Страница 53 из 135
близкого и самого большого друга. Ведь ей, дочери адмирала,
тоже нелегко расставаться с морем. - Без работы не
останемся, - обнадеживала она.
- Ну разумеется! - вспылил я и тут же понял, что
напрасно вспылил. Добавил уже тихо: - Это я знаю. Только я
хочу, чтоб работа была по мне. Чтоб в нее всю душу. . Как
флоту, морю. Понимаешь, Иринушка?
Она солидарно закивала головой и улыбнулась. Эта
улыбка всегда обезоруживала меня.
Почти весь день мы бродили по Москве, в которой для
нас все было новым, как неожиданное открытие. Нас не
покидало ощущение праздника, которое испытывают,
очевидно, многие провинциалы, вдруг очутившись в большом
городе. Люди, запрудившие улицы, нам казались праздными.
Мне и в голову не приходила мысль, что добрая половина из
них была занята делом, обременена заботами: одни спешили
на службу, другие в учреждения по разным надобностям.
Говорят, в летние месяцы в столице половина людей
приезжих. Мы в этом убедились, обратись поочередно к трем
прохожим с одним и тем же вопросом:
- Как проехать к панораме "Бородинская битва"?
Прохожие виновато пожимали плечами, отвечая:
- Не знаю... Спросите москвичей.
Потом оказалось, что панорама не открыта, и мы пошли
на выставку живописи в Манеж. Устали, разумеется, изрядно,
особенно Катюша. Потом отдыхали у кремлевской стены в
Александровском саду. Обедали в ресторане "Центральный", в
том самом, где, по выражению моего бывшего подчиненного
Юрия Струнова, голые девки подпирают руками потолок. Я
рассказал об этом Ирине, и она от души смеялась. Кстати
вспомнил, что Струнов - москвич и у меня есть его адрес и
телефон. Он настоятельно просил, если случится бывать в
столице, дать ему знать. Мы жили в гостинице на улице
Горького, недалеко от красного здания Моссовета, о котором
Маяковский писал: "В красное здание на заседание. Сидите,
не совейте в моем Моссовете".
Катюша сразу же после обеда уснула. Нам хотелось еще
многое посмотреть: университет на Ленинских горах, Выставку
достижений народного хозяйства, хотелось побывать в
театрах. Но с кем оставишь Катюшу? Чтобы не терять
времени, я решил позвонить Струнову. Телефон его был занят.
Я смотрел в свою записную книжку - на букву "М" я записывал
адреса знакомых москвичей. Рядом с фамилией Струнова
нашел фамилию Василия Шустова. И почему-то обрадовался.
Быть может, потому, что Шустова мы часто вспоминали.
Для этого были свои причины. С Севера он уехал в
Москву вскоре после знаменитой операции в области сердца.
Учился в аспирантуре, и несколько лет о нем не было слышно.
Потом как-то однажды, сияя от радости, Ирина показала мне
газету со статьей о волшебном докторе Шустове Василии
Алексеевиче, его методе лечения тяжелых форм трофических
язв. В статье приводились полные трогательной
благодарности письма исцеленных им людей. Ирина с жаром
старалась как можно популярней объяснить мне существо
вопроса, поскольку в медицине я не горазд. Из ее объяснений
я понял, что трофическая язва чаще всего бывает на почве
тромбофлебита. Нога гноится и нестерпимо зудит. Нередко
дает злокачественные последствия, попросту вызывает рак
кожи. Эффективных методов и средств борьбы с трофической
язвой нет, и, чтобы предотвратить распространение очага
болезни, часто врачи прибегают к крайней мере - ампутируют
ногу. И вот наш заполярец капитан медицинской службы
Василий Шустов победил этот тяжелый недуг.
Я был рад за своего сослуживца, воспитанника
Северного флота. Ирина, естественно, гордилась своим
однокурсником, к тому же, как мы оба знали, тайно
влюбленным в нее. У меня не было чувства мужской ревности
к Шустову - я видел в нем человека, в высшей степени
порядочного, не способного на подлость, умного, талантливого
ученого с большим будущим. Словом, я искренне разделял
радость и восторг своей жены. Как вдруг через год, что ли, в
другой газете появилась разухабистая статья или даже
фельетон члена-корреспондента медицинских наук З.
Кроликова, разоблачающая врача Шустова В. А. В
оскорбительном тоне наш друг обвинялся в шарлатанстве,
невежестве, знахарстве, а его метод объявлялся антинаучным.
Потом, спустя месяц, в газете появилось письмо профессора-
хирурга, заслуженного деятеля науки А. Парамонова. В письме
давалась резкая отповедь З. Кроликову, который не привел ни
одного убедительного факта, порочащего метод Шустова. В
письме профессора говорилось, что Шустов - ученый-новатор,
что его метод таит в себе большие перспективы для
медицины. Есть такие люди, с которыми и видишься всего раз
или два, а помнишь о них потом всю жизнь. Таким был
Василий Шустов.
- Позвонить Шустову? - спросил я Ирину.
- Позвони, интересно, как он?
Я позвонил ему в клинику. Ответила девушка:
- Василь Алексеича? Одну минутку. Подождите у
телефона.
Минутка эта тянулась долго, и я с досадой подумал:
может, зря беспокою человека? Потом резкий, пожалуй, даже
раздраженный мужской голос:
- Слушаю, Шустов.
- Василий Алексеевич? Здравствуйте. Рад вас слышать
и приветствовать. Завируху помните?
- Ясенев?! - сразу догадался он. - Это вы, Андрей
Платонович?
- Так точно!
- Какими судьбами? Где вы? - Он был рад моему звонку.
Я объяснил. - Послушайте, дорогой друг: нам нужно
повидаться. Непременно. Долго ли пробудете в Москве? Вы
что делаете завтра вечером? Какие у вас планы?
- Вообще-то мы собирались завтра уезжать, - ответил я
не очень, однако, твердо: билеты еще не компостировали.
- Какая разница - уедете послезавтра, - упрашивал
Шустов. - Надо ж такому случиться: сегодня у нас партийное
собрание, очевидно, затянется допоздна. А мне очень
хотелось бы вас видеть.
- Мне тоже. Ирина шлет вам привет. Сейчас мы с ней
посоветуемся.
Ирина согласилась ехать послезавтра: ей тоже хотелось
встретиться с ним. Наше согласие задержаться в Москве
обрадовало Василия Алексеевича. Он говорил возбужденно:
- Тогда вот что, берите карандаш, бумагу и записывайте
мой домашний адрес. Я вас жду. С Ириной и с дочкой.
Непременно.
Я пообещал.
- Напросились в гости, - сказала Ирина.
- Он искренне рад... Что ж, пожалуй, позвоню Струнову.
Я набрал номер. Слышу низкий знакомый баритон:
- Струнов у телефона.
- Старшина первой статьи Струнов? - дурашливо
переспросил я деланным начальническим тоном. - Доложите
обстановку.
- Кто говорит? - машинально спросил он.
- Капитан второго ранга Ясенев.
- Андрей Платонович!
И опять - откуда, какими судьбами, надо непременно
встретиться.
- Буду рад и в любое время. Хоть сейчас.
- Немедленно! Так, Андрей Платонович? Тогда
разрешите сейчас к вам приехать? Или, может, вы ко мне?
- Нет, лучше приезжай ты.
- Через полчаса буду у вас. Я ведь тут рядом - Петровка,
тридцать восемь.
- Петровка? - зачем-то переспросил я. - Петровский
пассаж?
- Да нет же - Управление московской милиции.
Ирина встала, поправила постель, сказала:
- Пригласил товарища - сходи в буфет, возьми чего-
нибудь.
Напоминание было излишним. "Любопытно, каков он в
милицейской форме, этот бывалый моряк, классный
специалист?" - думал я, спускаясь в буфет. К моему
разочарованию, он явился в штатском костюме. Шутливо
доложил:
- Капитан милиции Струнов по вашему приказанию...
Мы обнялись.
- Почему не в форме, товарищ капитан?
- Так я ведь в МУРе, Андрей Платонович. Имею право.