Страница 90 из 135
была штормом, он нашел время зайти к нам в лабораторию и
поинтересоваться первыми результатами одного очень
смелого опыта, который мы с Похлебкиным проводили по его
заданию. Похлебкин немного сбивчиво от волнения
докладывал первые наблюдения, довольно любопытные и
многообещающие. Василий слушал сосредоточенно,
высказывая свои замечания, и меня радовало, что мысли его
по-прежнему ясны. Вдруг глаза его загорелись, и он сказал
несколько приподнятым, обрадованным голосом:
- Товарищи, други мой! Спокойно... Спокойно. Вы
понимаете, что все это значит, к чему мы подошли?.. - Он
смотрел то на меня, то на Похлебкина радостным взглядом. -
Вот здесь-то, кажется мне, и заключен тот ларчик, который
открывается совсем просто. А? Вы не согласны со мной, Петр
Высокий?
- По-моему, Василий Алексеевич... - забормотал
Похлебкин, подобострастно глядя на Шустова, - мы находимся
на пороге...
- Молчите, - прервал его Шустов. - Спокойствие,
хладнокровие. Никаких эмоций. Только терпение и труд...
Домой я пришла взволнованная. Достала из шифоньера
все мои платья и долго не могла сделать выбор: мне хотелось
надеть самое лучшее. Мама, кажется, это заметила - о, наши
мамы, все видят и все замечают - и сказала мне:
- Ты сегодня хорошо выглядишь. Совсем девчонка, как в
день окончания института. Помнишь?
О да, именно такой я хочу выглядеть сегодня, как в
выпускной вечер. Это было так давно. Целая вечность. Я
посмотрела в зеркало и увидала горящее огнем лицо и глаза с
необыкновенным блеском. Я действительно была словно
помолодевшая. Вспомнила недавний комплимент Василия по
моему адресу:
- Нестареющая.
Одно слово, а сколько в нем приятного. Когда я надела
черное платье с белым горностаевым воротничком, Катюша
вдруг сказала:
- Мамочка, ты самая-самая красивая.
Я взглянула на свою дочурку и смутилась. Откуда такая
необъяснимая неловкость поселилась во мне, такое
ощущение, точно меня подозревают в чем-то недостойном? А
тут еще мама напомнила не без тайного смысла:
- Ты Андрея предупредила?
- Нет. Сейчас позвоню, - ответила я со странной
раздражительностью, которой даже сама потом застыдилась.
Андрей отнесся к моему сообщению вполне
доброжелательно: для ревности у него не было никаких
оснований.
В зал имени Чайковского я приехала за полчаса до
начала и сразу пошла бродить по полукруглому фойе в
надежде разыскать Василия. В моем взбаламученном мозгу с
приятной навязчивостью звучало сказанное им одно слово:
"нестареющая". Теперь оно приобретало, как мне казалось,
какой-то глубокий и тайный смысл. Нестареющая...
Беспокойным и в то же время рассеянным взглядом я шарила
по фойе, то и дело натыкаясь на любопытные взгляды женщин
и еще чаще на нескромные взгляды мужчин. Поглощенная
одним-единственным желанием - поскорей увидеть Василия, -
я никого и ничего не замечала. Неожиданно возле меня
оказался с улыбкой во все лицо Ларионов.
Спросив о Василии, он тотчас же достал два
пригласительных билета на банкет, который сразу после
концерта устраивался в честь знаменитых артистов тут же в
буфетном зале.
- Что вы за человек, Аристарх Иванович. Вы в самом
деле все можете, - сказала я, поблагодарив его за билеты. - Но
с какой стати мы - на банкет? Кто нас приглашает?
- Я, - сверкая глазками, заулыбался Ларионов. - А разве
вам не интересно посмотреть мировых знаменитостей за
рюмкой вина, так сказать, в узком кругу?
- Ну, разумеется, любопытно. Только, право, я не знаю...
Как к этому отнесется Василий Алексеевич.
- Я уверен, что положительно, - оживленно подхватил
Аристарх Иванович. - А потом... потом он должен считаться с
вашим желанием, предупреждать и исполнять все ваши
капризы. Я завидую ему. . Вот он, легок на помине. - И, уже
обращаясь к подошедшему Шустову, заговорил, чтобы
опередить меня: - Ну и дама у тебя, Василий Алексеевич. Верх
скромности. Я дал ей для вас два билета на банкет после
концерта, так она знаешь что сказала? С большим, так сказать,
удовольствием, да вот как на это, мол, посмотрит Василий
Алексеевич.
- Вы все извратили, Аристарх Иванович, - перебила я,
чувствуя, что Василий не понял смысла слов Ларионова.
Постаралась объяснить. Василий ничего против банкета не
имел: банкет так банкет. Вообще мне он показался сегодня
каким-то мягким, покорным, сговорчивым. И улыбка его была
легкая, ласковая, и голос добрый, какой-то шелковый, без
присущих ему ноток металла и категоричности. Когда Ларионов
отошел от нас, Василий, посмотрев на меня долго,
внимательно, произнес с той задушевной теплотой, с которой
произносят первое признание:
- Ты знаешь, Ирина, что ты есть сегодня? Ты светлая,
чистая память нашей юности. Правда... Женщина, победившая
время... Ну ладно, пойдем искать свои места - уже, кажется,
второй звонок.
Места у нас были отличные. Зал битком. Много
молодежи. Пожалуй, больше половины. Все как-то
взволнованно насторожены в предвкушении необыкновенного.
Ждали чуда. Оно явилось на сцене в образе уже немолодого
лысеющего человека, сутуловатого, но энергичного, с
крупными чертами лица и глазами навыкате. В руках он
держал поблескивающую перламутром гитару.
Забегая немного вперед, скажу несколько слов о Луиджи
Ваншенки, хотя бы то, что рассказал нам о нем в антракте
Аристарх Иванович. Последние пятнадцать лет Луиджи жил в
Китае, создал там национальный эстрадный оркестр, в
котором все, исключая самого руководителя, были китайцы. Да
и себя Луиджи считал китайцем и писал свое имя "Ван Шен-
ки". Года два назад китайцы, обуреваемые патриотическим, а
по сути дела, шовинистическим угаром, предложили Ван Шен-
ки, впрочем, как и многим другим "нетуземцам", покинуть
страну. Мол, у нас достаточно своих национальных кадров,
чтобы делать пролетарскую культуру.
Держался Ваншенки на сцене свободно, уверенно, я бы
даже сказала, слишком самоуверенно.
- Манеры гения, - шепнул мне Василий и усмехнулся,
впрочем незлобно.
Зато Эльза держалась очень скромно, просто, с
застенчивостью девушки, только что окончившей среднюю
школу. В коротеньком платьице, хрупкая, длинношеяя, с
тонкими чертами лица, с которого не сходила обворожительная
улыбка, она сама по-русски объявила номер и этим еще
больше расположила к себе зал. Ларионов сообщил, что
родители Эльзы - выходцы из России, хотя сама она приехала
в нашу страну впервые. Сначала она спела одну песенку под
гитарный аккомпанемент Луиджи Ваншенки. Затем две
песенки они пели дуэтом, потом снова пела одна.
Не знаю почему, быть может, оттого, что я ожидала
какого-то необыкновенного чуда, выступление знаменитых
артистов не произвело на меня особого впечатления. У
Ваншенки, вопреки моему ожиданию, голос оказался очень
слабеньким. По тембру, даже по манере, он чем-то напоминал
молодого Утесова и зрелого Бернеса. Но когда запела Эльза,
зал пришел в бессловесное приятное недоумение: никто не
ожидал, что у этой хрупкой, очаровательно улыбающейся
девушки такой низкий с врожденной хрипотцой голос, довольно
сильный и отлично поставленный. Правда, сама хрипотца эта
на любителя. Например, мне и Василию не понравилась. Но
тут дело вкуса. Говорят, такие голоса теперь модны на Западе,
а мы, как известно, решили от моды не отставать, чтоб не
казаться несовременными, консервативными. Поэтому у
Эльзы Виолет сразу нашлось много поклонников и, надо