Страница 86 из 132
Любопытно, что перед своим утверждением на Политбюро Раковский поставил ряд условий:
1) как некогда Ленин Красину, Политбюро дает ему «карт-бланш» на три года для проведения собственной линии во франко-советских переговорах;
2) он уполномочен вести «франкофильскую политику» и окончательно решить вопрос о «царских долгах»;
3) Коминтерн не вмешивается в его функции посла и не присылает своих агентов во Францию «без предварительной санкции Раковского».
Одним словом, в Париже оказался достойный преемник Красина на посту посла, вдобавок учившийся во Франции (диплом врача в университете Монпелье), написавший о стране не одну книгу (в 1900 г. в Петербурге он выпустил «Историю III Республики во Франции» объемом более 400 страниц).
Самым существенным дипломатическим актом «Рако» (так звали его французские друзья-коммунисты) стала советско-французская конференция по «царским долгам» и советским кредитам, которая с большими перерывами длилась с февраля 1926 г. по ноябрь 1927 г. когда французские власти фактически вынудили Раковского покинуть Францию.
В данной книге все перипетии сложной дипломатической миссии Раковского в Париже как посла СССР (ноябрь 1925 г. — ноябрь 1927 г.) не являются предметом исследования. Все они обстоятельно изучены в книге профессора Сорбонны Франсиса Конта «Революция и дипломатия (документальная повесть о Христиане Раковском)», к русскому переводу которой автор написал предисловие.
Оставляем мы в стороне и тогдашнюю стратегию советской дипломатии: ослабить «империалистический фронт», поочередно играя на противоречиях его участников и попеременно делая ставку то на Францию, то на Германию.
Нас, как и ранее, интересует технология решения проблем «царских долгов», «залогового золота», недвижимости и кредитов для СССР (РФ). Для этого (в целях удобства анализа) мы объединим рассмотрение двух дипломатических конференций: Парижской (первую ее часть, февраль-июль 1926 г.) и Берлинской (март-апрель 1926 г.).
Начнем с Парижской. Она торжественно открылась 25 февраля 1926 г. О серьезности намерений большевиков говорил сам состав советской делегации. Помимо Раковского (полпреда, члена ЦК и Исполкома Коминтерна, члена ВЦИК) в нее входили М.П. Томский (в тот момент — член Политбюро, один из руководителей ВЦСПС, член президиума ВЦИК), Е.А. Преображенский (член ЦК, председатель финансового комитета ЦК и Совнаркома, автор брошюры «Экономика и финансы современной Франции»), Г.Л. Пятаков (член ЦК, зампред ВСНХ) и еще 20 экспертов — экономистов, финансистов, юристов. Утвержденные Политбюро «указания» требовали: решить проблему «царских долгов» с рассрочкой выплаты минимум на 50 лет и добиться крупных кредитов на индустриализацию.
Внутриполитическая обстановка во Франции в то время была сложной. Шла «министерская чехарда» (правительства сменялись иногда два-три раза в месяц), активизировалось мощное лобби держателей царских бумаг во главе с бывшим французским послом в России Ж. Нулансом, в «верхах» действовали две непримиримые фракции: Э. Эррио — сторонника компромисса, Р. Пуанкаре — сторонника жесткого давления на СССР, вплоть до разрыва дипотношений.
В активе у советской делегации был меморандум Л.Б. Красина председателю Комиссии парламента по «царским долгам» Даллье (лето 1925 г.): готовы уплатить 1 млрд. не золотых, а обычных «бумажных» франков, то есть на 25% меньше, чем требует Франция (один из мотивов: к 1921 г. территория СССР по сравнению с Российской империей сократилась на 25%).
Фактически тактика Раковского строилась на следующем: успеть подписать соглашение о долгах и кредитах с «партией мира» (Э. Эррио, А. Бриан, де Монзи). Забегая вперед, скажем, что это был шаткий расчет, в конце концов не оправдавшийся.
Почти одновременно в Берлине начались схожие переговоры, но только о кредитах (взаимопретензии по долгам сняли еще в Рапалло в 1922 г.). Берлинские переговоры не афишировались, их закамуфлировали как переговоры о нейтралитете, но они оказались более успешными.
Вот как графически выглядят результаты парижских и берлинских переговоров 1926 г.:
Париж (на 16 июля), +, Берлин (на 24 апреля), + долги, кредиты, долги, кредиты
СССР выплачивает 40 млн. зол. фр. [16 июля 1926 г. советская делегация согласилась увеличить сумму до 60 млн. зол. фр.] в рассрочку на 62 года (до 1988 г.): — выплата начинается с 1929 г. — сумма уменьшается на 25% по сравнению с требованиями Франции, — 65% выплат идет в довоенных царских ценных бумагах (золотых векселях, «романовках» и «думках»). Франция предоставляет кредит сроком на три года начиная с 1926 г. в размере 225 млн. долл. США, из которых:
75 млн. — чистая валюта, 150 млн. — товарный кредит. Товарный кредит: 40 млн. — на размещение заказов на текстильное оборудование,
27,5 млн. — на ГОЭЛРО, 20 млн. — модернизация ж.-д. транспорта, 20 млн. — горнорудное оборудование, 13,5 млн. — металлургия, остальное — на химию, бумагу, продовольствие. нет, Германия предоставляет заем на 300 млн. зол. марок. СССР дает германской промышленности преференции (в налогах, законах и т.д.). Заем обеспечивают три корпорации: — Немецкий банк, — Всеобщая электрическая компания, — промышленная группа Отто Вольфа. Целевое назначение: ГОЭЛРО, нефть, добыча минерального сырья, текстиль.
Источники: Борисов Ю.В. СССР и Франция: 60 лет дипотношений. — М. 1984. — С. 38-39; Конт Ф. Указ. соч. — С. 205-218.
Источники: Rakovski Ch. Le probleme de la Dette franco-sovietique. — Paris, 1927; Конт Ф. Указ соч. — С. 213-214; Карр Э. История Советской России. — Т. 3. — Ч. 1. — С. 298-299.
Нетрудно заметить, что с финансово-экономической стороны германо-советское соглашение было, несомненно, выгодно СССР. В сочетании с ранее подписанным (12 октября 1925 г.) в Москве полномасштабным советско-германским торгово-экономическим договором (секретным приложением в него вошел протокол о военно-техническом сотрудничестве, о котором говорилось выше) соглашение «о нейтралитете» от 24 апреля 1926 г. явно поворачивало интересы СССР в сторону веймарской Германии.
Однако опыт Красина и Раковского во Франции по ведению в 1923-1927 гг. переговоров о «царских долгах» и советских кредитах не прошел бесследно.
В 1992-1993 гг. в связи со скандалом вокруг Русского дома в Париже довольно часто приходилось посещать резиденцию Красина-Раковского в 20-х годах и нынешнюю резиденцию посла России на улице Гренелль и «бункер» — так прозвали новое здание посольства РФ на бульваре Ланн. Как-то зашел разговор об истории переговоров по «царским» долгам. Какая история, воскликнул один из моих бывших московских студентов, тогда трудившийся в экономическом отделе, вот она, история, смотрите. Гляжу — в шкафах куча пожелтевших папок о переговорах за последние 25 лет. Попросил разрешения полистать.
Ба, все те же вопросы и ответы, что и во времена Красина-Раковского, как будто бы само время остановилось. И главное, все с тем же нулевым результатом. Более того, кое в чем Запад даже вернулся на позиции довоенные, например в вопросе продажи русского золота в США.
В 1920 г. благодаря усилиям Красина запрет на операции с русским золотом был снят, а в 70-х годах (пресловутая поправка Джексона-Вэника о «запретных списках» на стратегическое сырье) восстановлен вновь.
И это при том, что все послевоенные годы велись переговоры с США о «царских» долгах (к ним добавились долги и по ленд-лизу за 1941-1945 гг.). Как пишет бывший премьер последнего правительства СССР Валентин Павлов, велись они вплоть до августа 1991 г. и пресловутого ГКЧП. Велись на тех же принципах, что и Красиным и Раковским: американцы дают нам кредит на 250 млн. долл. (советский вариант — 150-200 млн.), а СССР платит им из этого кредита «царские» долги с процентами. Госсекретарь Джеймс Бейкер, по словам Павлова, уже почти был готов подписать соответствующее соглашение, да ГКЧП помешал.