Страница 51 из 61
К его разочарованию, Тейт выпрямился, сидя на нем. Он еще ни разу не коснулся его всей ладонью — только пальцами. Он заскользил ими по его груди, задевая уже затвердевшие соски, и по чуть выступающим мышцам пресса. Лес судорожно облизнул пересохшие губы, наблюдая за выражением лица Тейта из-под опущенных ресниц.
— В полном моем распоряжении, говоришь? — пробормотал стрелок, рассматривая раскинувшееся под ним тело с таким тщательным вниманием, словно собирался проводить сложную операцию. — Я хочу снова надеть повязку тебе на глаза.
Лес едва не застонал вслух. Проклятье! Повязка… она же обострит все ощущения… И если в тот раз вся инициатива исходила от него, поэтому ему было легче сдерживать себя, то в этот раз это будет очень сложно. Но разве у него был выбор?
Проклятые Мм’Илирь. Проклятые люди. Он так устал скитаться, бежать от самого себя и от огня внутри. От этого неясного, смутного, но такого сильного и глубокого Зова… Что он им сделал? Почему ему досталась такая жизнь? За что умерла его мать? Он бежал и бежал, сам не зная, от чего именно бежит. Кошмары о том, как измывались над его прекрасной матерью, преследовали по ночам, непонятные видения о ночном полете, о тихом шорохе крыльев по бокам от себя, о полной луне, нависшей над головой, не давали покоя. Дошло уже до того, что он бредил наяву. И эта постоянная, сжигающая изнутри лихорадка… Что-то, что сидело в нем, рвалось наружу, выло и кричало, и сдерживать это нечто уже не было никаких сил. И когда оно вырвалось, он наконец обрел свободу. Которой его тут же лишили! Твари, эльфы… Урывками запомнилась только боль. Его душу выворачивали наизнанку, перерыли ее вдоль и поперек, изнасиловали его «я», которое и так уже находилось в неадекватном состоянии. С его внутренними каналами энергии проводили неимоверно жуткие опыты, выворачивали их наизнанку, перекручивали, вливали чужую, ставили эксперименты… Заставляли обращаться к Матери и снова возвращаться в свою человеческую оболочку…
А потом еще этот Ллири. Озабоченный эльф. Сумасшедший эльф. Непонятный эльф. Смущающий эльф. Брат. Брр… И, наконец, королевский гарнизон, служба. И Лес. Принц Дайлата, Селест. Какая ирония… За два года он был о нем порядком наслышан. Озорной, непослушный, пакостный, гордый, заносчивый, высокомерный, с садистскими наклонностями, черным чувством юмора… Чего только о нем ни говорили простые солдаты! О подвигах принца Селеста шла очень черная слава… Говорили, король в отчаянии, этот бес не поддается никакому воспитанию. Перелюбил каждую юбку в королевстве. Мимо штанов тоже не проходил. Абсолютно неуправляемый, самоуверенный и тщеславный принц… Его выходки потешали весь королевский двор!
А потом он столкнулся с ним лицом к лицу. И все его поступки раз за разом вначале подтверждали каждый слух. И этот раздевающий взгляд… бросал его одновременно в дрожь и трепет и выводил из себя, жутко бесил! Раздражало и то, что Лес приходил каждый день, чтобы посмотреть на то, как он тренирует солдат. Словно на какое-то представление. Его идиотские шуточки. Его дебильное чувство юмора. Его хамское поведение. Его самоуверенная походка. Его высокомерные жесты. Его взгляды, говорившие лучше слов. Это собственничество в сапфировых глазах бесило, выводило из себя, это отчетливое выражение «ты мой».
А потом… потом как-то все вдруг изменилось… Его поступки, слова. И в каждом жесте, в каждом насмешливом взгляде, в каждом осторожном и заботливом прикосновении… появилось что-то родное, что-то близкое. И в хамоватых, самоуверенных улыбках он сумел разглядеть ту обаятельность, под которую подпадали все придворные дамы. Когда это все стало проступать за чертами гуляки и кутилы? Почему он смог увидеть глубже? Заботу, понимание… терпение. Уважение. Умение слушать. Умение ждать. А та ночь… после того, как пришел Кайрил? Перо… Он взял перо, приучая его к прикосновениям сначала предмета, а потом ловко заменил его своими губами! И как после этого можно было ощущать омерзение? Если прикосновения его губ ничем не отличались от пера? Это было приятно. И затем повязка… чтобы он сумел почувствовать себя комфортно и уверенно.
Он больше не мог обманываться, раздражаться его присутствием… после того, как увидел настоящего Леса. А еще… а еще принц умел быть нежным. Осторожным. Мягким. Заботливым. Он сумел пробиться… Проклятье, он это сделал. Пробил ту тщательно выстроенную, надежную ледяную броню, которой Тейт окружил себя. Незаметно, ловко, уверенно, мягко он выманил его наружу из этого крепкого панциря. И вот уже Тейт согласен доверить ему даже свою жизнь!
Но это было еще не все. Лес, такой настойчивый, такой упрямый и никогда не сдающийся. Он пошел дальше! И добился от Тейта привязанности! Пробудил… желание? Когда раньше Тейт даже помыслить не мог о том, чтобы позволить кому-то притронуться к нему без омерзения. А теперь он сам хотел. Хотел тоже попробовать… как это… касаться его, любить, желать? Тело Леса, лежавшее под ним. Светлое, почти золотистое, прекрасное, совершенное… Разве оно могло вызывать у него отвращение?
Прикусив нижнюю губу, Тейт глубоко вдохнул. Стянул с себя простынь наполовину, оторвал край черного шелка и выжидающе посмотрел на принца. Лес приподнялся на локтях, закрывая глаза.
— Давай, — пробормотал он. — Завязывай.
Тейт подался вперед и осторожно накинул повязку на глаза Лесу, завязывая сзади.
— У тебя есть определенный план, или… — выдохнул Лес с легкой насмешкой. Ну никуда без своего позерства! — Мне лежать и наслаждаться? Можно трогать тебя? А поцеловать?
— А заткнуться? — нервно произнес Тейт, откидываясь назад и пристально всматриваясь в лицо Леса. А ну как он все видит?
Стрелок помахал рукой перед его лицом и поднес простынь к своему лицу. Да нет… Ткань плотная.
— Хорошо. Я буду послушным мальчиком, — со смешком ответил принц.
Тейт едва глаза не закатил. И в постели без своих шуточек этот позер не мог.
— Мне будет лучше… если ты не будешь пока ничего предпринимать, — нерешительно произнес он. — Я хочу… сам попробовать.
У Леса от таких слов горло перехватило. Что он там собрался попробовать?!
— Только полегче, — пробормотал принц, расслабленно откидываясь на кровати.
Тейт не ответил, окидывая его долгим, внимательным, изучающим взглядом. То, что открывалось взгляду, Тейту определенно нравилось. Он нерешительно занес руку над золотистой грудью, как тогда, в шатре, когда Лес протягивал ему свою ладонь. Легко, едва ощутимо провел кончиками пальцев по ее поверхности, и Лесу показалось, что на него словно подул ветерок. Тейт не спешил притронуться к нему, его пальцы танцевали на груди принца, все примериваясь, вычерчивая какие-то непонятные круги и узоры, касаясь едва-едва, и это мучило Леса похуже любых, даже самых изощренных пыток. Он стискивал зубы, стараясь расслабиться и получать удовольствие от происходящего, но был слишком нетерпелив для этого. Уже сейчас ему хотелось большего.
Вот кончики проворных пальцев задели затвердевший сосок, и Лес дернулся, не выдержал, выдохнул едва слышно: