тебя. Я даже позвонила и выяснила, когда отправляются автобусы. Сейчас тебе покажу.
Пронесясь мимо него, она исчезла из кухни. Почти тотчас вернулась, размахивая сложенным листом бумаги, на котором карандашом нацарапала расписание автобусных рейсов.
— Мне надо это обмозговать, — сказал он, думая о своей работе в БПЗ, о квартире в Рино, о своих тамошних друзьях, о своем боссе Эде фон Шарфе, от которого он зависел, обо всем, что он для себя намечал.
Но, подумал он, я смог бы добиться, чтобы это дело приносило прибыль. Смог бы им управлять. Моя собственная точка розничной торговли, мой собственный бизнес. Некому указывать мне, что именно делать. У меня были бы развязаны руки. Вложить в работу весь мой талант и опыт…