Страница 4 из 76
Неуловимый жест, удар по струнам. Зазвучала мелодия, удивительно тяжелая и удивительно скрипучая - Гильермо скривился. Но что-то в ней, действительно, было, хотя уж слишком непривычное его уху.
- Это про него говорил Эдуардо, когда предупреждал тебя! - прокричала в ухо девушка. - Это он порвет любого, кто меня обидит!
В ее голосе засквозило торжество. Гильермо понял, что перед ним женщина, маленькая, слабая... Но невероятно уверенная в себе! Потому, что есть человек, который закопает за нее кого угодно и куда угодно. И более того, этот человек и тип на сцене, которого он оценил как очень опасного противника, одно и то же лицо.
А еще, любая сеньора или сеньорита умрет от зависти к этой шмякодявке, жаждая иметь такого же.
- Послушай, я не собираюсь обижать тебя, Беатрис! - прокричал он в ответ. - Не надо так! Ладно?
- Да, хорошо! - крикнула она. - Я вижу тебя, ты хороший!
Она прижалась к нему, словно котенок. Его рука притянула ее покрепче, словно боясь отпустить.
- Просто они мои друзья, и беспокоятся обо мне! Они любят меня! - продолжила она.
- Наверное, тебя невозможно не любить! - крикнул он, обнимая ее и второй рукой.
Так они стояли, прижавшись друг к другу. Он, взрослый парень из семьи со связями, состоявшийся, практически выпускник медицинского института, и она, маленькая... Но такая взрослая женщина. Со связями, с которыми его собственные не шли ни в какое сравнение, и при этом о которых никто из окружающих не имел ни малейшего представления.
Задрожали дали, завыли ветра.
Заживо глотали солёную волю.
Ярились казаки с утра до утра
Погулять по синему морю,
- начал петь меж тем парень, и в голосе его было столько энергии, столько чувств, что Гильермо невольно втянул голову в плечи.
Каждому с рожденья звенела роса
Славы необъятной ни тени богатства.
Вечностью крылатой влекут паруса
Боевое грозное братство.
- У вас что-то было? - спросил Гильермо, кивнув на сцену. Она пожала плечами.
- Считай, что нет. Не стоит об этом.
Судя по тону и нахмуренному лбу, действительно, не стоит.
- А она? - Гильермо разглядел в толпе перед сценой друга, которого явно и в цвет отшивала пришедшая с ним девушка, вырываясь из объятий.
- Он - ее муж! - произнесла Беатрис. Вроде три простых слова, произнесенных обыденным тоном... Но Гильермо стало не по себе. Хотя он думал, что после сегодняшнего разучится удивляться. - Законный! - кивнула девушка, чувствуя его обалдение. - Но лишь формальный!
Пауза.
- Но она любит его! - грустно продолжила она. - Это ради него она начала учить русский в свободное время!
- А он?
- Он - нет! - Покачивание головой. - Но она надеется.
- Фрейя? - вспомнил Гильермо имя, оброненное и ею, и Эдуардо. Беатрис пожала плечами.
- И Фрейя тоже! Там нешуточная бойня, и Марине лучше туда не соваться! Она и не суется!- новый тяжелый вздох, - но все равно надеется! Слушай, пойдем отсюда? - отстранилась вдруг она.
- Неприятно, да? - усмехнулся Гильермо. - А как же вечер, столик?
- Не здесь, - покачала она головой.
Он задумался.
- Надо бы подойти... - И указал на друга, вставшего за спиной своей... теперь уже точно бывшей девушки, глядя, как та неотрывно, влюбленными глазами смотрит на сцену. - Мы же вроде вместе пришли, неудобно!..
Беатрис отрицательно покачала головой.
- Там уже ничего не сделаешь! Лучше не надо, поверь! Давай лучше спасать то, что спасти можно?
С такой постановкой вопроса спорить было трудно, и он позволил утащить себя прочь, на улицу. Перед самым выходом Беатрис обменялась информативными взглядами с еще одной атлетически сложенной сеньоритой, и Гильермо мог поклясться, что это и есть та самая Анариэль - слишком властный был у нее взгляд.
Слава богу, пытка закончилась, они вышли на улицу. Но только тут он понял, что все только начинается. И что ему будет жаль, неимоверно жаль, если она сейчас по-простецки попросит его подвезти до дома.
- Теперь куда? - обреченно произнес он, гадая, каков должен быть следующий шаг для развития знакомства. Ибо с этой сеньоритой не сработает ни один стандартный сценарий, к которым он привык за немаленькую в общем жизнь.
Глаза Беатрис загорелись:
- А поехали в игровую?
- Игровую? - Кажется, его челюсть вновь отвисла. Действительно, отныне ему придется выбросить из головы все стандартные сценарии.
- Почему нет? - забегали глаза этой бестии. - Ты же играл в 'Тайны волшебного леса'? Играл, по глазам вижу! - констатировала она.
- Я так, новичок... - опробовал возразить он, но это было бесполезно.
- Ничего! Будешь играть хиллером - там много ума не надо! И новичок справится!
Поехали, быстро подтянем тебя! У нас два часа, а потом пойдешь с нами на Арену. Ты не представляешь, что за козлы были в ту субботу!.. - Глаза девушки гневно вспыхнули. - Там же тебя со всеми и познакомлю.
Видя, что он не решается, она привела в действие последний аргумент:
- Слушай, твой друг говорил, что ты тоже с ним в военно-медицинскую поступал, да?
- Да. - Гильермо скривился.
- Но не поступил.
Отвечать не требовалось.
- Так в чем проблема? - развела она руками. - Хиллер - и есть военный медик! Только в 'Тайнах...'. Быстро, ноги в руки, будем твою мечту исполнять!
Они побежали к его машине. И он вдруг понял, что сделал правильный выбор. На пути его ждут сюрпризы и передряги, сам путь будет неимоверно долог... Но оно того стоит!
А еще, с этой девушкой никогда не будет скучно...
* * *
Пороха в достатке и вдоволь свинца.
Жаждой поединка грубеют ладони.
Нет в огромном мире иного венца, -
Не горим в огне и не тонем!
Эй, кистень проворный - заветный друг;
Убегают волны, зарёй играя.
Нет врагу пощады! Разорван круг!
Ждут героев ангелы рая!
- пел Хуан. Марина стояла, смотрела на него, слушала энергию голоса и боролась с внезапно нахлынувшими слезами. Он не просто пел; он нагло влезал в душу, заставляя пережить все эмоции людей, о которых пелось; заставлял пережить то, что творилось в этот момент в его собственной душе.
А еще она поняла, что ангелы в его песне - немного не те, о которых говорится в изначальном тексте, как бы ни считали бравые десантники сто тридцать второго полка.
Позади дымятся наградой года.
Впереди, как прежде - походы и брани.
Кто костлявой смерти в лицо хохотал,
Кто в боях не раз был изранен.
Нет, песня эта предназначалась не марсианам. Пел ее он для избранных, находящихся в зале. А таких было немало, начиная от собственного взвода (кажется, в углу она заметила одну из Сестренок) и взвода Эдуардо, и до... Кто его знает, сколько их здесь! Марина так и не научилась вычленять их из толпы. А теперь, под прикрытием места для тусовки аристократии, в клубе можно спрятать самого черта, не то, что каких-то смазливых девочек!
И главное, теперь она понимала, что ангелы эту песню полностью заслужили.
Сполохи знамений лобзают уста,
Жаркие молитвы и дрожь сновидений.
Только неизбежна победа креста
В череде лихих наваждений.
Света не убудет - отмерен срок;
Пламенеют судьбы в веках сгорая.
Нет врагу пощады и в этом рок!
Ждут героев ангелы рая!
Кажется, она все-таки заплакала. Да и не плакать под этот голос было невозможно. Но плакала не только она - у многих вокруг глаза были на мокром месте. Причем не только у фанатеющих сеньорит, облепивших сцену и что-то визжащих по поводу: 'Ваня, я тебя люблю!' Рослые дюжие марсианские десантники, которых трудно заподозрить в сентиментальности, плакали тоже - ибо помимо прочего принимали текст песни на собственный счет.