Страница 59 из 61
Постепенно к таким выходкам с его стороны стрелок сумел привыкнуть. В ласках и объятиях Леса он стал находить свой маленький рай. И Лес медленно, но верно научил его быть более раскрепощенным.
— В нашей спальне, со мной… — шептал он ему на ушко долгими ночами, доводя руками и губами до истомы и дрожи, — можешь вытворять все, что душе твоей угодно, капрал…
Тейт в ответ лишь тихонько постанывал, извиваясь и прикусывая губу.
— А если увижу с кем-то еще — убью, — тем же ласковым шепотом обещал принц.
Только в их спальне, только в постели, только под покровом ночи Тейт становился другим. И днем, вспоминая о таком вот Тейте, Лес улыбался улыбкой сытого кота. Только с ним Тейт раскрывался полностью, только он слышал эти тихие упоительные стоны капрала, только ему были предназначены его робкие ласки, только для него раздавался в темноте этот тихий страстный шепот. В постели Лес мог выпросить у Тейта что угодно. Особенно он любил подвести его к самой грани и мучить, шепча на ушко пошловатые нежности, пока стрелок не начинал извиваться и умолять о большем.
Сам Тейт думал об этом несколько иначе. Никогда раньше он бы и предположить не смог, что когда-нибудь не сможет уснуть без поцелуя на ночь, без пошлой шутки, без его объятий, без тепла стройного тела, не услышав за спиной спокойного, равномерного дыхания Леса. А сейчас он понимал все более ясно с каждым днем, что уже не может без всего этого обойтись. Он привык. Привязался. И захотел гораздо большего. Если раньше он отказывался от того чуда, что ему предлагал Лес, то сейчас он сам тянулся к нему, и с каждым днем тяга эта становилась все сильнее и острее.
Вряд ли он осознавал, насколько Лес нуждается в нем, насколько любит и желает защитить. А если бы знал, то наверняка понял бы, что его чувства, поселившиеся в холодном сердце, весьма похожи на те, что испытывает Лес. Тейт, бывало, сутками пропадал, чтобы найти новые сведения о заговорщиках и оградить своего принца от любых опасностей. Сам он считал это всего лишь желанием оправдать свое нахождение здесь, как-то потянуть время, убить скуку. Но причина была скрыта намного глубже. И на этом все только начиналось.
Лежа под золотистым телом ночами, он не уставал любоваться красотой своего любовника. Лес и правда был верхом совершенства. Стройный, красивый, улыбчивый, ясный, источавший океан солнечного света, всегда шутя и веселясь. Везде, где он появлялся, изменялась сама атмосфера. Лес всегда был душой компании. Эти медовые локоны, источавшие дурманящий аромат, эти улыбки, что прокрадывались в сердце и заставляли его таять, эти теплые и нежные объятия, всегда такие осторожные и мягкие, эти обожающие взгляды, полные желания, возбуждения и чего-то еще, такого большого, огромного, непостижимого и прекрасного… Эти его губы, манившие сорвать поцелуй, руки, тело… Проклятье, да все! Все в нем от макушки и до пят жутко привлекало Тейта. А в один прекрасный день он вдруг обнаружил желание прикасаться к нему постоянно. Нет, не желание даже, но потребность.
То, как Лес двигался, как фехтовал, как скользил по паркету, как танцевал, как улыбался, как изящно крутил в своих тонких аристократических пальцах кубок с вином, как шептал на ухо своим распаляющим, соблазнительным шепотом, как шутил, как обнимал, как целовал, как… двигался в нем… Все это потихоньку сводило полукровку с ума. Он понимал, что постепенно теряет себя, отдавая свою частичку Лесу. Если Тейт долго не видел его — дела короля, да и его собственные, могли разлучить любовников на сутки, а иногда и на двое, — то ощущал легкую сосущую пустоту в сердце. Словно частицу его кто-то забрал. Чего-то в его обычном окружении не хватало. И только потом он понял, чего.
Ведь Леса рядом не было, и он не видел его обаятельной мальчишеской улыбки.
Ведь Леса рядом не было, и он не слышал его мелодичного, всегда смеющегося голоса.
Ведь Леса рядом не было — и мир терял свои краски. Становился серым, скучным и раздражающим.
И Тейт вздыхал по непонятным причинам, кусал губы, даже злился, а потом возвращался в их спальню и с облегчением видел золотистое тело, наполовину скрытое черными шелковыми простынями. Они всегда возвращались по-разному. Иногда позже приходил Лес, иногда Тейт. И тогда стрелок подходил, раздевался, бесшумно ложился рядом… И Лес, словно почувствовав его присутствие, поворачивался, собственнически закидывая свою руку ему на живот, и улыбался во сне, сжимая в объятиях свое чудо.
А днем их снова разлучали дела государства. Лес не ограничивал свободу Тейта. Стрелок мог ходить везде, где ему только заблагорассудится, как в пределах дворца, так и за ними. Лес просил его только об одном — предупреждать и по возможности брать с собой Ллири. Этой странной парочке — Кайрилу и Ллири — он доверял с некоторых пор безоговорочно.
После коронации дела новоиспеченного короля пошли еще лучше. Тейт, взяв с собой Ллири, снова отправился к катакомбам. Серебристый сокол и черный грозный кречет целый день следили за зданием. Они подлетели ближе и подслушали важный разговор. Узнав все детали назревающего нападения, они вернулись во дворец и обо всем доложили Лесу. Той же ночью элитный отряд герцога Балли, графа Кайта и барона Сейлима — трех основных заговорщиков — напал на дворец. Однако Лес, предупрежденный заранее, был готов к этому нападению. Отряд поджидала засада из личной охраны короля. Лес даже не стал пользоваться магией. Его люди справились сами. Охрана была гораздо многочисленнее отряда противников, хотя и уступала им в боевых навыках. Но исход дела был заранее предрешен. Заговорщики такого поворота событий явно не ожидали, надеясь на успех своих планов. Их главным козырем была внезапность, так что все полетело в Бездну. Они недооценили силы своего нового короля, полагая, что трон занял неопытный, невесть что о себе возомнивший щенок. Только у этого щенка были верные друзья и соратники, а значит, он твердо укоренится на троне, что бы против него ни затевали. Особенно если на его стороне была магия эльфов, один из лучших мечей королевства, влиятельная в социальном отношении фигура, лучший друг и… Тейт. Его даже охарактеризовать как-то было сложно. Чем он был для Леса? Любовником? Другом? Верным соратником? Подданным? Да всем.
Он был для нового короля всем.
Отряд разгромили. Заговорщиков казнили на рассвете. Лес и слышать ничего не желал о том, чтобы посадить их в тюрьму. Никогда не стоило оставлять своих врагов в живых. Иначе потом получишь нож в спину. Этим поступком он выказал свою жестокость, но и одновременно заставил своих подданных и других злоумышленников поверить в то, что с ним шутки плохи. Он был молод, но был силен и собирался заставить всех считаться со своими желаниями. Лес не хотел становиться марионеткой в руках Совета. И он разогнал Совет, пригласив на опустевшие места тех людей, которым доверял. Он не следовал канонам, традициям и установившимся обычаям. И устанавливал новые. Он не считался с правилами высшего общества, но заставлял высшее общество считаться со своими правилами.
Таков стал новый король Дайлата — Его Величество, Селест.
Через несколько месяцев все более или менее вошло в свою новую установившуюся колею. Государство зафункционировало по-новому, так, как было угодно и нужно Лесу. Он долго обсуждал с лордом Тайлеоном те новые законы, которые собирался ввести в государственный строй Дайлата, и лорд, легко понимая, чего хочет король, совершенствовал и шлифовал его идеи. Лес был ему благодарен. Своему другу Торну он пожаловал пост личного Советника, и плевать ему было на шепотки за спиной и гнусные сплетни, что распускали злые языки, будто принц не по чести распределяет посты и чины, что незаслуженно раздает высокие саны.