Страница 44 из 76
Вторым приятным сюрпризом стало то, что пару лет назад ее высочество разучивала эту песню, в качестве тренировки, домашнего задания. Разучивала на испанском, в современном переводе, но третьим сюрпризом оказалось, что она прекрасно владеет итальянским. Причем не современным мусорным с примесью турецких, арабских и албанских словечек, какие выдает в эфир Кассандра, а классическим, оставшийся лишь в учебниках, да в памяти потомков итальянских эмигрантов в Латинской Америке. Тот итальянский, что сродни моему французскому, с которым меня поймут где угодно, только не во Франции. Но нам требовался именно такой реликт.
Так что разучивание песни, которую я досконально помнил на слух, много времени не заняло. Я на ходу корректировал, поправлял маленькую богиню, пока она всё не запомнила, и когда приступили к репетиции, часы еще не пересекли отметку 'полночь'.
Следующие два часа я наблюдал за профессионалами в работе, впитывая, как примерно это должно выглядеть. Дон Бернардо казался матерым волком, я поразился, как остро это чувствовалось. Каждый его совет, даже если дело касалось мелочи, делал исполнение лучше, краше. Вот, вроде ерунда, и незаметна нетренированному уху... А оказывается, без нее (или наоборот, с нею) песня звучит совсем иначе!
Фрейя тоже демонстрировала уровень, на лету схватывая там, где мне понадобился бы не один час внушения и разжевывания. И вообще, слушая ее, я всё больше понимал, что отношение мое к ней меняется, и меняется в лучшую сторону. Когда человек бездельничает, слоняется, организовывает пьянки-гулянки от скуки, или сам себе придумывает занятия, подчас жестокие, от которых страдают люди вокруг... Это плохо. Взять того же Эдуардо, ее братца. Я не слышал о нем ничего хорошего. Юбки, пьянки, машины, сетевые игры. А тут... Нет, не хобби. Хобби это то, чем занимаешься в свободное время. Тут же занятие, которому посвящены если не все, то очень большие силы.
Да, она не будет звездой. Но для того, чтобы подняться над обыденностью, стать в чём-то лучше других, девочка отдает себя, старается. Возможно сейчас людям от ее занятия ни жарко ни холодно, но когда она станет королевой, не будет (надеюсь) сворачивать в сторону от проблем и опасностей, смело заглядывая им в глаза.
В общем, я получил удовольствие. И по прошествии часов трех, ее выступление было практически готово. Конечно, я видел его не так, как дон Бернардо, выжать из песни можно было и больше... Но Хуан Шимановский может быть кем угодно, только не специалистом в области музыки, чтобы пытаться лезть и диктовать свое видение. Спасибо, что хоть из зала не выгнали.
Фрейя меж тем подходила к финалу, всё повышая и повышая интонацию, добавляя все больше и больше энергии в голос:
Il sole mi sembra spento
Abbracciami con la mente
Smarrita senza di te
Dimmi chi sei e ci credero
Musica sei
Adagio!!!...
Вытянула! Молодец! Все-таки есть у нее способности! Жаль, что широкая публика их так и не оценит в полной мере, и ей до конца дней суждено петь лишь для самой себя. Но выбирать родителей и происхождение нам не приходится, как наследница престола она стране нужнее.
Музыка смолкла. Ее высочество стояла посреди сцены, бессильно опустив руки. Они устали, оба - и она, и дон Бернардо. Устали давным-давно, елозя различный материал в течение всего сегодняшнего дня. Но в момент моего прихода и сейчас это были две совершенно разные усталости. Вплоть до мгновения, как я произнес волшебное слово 'Adadjio' я видел разбитых людей, готовых сдаться, капитулировать, и не делающих это на одном голом слове 'надо', ввиду ответственности за взваленные на себя обязательства. Сейчас же они походили на выжатые лимоны, особенно Фрейя, но настроение у обоих было поднято до небес. Счастливые люди, в самой отчаянной ситуации увидевшие, что смогут выкарабкаться, победить, и выкладывающие для этого все силы. Пожалуй, такой энергии, как в ту ночь, я не видел в своей творческой карьере никогда, ни до, ни после. Уже за это ее стоит запомнить, поставив в качестве примера саму себе.
Итак, рядом со мной находились усталые, вымотанные люди. Но люди безумно счастливые. И от меня требовалось, чтобы они таковыми и оставались.
- Что скажешь, Хуан? - обернулся старик Ромеро. - Есть замечания, предложения?
Я пожал плечами.
- Неплохо. Я бы даже сказал, отлично. Но не хватает эмоций.
Ее высочество на сцене презрительно фыркнула. Впрочем, я бы удивился, не сделай она этого. Дон же Бернардо заинтересовался.
- То есть?
Я покачал головой, словно отгоняя наваждение.
- Оставьте. Всё хорошо, просто отлично. Рекомендую отпустить вашу воспитанницу поспать перед концертом. Да и вы пару часов перекемарить успеете - силы вам сегодня понадобятся.
Глаза старика сузились.
- Хуан, я спросил тебя. Твоя задача мне ответить. В чем проблема?
- Проблема в том, что я не профессионал. - Я выдержал его взгляд и даже попытался надавить своим. - Я не знаю, как что надо делать правильно, как что должно звучать. Я вообще ничего не знаю!
- Но ты видишь картину так, как увидит из зала простой зритель. Неискушенный, - парировал он. - И поэтому мне интересно знать именно твое мнение, как человека не знающего и не разбирающегося. Тебе что-то не нравится, ты что-то увидел свое, так? И я хочу это услышать.
- Нравится, не нравится... - Я тяжело вздохнул и поднялся, намереваясь сделать самое мудрое, что только возможно - свалить отсюда. В конце концов, через несколько часов репетиция и у меня. Генеральный прогон на сцене, первой большой сцене в жизни, это вам не хухры-мухры! И тоже неплохо вздремнуть, хотя бы в машине. - Но во-первых, кто я такой, чтобы вам что-то указывать? А во-вторых, - я бросил взгляд на во все уши слушающую нас Фрейю. - А во-вторых, что бы я ни сказал, какую бы оценку ни дал, ее высочеству это не будет интересно. Она сделает с точностью до наоборот, а портить ей выступление мне не хочется.
- Хуан, сядь! - голос дона Бернардо налился сталью. - Я тебя не отпускал!
Я хотел возразить, что свободный человек, но не стал. Не дело это, ссориться со стариком на ровном месте. Наигранно вздохнул, вернулся.
- Хуан, здесь только я решаю, кто и что будет делать. И как делать. - Дон Бернардо бросил через плечо взгляд на сцену, в котором для его воспитанницы не было ничего хорошего. Впрочем, та к таким привыкла и лишь прилежно опустила глаза в пол. - И если мне интересно твое мнение, значит, я его выслушаю. Делать же что-либо, или не делать, соответствует услышанное моим ожиданиям или нет - не твоя забота. Всё понял?
Я кивнул.
- Так что пересядь сюда, ко мне, и начинай излагать. А она послушает. И будет слушать ОЧЕНЬ внимательно, - вновь обернулся он к сцене и глаза его сверкнули.
Я обошел два ряда, пересел. Что ж, раз вопрос стоит таким образом...
- Итак, эмоции, - начал излагать я, призывая в помощь всё доступное красноречие. - Ее голос не оперный, скорее очень качественная попса, и это накладывает отпечаток. Там, где оперной диве достаточно вытянуть куда-то в фальцет и одним этим раздавить слушателя, ее высочеству придется брать чем-то другим. Например, искренностью. Выжиманием ситуации. Ей должны ПОВЕРИТЬ, - сформулировал я. - Поверить, она поет про себя и это случилось у нее в жизни. Ну, или нечто, как две капли воды похожее.
Пауза, хапнуть воздуха.
- Да, она демонстрирует профессионализм, - продолжил я, игнорируя сложенные трубочкой губки принцессы. - Но это холодная сталь остро отточенного клинка. А я вижу эту песню в виде комка пламени, - сделал я непонятный жест перед собой. - В виде энергии, сметающей всё на пути. Ее высочеству нужны эмоции, нужно разорвать перед зрителем душу, выставив напоказ. 'Смотрите, у меня там больше ничего нет, я показала вам всё, что было!'... - Я потерялся, дыхание сбилось. - Дон Бернардо, - повернул я голову к старику, ища поддержки, - я не знаю, как сказать по-другому. Эмоции. Душа наизнанку... Только так. А не голое мастерство и баланс в тональностях.