Страница 5 из 11
Он, сама любезность, достал ей бутылку. Та была не открыта. Сьюзан долго ее рассматривала, читала надписи на этикетке, подносила бутылку к свету. Вода на плите закипела.
— С виду ничего, — сказала она. — Пег возражать не станет. Наверное, ей кто-то подарил. Хотя я все-таки сначала попробую.
Она отдала ему бутылку, и он понял, что должен ее открыть.
Бутылка оказалась закупоренной пробкой, и ему пришлось нелегко. Пришлось зажать бутылку между колен, сгорбиться, как какое-то животное, и, просунув нож в кольцо штопора, ухватиться так, чтобы тянуть изо всех сил. Пробка поднималась понемногу, а под конец выскочила из горлышка, сразу же расширившись. Что-то в этом показалось ему обидным, и он встал, держа только штопор и не притрагиваясь к пробке.
Сьюзан все это время критически за ним наблюдала. Потом, когда он вытащил пробку, она налила в чашку кипятку, размешала в нем ложку растворимого кофе и добавила немного коньяку.
— Попробуйте и вы, — сказала она.
— Нет уж, спасибо.
Ему не нравился коньяк, особенно французский. Повернувшись к ней боком, он поправлял рукава, которые измялись из-за дерганий.
— Вы что, слишком молоды?
— Вовсе нет, — проворчал он. — Просто на мой вкус он чересчур сладок. Я пью скотч.
Кивнув, она поставила перед собой свой café royal[3]. После первого же глотка, содрогнувшись, отодвинула его в сторону.
— Не могу такое пить, — сказала она.
— Вам надо показаться доктору, — сказал он. — Выяснить, насколько это серьезно.
— Терпеть не могу докторов, — заявила она. — И так знаю, что это несерьезно. Просто что-то психосоматическое. Потому что я беспокоюсь, тревожусь из-за распада моего брака. Я стала такой зависимой от Уолта. Я с ним была как ребенок: предоставляла ему принимать все решения, а это неправильно. Если что-то шло не так, я во всем винила его. Это был порочный круг. Потом мы наконец оба поняли, что мне надо освободиться и снова попробовать жить самостоятельно. По-моему, я не была готова к замужеству. Чтобы стать к нему готовой, необходимо достичь определенной стадии. А я ее не достигла. Просто думала, что уже готова.
— Как долго вы были замужем? — спросил он.
— Два года.
— Это долго.
— Да не очень-то, — сказала она. — Мы все еще продолжали узнавать друг друга. А вы женаты, мистер… — Его имя так и не огласилось.
— Стивенс… — напомнил он ей. — Брюс.
— Мистер Стивенс? — закончила она.
— Нет, — сказал он. — Я какого думал об этом, но хочу подождать, пока не достигну полной определенности. Не хочу ошибиться в таком серьезном деле.
— Разве вы не всерьез ухаживали за Пег Гугер?
— Какое-то время, — сказал он. — В прошлом году или вроде того.
— Вы тогда жили здесь?
— Да, — сказал он невнятно, не желая портить иллюзии относительно того, что прибыл из Рино.
— Вы приехали, чтобы повидать Пег?
— Нет, — сказал он. — Так, заехал по пути, я сейчас в деловой поездке.
После чего он рассказал ей о Бюро потребительских закупок, о том, чем занимается оно и чем занимается он сам. Поведал, что оно продает товары со средней скидкой в двадцать пять процентов, что ему нет нужды в рекламе, что накладные расходы низки, потому что не приходится тратиться на обустройство витрин и обслуживание множества оборудования, поскольку это единое, огромное и длинное одноэтажное здание, вроде фабрики, с прилавками, обслуживаемыми приказчиками, которым не требуется даже носить галстуки. Объяснил, что дисконтный дом никогда не держит полные линейки, а только те товары, которые можно приобрести достаточно дешево. Товары эти появляются и исчезают в соответствии с тем, что именно удается заполучить закупщикам.
А прямо сейчас, сообщил Брюс, он приехал сюда, в Бойсе, чтобы разведать цены на складе автомобильного воска.
Это ее заинтриговало.
— Автомобильный воск, — сказала она. — Неужто? Пять сотен миль ради автомобильного воска?
— Отличная вещь, — сказал он. — Восковая мастика.
Дело в том, пояснил он, что восковая мастика теперь не так хорошо продается, поскольку для ее использования требуется слишком много усилий. Сейчас появились новые силикаты, которые можно наносить, а затем сразу стирать. Но ничем не достигнуть такой полировки, какую дает добрая старая восковая мастика, из жестянки, а не из бутылки или спрея, и об этом знает каждый автолюбитель — или же полагает, что знает. И по дисконтной отпускной цене в девяносто центов за упаковку воск вполне пошел бы. Любой согласится провести целую субботу, втирая его в свою машину, чтобы сэкономить доллар на том, что, как ему известно, было бы розничной ценой.
Она внимательно его слушала.
— А как много придется заплатить вам?
— Мы предложим продать нам оптовую партию, — сказал он. Его босс велел ему начать с сорока центов и дойти максимум до шестидесяти. И, разумеется, если воск окажется слишком старым, если он засох, то сделка не состоится.
— И вы повсюду разъезжаете, чтобы делать такие закупки? — спросила Сьюзан.
— Повсюду. На восток до самого Денвера, ну и по всему Побережью. Вплоть до Лос-Анджелеса. — Он нежился в лучах своего величия.
— Очаровательно, — сказала она. — И никто не знает, где вы добываете то, что продаете. Наверное, обычные розничные торговцы очень на вас злятся и хотели бы знать, не продают ли вам их поставщики товары с большими скидками, нежели им.
— Так оно и есть, — подтвердил он. — Но мы никогда не раскрываем своих поставщиков. — Он понял, что разглашает информацию, которую обычно держат в тайне. — Иногда, само собой, мы получаем товары непосредственно от местных оптовиков, по их цене. А по-настоящему хорошая сделка — это поехать к производителю (у нас есть свои большие грузовики) и купить товар прямо там, по оптовой цене или даже ниже. И еще, когда разоряется какая-нибудь розничная торговая точка, мы скупаем товары там. Или избытки, которые не пользуются спросом. Или даже старые товары.
Сидя за столом, Сьюзан Фейн двигала своей чашкой кофе с коньяком так медленно и уныло, что он понял: его рассказы подействовали на нее удручающе.
— И такие сделки происходят постоянно? — тихо проговорила она. — Неудивительно, что я ничего не могу добиться.
— Вы же не занимаетесь розничной торговлей, — сказал он. — Верно?
— Да так, — апатично отозвалась она. — Время от времени продаю пару лент для пишущих машинок да по нескольку листов копирки.
Она поднялась, отошла и встала, глядя на него со скрещенными под грудями руками. Ее пояс все еще был расстегнут, из-за чего верх юбки отделился от того места, где должен был удерживаться, и две кромки материи свисали свободно. У нее были по-современному узкие бедра, и у Брюса сложилось впечатление, что если она не застегнет свой пояс, то вскоре кое-что постепенно соскользнет. Но она по-прежнему не обращала на себя внимания; на лице у нее было хмурое, задумчивое выражение. Он заметил, что она стерла помаду, из-за чего ее губы пересохли, приобрели соломенный цвет и покрылись бесчисленными разбегающимися трещинками. Кожа у нее тоже была суховатой, но, натянутая, выглядела гладкой. Несмотря на совершенно черные волосы, она была белокожей. А глаза у нее, увидел он, были голубыми. Внимательнее присмотревшись к ее волосам, он обнаружил, что у корней они имели рыжеватый оттенок. Так что она их явно красила. Это объясняло отсутствие блеска.
Я знаю ее, снова подумал он. Я видел ее раньше, говорил с ней, она мне знакома — ее голос, манеры, выбор слов. Особенно выбор слов. Мне привычно ее слушать. Этот голос отменно мне известен.
Пока он это обдумывал, с крыльца в дом вкатилась огромная звуковая волна. Дверь распахнулась, и множество людей устремились внутрь, включая свет и переговариваясь. Пег и ее конторские приятели вернулись в дом, накупив имбирного пива.
Не моргнув глазом — как будто и не слышала шума, — Сьюзан сказала:
— Мне все это очень и очень интересно. Думаю, так оно и должно быть. Это ведь более или менее новое направление в торговле. Собственно…
3
Королевский кофе (фр.).