Страница 84 из 135
вопреки логике и здравому смыслу главврачом назначен
Вячеслав Михайлович Семенов, профессор, хирург, человек
энергичный, самонадеянный, властолюбивый, в котором
незаурядный талант администратора приглушил, оттеснил на
задний план врача. К методу Шустова Семенов относится
скептически, поэтому, мне думается, Василию Алексеевичу с
его характером будет нелегко ладить с новым начальством. А
может быть, Вячеслав Михайлович потому и назначен
главврачом клиники, что он не верит в метод Шустова. Мол, в
спорах, в столкновениях противоположных точек зрения и
родится истина. Возможно, так рассуждало начальство,
ведающее медицинскими кадрами. Может, со временем все
утрясется, войдет в какие-то благодатные нормы, а пока что
клиника наша переживает переходный период. А как верно
подметил еще Достоевский, "во всякое переходное время
подымается сволочь, которая есть в каждом обществе...
Между тем эта сволочь, сама не зная того, почти всегда
попадает под команду той малой кучки "передовых", которые
действуют с определенной целью, и та направляет весь этот
сор, куда ей угодно". Эти слова великого писателя как нельзя
лучше характеризуют состояние в нашей клинике. По-
прежнему в высшие инстанции на Василия Алексеевича идут
жалобы, чаще всего анонимные, но, как уж повелось издавна,
анонимкам придается большее значение, чем заявлениям,
авторы которых не скрывают своего имени. Быть может,
потому, что анонимки всегда кричащи, вопиющи,
разоблачительны и уж слишком много в них мерзостей,
которые "обличает" неведомый автор.
Опять подняли дело доктора Пайкина, которого Шустов
еще в прошлом году уволил за вымогательство. Пайкин когда-
то работал то ли в Боткинской, то ли в Кремлевской больнице.
Неплохой специалист, даже, можно сказать, - хороший хирург,
путем ловкой рекламы он сумел создать себе добрую славу
виртуоза, артиста скальпеля. Говорят, молва, пущенная
преднамеренно, с определенной целью, распространяется со
скоростью звука, а может, в иных случаях - и света. Молва о
чудодейственном скальпеле Пайкина бродила по всем
клиникам и больницам Москвы. В таких случаях истинное
достоинство того или иного деятеля, будь то ученый, врач или
художник, теряется в ворохе словесных комплиментов, и
доверчивая публика с готовностью принимает созданного
молвой кумира совсем не за того, кто он есть на самом деле, и
вознаграждает его не по заслугам. Реклама - великая сила.
Действуя на психику людей, она способна не только навязать
покупателю залежалый, иногда уже тронутый гнильцой товар,
но и прямо-таки черное выдать за белое. История полна
разительных примеров, когда шарлатаны и бездари ходили (и
ныне ходят) увенчанные лавровыми венками. Их живописную
мазню, над которой даже дети смеются, выставляют в лучших
музеях рядом с Рембрандтом и Павлом Кориным. Их циничные
и пустые, лишенные поэзии и мысли вирши бойко
распродаются под звуки рекламных литавр на книжных
базарах. Их пошленькие, без мелодии и чувств песенки густо
заполняют эфир.
Словом, слава доктора Пайкина далеко не соответствует
его подлинным способностям хирурга. Это хорошо известно
врачам, но этого не знают и знать не хотят больные.
У Пайкина среди больных есть свой контингент, потому
как больных он делит на сынков и пасынков. Осматривая
больного, врач Пайкин интересуется не только историей его
болезни. Он спросит о профессии, о должности. И если
должность окажется подходящей, солидной, врач Пайкин
окажет такому больному особое внимание. Зная психологию
пациента, - как правило, больной готов идти на любые жертвы,
лишь бы только выздороветь, - Пайкин сумеет внушить ему и
свое всемогущество, и свое особое к нему расположение. Мол,
ради вашего спасения я отдам свою душу и сердце. А взамен
этого недорогостоящего товара он вымогал довольно
существенное: у одного ценное ружьишко ("Люблю охоту, да
вот приличного ружья не имею"), у другого телевизор высшего
класса ("У меня есть, но, знаете, старенький, допотопный"), у
третьего транзистор последней модели. Четвертый больной -
ответственный работник Моссовета - помог ему поменять
двухкомнатную квартиру на трехкомнатную. Пятый... долго не
сдавался, не желая расстаться со своей "Волгой". "Ну зачем
вам старая машина? - говорил Пайкин, готовя больного к
операции. - Вы себе новую купите - что вам стоит. А мне
продайте эту". - "Да она вовсе и не старая - всего пятьдесят
тысяч километров прошла", - вяло возражал больной,
владелец автомашины. Однако, чем ближе становился день
операции, тем сильней был напор Пайкина. В конце концов
хирург приобрел эту "Волгу" за бесценок. Но она оказалась той
последней каплей, которая переполнила чашу терпения.
Пайкин с треском вылетел из клиники. Несколько месяцев он
был без работы: все искал себе "по душе" и с перспективой. В
отделение Шустова его привел не профессиональный интерес
лечения трофических язв. Он где-то прослышал, что Шустов
работает попутно - и небезуспешно - над проблемой
восстановления волос. Пайкин смекнул: перспективно. Но
Василий Алексеевич сразу раскусил его. Помню, при нашей
первой встрече в Москве на квартире у Шустовых Василий
Алексеевич рассказывал, как один "шершень" предлагал ему
уехать за границу и как он выставил за дверь негодяя. Потом я
узнала, что это и был не кто иной, как все тот же Пайкин.
Правда, уволили его из нашей клиники за взятки. Брал по
мелочам, потому что лечатся в отделении Шустова в основном
люди физического труда, пожилые, главным образом
женщины. Засыпался Пайкин на очень подлом деле.
Лечилась в отделении Шустова больная иностранка по
имени Кэти Сигер. Супруга богатого бизнесмена, она на
протяжении пятнадцати лет страдала трофической язвой. Где
она только не лечилась! Побывала у лучших врачей Европы,
Америки, обращалась к индийским медикам. И никто ей не
помог. Наконец в Лондоне услышала имя советского врача
Шустова, который успешно излечивает трофические язвы. И
вот Кэти Сигер в Москве, в отделении Василия Алексеевича.
"Есть ли хоть какие-нибудь, хоть маленькие шансы, доктор
Шустов?" - в крайнем волнении спросила она Василия
Алексеевича, когда тот осмотрел пораженную язвой ногу.
"Вылечим", - с уверенностью, не допускающей и тени
сомнения, ответил врач и подкрепил свой ответ тихой
обнадеживающей улыбкой. Мне кажется, врач не должен быть
таким самонадеянным и в беседе с больными лучше избегать
рискованных заявлений, проявлять большую сдержанность и
осторожность в прогнозах и обещаниях. Но что поделаешь -
такой уж он есть, Василий Шустов. Как говорится, победителей
не судят, а Шустов сдержал слово, если можно так выразиться:
Кэти Сигер вышла из нашей клиники здоровой. Легко понять
ее состояние: из чувства благодарности пожилая женщина
обрушила, на своего исцелителя поток восторженных
комплиментов и всяческих похвал. Она предлагала ему в
награду крупную сумму денег. Шустов категорически отказался,
заметив при этом, что за свои труды он получает от
государства зарплату. Но она настаивала: если вы, мол, не
можете или не хотите принять от меня деньги, как гонорар за
лечение, то не откажитесь от памятного подарка. Василий
Алексеевич был непреклонен. И уж, конечно, не потому, что
при этом разговоре присутствовал Пайкин, который любезно
выполнял роль переводчика.