Тайна папок Йонсона

— Это вы, Боб? — обернулся хозяин. Он внимательно оглядел Гудхарта. В нынешнем заместителе министра обороны было внутреннее сознание приобщенности к высшей силе.

«Ничего, — подумал Фесс, — сейчас ничего не останется от твоей мании величия».

— Как добрались? — спросил он вслух. — Никак не думал, что в военное ведомство пробрались эти, как их, «странные» люди.

— Вы о чем? — удивился Гудхарт. Если бы в комнате стоял счетчик, измеряющий его самоуверенность, то он показал бы скачок вниз на несколько делений.

— Цвет лимузина, — тихо, но угрожающе сказал Фесс. — Почему не розовый? Не желтый в крапинку? Почему не гитара на боку и не багажник в виде толстого зада?

Гудхарт рассмеялся:

— Ваше чувство юмора, как всегда, на высоте, Айл. Мы, бюрократы, чересчур поглощены текучкой, чтобы различать цвет казенного лимузина. Впрочем, вы правы. Для правительства — черный, для высокого бизнеса — серый. Я дам этим паршивцам нагоняй.

Фесс явно потеплел:

— Иногда следует прислушиваться и к налогоплательщикам. От этого всем будет только польза. Давайте-ка сядем и поговорим о делах.

Кресла были высокие, с герцогскими коронами на верхушках спинок. Сидеть в них было удобно, даже откинувшись и положив ногу на ногу.

— Я слышал, — начал Фесс, — об этой авантюре с захватом иксляндских тайников. По-моему, это слишком рискованно, а главное — излишне. Сейчас я вам объясню почему, но сначала скажите: кому это понадобилось?

Гудхарт заерзал на мягком сиденье. Он явно не ожидал осложнений с этой стороны.

— Вся программа оказалась под угрозой, — сказал он виновато, — нужен был решающий толчок…

— И кто же это придумал?

— Это идет с самого верха…

— Этому охотно поверит кретин Вирт, — перебил его Фесс. — Наш дорогой президент слишком далек от жизни, чтобы ему в голову могли прийти такие мысли.

— Вы не представляете, Айл, как действует государственная машина, — заговорил Гудхарт тоном учителя, объясняющего школьнику четыре действия арифметики. — Президент высказывает недовольство, и все бросаются предлагать решения. Если ваш начальник выходит с инициативой и она в принципе — не в деталях, конечно, — одобряется, то остается только четко выполнять приказ.

— Разумеется, дорогой Боб, — раздраженно заметил Фесс, — я не школьник и хорошо знаю классические басни. То, что в нашем правительстве избыток услужливых дураков, не секрет.

На этот раз Гудхарт не возражал. Если Фесс кого-то обзывал дураком, значит, у него были на то основания.

— Что-нибудь случилось? — спросил он после минутного молчания.

— Случилось то, что вы все, в Вашингтоне, можете испортить тонко начатое дело. Разумеется, ответственным воздадут по заслугам, но это грозит довольно существенными потерями.

— Мы же с вами обсудили общий расклад, Айл. Я полагал…

— В том-то и дело, что ваша вшивая электронная разведка действует много медленнее, чем моя допотопная. Вы полагали и еще полагаете, что искомые вами секреты спрятаны в одном труднодоступном месте, а в действительности они уже переехали в другое, менее труднодоступное. И когда ваши головорезы явятся со своими дурацкими вертолетами и пушками в пункт А, они в лучшем случае обнаружат лишь пустой сундук, а не драгоценности из потопленных испанских каравелл возле побережья Флориды.

— Бьюсь об заклад, что вы узнали об этом только в последние сутки. — В голосе Гудхарта опять зазвучала самоуверенность.

— Вы ошибаетесь, — старательно артикулируя, произнес Фесс. — Я знал еще позавчера о намерении переместить драгоценности, но только вчера получил полное подтверждение. Так что будет лучше, если вы отмените вашу доморощенную операцию.

Гудхарт посмотрел на часы.

— Боюсь, что уже слишком поздно, — заметил он. — Операция начнется через четыре минуты. У нас нет прямой связи с этой группой.

— И вы называете это хорошо продуманной операцией особого назначения?

— Группа действует автономно. Это гарантирует ее инкогнито.

— А если ее захватят?

— Там нет ни одного американца.

— Почему они действуют средь бела дня?

— Так неожиданнее. Ночью охрана усиливается вчетверо. Днем у них мертвый час.

Фесс встал и опять подошел к окну. Двор был пуст. Голубой лимузин исчез.

— При всех условиях объект нападения не может быть секретом для иксляндского правительства, — сказал он после минутного раздумья. — И, если пошевелить мозгами, то не стоит труда догадаться, откуда исходит интерес.

Гудхарт стоял за его спиной и внимательно выслушивал все аргументы своего бывшего шефа.

— Все это — косвенные улики. На них доказательств не построишь. Это я вам гарантирую как профессиональный юрист.

Фесс повернулся к нему лицом. В глазах его было презрение. Гудхарт отшатнулся.

— При чем тут доказательства? Разве кто-нибудь боится доказательств? Речь идет не об этом. Сейчас иксляндцы почти готовы отдать нам сундук со всеми сокровищами, без боя и практически задаром. А через час, после налета ваших идиотов, они могут изменить свою точку зрения.

— Что-то не верится, при всем к вам уважении, Айл, — не без ехидства бросил Гудхарт. — На днях они арестовали наш самолет с кинокамерами.

— И поделом вам! — Фесс возмущенно пошел прочь от окна, чуть не задев Гудхарта по пути. — Слушайте, Боб, когда вы наконец перестанете играть в детские игры? Кинокамеры, спрятанные под задницей американского посланника или советника! Что может быть глупее? За кого вы принимаете этих иксляндцев? За туземцев с Сандвичевых островов?

Гудхарт в растерянности молчал, следя глазами за бегавшим из угла в угол Фессом.

— А главное — вы до сих пор не научились понимать мотивы поступков. Вы нанесли удар. Вам нанесли ответный удар. Значит, вы на данный момент квиты. Значит, можно спокойно говорить о деле.

Неожиданно Фесс кончил бегать и вновь опустился в кресло. Даже когда он сидел, вытянув шею, между его макушкой и герцогской короной оставалось сантиметров двадцать. Но Гудхарту не было смешно. Он примостился на самом краю кресла, как будто держал на коленях блокнот, в который надо было записывать указания начальника.

— Слушайте! Сейчас начинается новый этап борьбы. — Фесс успокоился и говорил почти что любезно. — Вчера подал в отставку глава ВВФ. Новым председателем будет Алекс Якубсен. Он еще не назначен, но об этом будет объявлено через несколько дней. И сокровище перемещено к нему.

Гудхарт смотрел на Фесса в совершеннейшем изумлении. Он был потрясен.

— Удивлены? Вот что значит хорошо разработанная комбинация со многими ходами и вариантами. Поэтому придется изменить тактику. И чем скорее, тем лучше. Следует настроить общественное мнение в Америке в пользу иксляндского правительства. Гунардсон — не Норден, с ней можно иметь дело.

Гудхарт пришел в себя. Глаза его стали стеклянными. Он о чем-то мучительно думал.

— Если вы думаете о том, — продолжал Фесс, — что нельзя доверять женщине, то вы абсолютно правы. Но я ей и не доверяю. Я делаю ставку на Якубсена и прежде всего на Торе Ленартсена. Этот не подведет.

Гудхарт вытащил из внутреннего кармана листок и подал Фессу.

— Это сообщение я получил из Вашингтона сегодня утром перед выездом к вам, Айл. — В его голосе не чувствовалось уверенности.

Хозяин пробежал несколько строчек расшифрованной телеграммы с грифом «Конфиденциально»: «Вчера днем в 13.14 в Манхэттене сбит автомашиной и тяжело ранен Гарри Йонсон. Состояние крайне тяжелое».

Фесс пренебрежительно скомкал листок и кинул Гудхарту.

— Опять игрушки! Я никогда не считал этих ооновцев серьезными противниками. Ничего бы они не сделали. Впрочем, снявши голову, по волосам не плачут. Будем надеяться, что их маленькое детективное приключение на этом закончится. Вы уверены, что их материалы не попали к Гунардсон?

— Если только через Нефедова. Мы до сих пор не знаем, кому он служит.

— Нефедов — ученый, которому нравится быть детективом. Даже если ему удастся что-то передать иксляндцам, вряд ли это теперь изменит ситуацию. Оставьте его в покое.