Страница 37 из 132
Не удалось до конца провести в жизнь и принцип мононациональных государств (типичный «анти-Вильсон» — конгломерат наций — Королевство сербов, хорватов и словенцев, будущая СФРЮ), а также извлечь «мины» замедленного действия — решить территориальные споры (Венгрии и Румынии — из-за Трансильвании, Польши и Литвы — из-за Вильно, Югославии и Болгарии — из-за Македонии и т.д.). Франция и Англия, ослабленные после Первой мировой войны и занятые внутренними проблемами, в лучшем случае шли лишь на создание антибольшевистских военных союзов типа Малой Антанты.
В итоге предоставленные сами себе малые восточно— и южноевропейские государства, разорвав традиционные экономические связи в рамках бывших империй, попали в полосу жесточайшего экономического и социального кризиса (ситуация, во многом повторяющаяся сегодня в Прибалтике, на Украине, в Молдове, в государствах Закавказья). Единственным фактором, который мог сохранить их государственность, стал авторитарный национализм, быстро принимавший форму фашизма. Достаточно проследить хронологию установления национал-авторитарных режимов в этих странах: 1919 г. — Венгрия, 1923 г. — Болгария, 1926 г. — Польша и Литва, 1929 г. — Югославия. В 30-х годах наступила очередь Финляндии и остальных Прибалтийских государств.
Таким образом, задолго до прихода Гитлера к власти в Германии национал-фашизм уже победно шествовал по Восточной и Южной Европе.
Одиноким островком классической буржуазной демократии здесь оставалась только Чехословакия.
Экономический кризис 1929-1933 гг. и заложенные в нем социальные угрозы усугубляют политическую ситуацию.
Общим для всех стран становится усиление роли государства в социальных вопросах. В США президент Франклин Делано Рузвельт начинает «новый курс». Он формирует его как глобальную концепцию «сочетания интересов». «Я имею в виду не всеобъемлющее регламентирование и планирование экономической жизни, — пояснял он в 1932 г. — а необходимость властного вмешательства государства в экономическую жизнь во имя истинной общности интересов не только различных регионов и групп населения нашей великой страны, но и между различными отраслями ее народного хозяйства». Рузвельт особо подчеркивал, что абсолютный приоритет должен быть отдан интересам всего общества. «Отвлечься от этого означало бы шараханье от одной группы к другой, предлагая временные и, как правило, неэффективные меры… Каждой социальной группе надлежит осознать себя частью целого, звеном общего плана».
В другой форме аналогичный курс проводит правительство Народного фронта во Франции (в социальной сфере — введение оплачиваемых отпусков и организация коллективного отдыха по «соцстраховским путевкам»; в экономической сфере — национализация железных дорог, тяжелой и горнодобывающей промышленности, энергообразующих отраслей — «Электричество Франции», «Газ Франции» и т.д.).
Но «новый курс» начинает с 1933 г. и Гитлер: в Германии усиливается роль госаппарата, создаются «народные предприятия», на частные назначаются «хозяйственные комиссары», ликвидируется массовая безработица — бич Веймарской республики.
Сталинский «год великого перелома» (29-й) — это тоже «новый курс», который, как и в США, Франции и Германии, усиливает роль государства в экономике, но одновременно устраняет все элементы рынка (нэп).
Особенностью сталинского «нового курса» в 1929-1933 гг. является его «коминтерновское» идеологическое прикрытие — в сверхиндустриализацию и коллективизацию идут под лозунгами защиты «осажденной крепости» — СССР. Внешне сохраняются все атрибуты мировой революции: до 1943 г. официальным гимном СССР все еще является «Интернационал», первая программа радио носит название «имени Коминтерна», серп и молот по-прежнему осеняют флаг державы, а надписи на гербе СССР даются на европейских языках — немецком, английском, французском и т.д. (с 1936 г. их заменят на языки союзных республик, входящих в СССР).
Именно поэтому печатный орган ЦК ВКП(б) в редакционной статье по случаю нового, 1941 г. продолжал публиковать такие сентенции: "…велика наша Родина, товарищи: самому земному шару нужно вращаться девять часов, чтобы вся огромная страна вступила в новый год своих побед. Будет время, когда ему понадобится для этого не девять часов, а круглые сутки, потому что каждый новый год — это ступень к коммунизму, к братству народов земного шара.
И кто знает, где придется нам встречать новый год через пять, через десять лет: по какому поясу, на каком новом советском меридиане? С какой новой советской страной, с каким новым советским народом будем мы встречать новый год?."
А комсомольский поэт Павел Коган, погибший в первые годы Великой Отечественной войны, поэтически озвучил эту партийную установку передовицы в «Правде»:
Но мы еще дойдем до Ганга, Но еще умрем в боях, Чтоб от Японии до Англии Сияла Родина моя.
«Мировой» СССР все еще цепко держит души советских людей, уверенных, что Запад загнивает, а в случае войны «малой кровью на чужой территории» Красную армию поддержит восстание мирового пролетариата.
Для анализа проблемы «золото Коминтерна» исключительное значение имеет сборник документов «Коминтерн и идея мировой революции» под редакцией Я.С. Драбкина, вышедший в конце 1998 г. в издательстве «Наука», правда, мизерным тиражом всего в семьсот экземпляров. За минувшие без малого 80 лет, с 1929 г. это первое фундаментальное издание на русском языке о «коминтерновской линии» во внешней политике СССР 20-30-х годов.
Начиная с 5 января 1919 г. еще до создания Коминтерна, когда вождь Советской республики в Венгрии Бела Кун требовал у В.И. Ленина срочно выслать в Будапешт денег на мировую революцию, поток банкнот и драгоценностей на разжигание «мирового пожара» в 20-х годах не иссякал.
Так, только в апреле-августе 1919 г. по статье «секретные суммы» ИККИ отправил в Англию, Францию, Германию, Италию, США и другие страны «братскую помощь» на 3 млн. 223 тыс. зол. руб. бриллиантами и деньгами на 200 тыс. Переправляли бриллианты нелегально — зашивали в специальные подошвы башмаков, для чего через Елену Стасову ИККИ добывал специальную кожу («кожа нам нужна для подметок, в которые мы будем заделывать ценности, главным образом бриллианты»).
Чаще всего в таких «башмаках Коминтерна» в качестве курьеров за границу отправляли женщин-большевичек, имевших опыт политической эмиграции (например, Галину Крулину, которая за один раз нелегально перевезла в Германию бриллиантов на сумму до 15 млн. зол. руб.!).
Внутри СССР доктрина мировой революции, несмотря на все гигантские идеологические усилия (революционные празднества, Пролеткульт, демонстративный разрыв с прошлым: «Термин „русская история“ есть термин контрреволюционный», — писал М.Н. Покровский), не привилась.
Совсем иное дело — внешняя политика и «деньги Коминтерна». Здесь с самого начала «временной, частичной стабилизации капитализма» (с 1921 г.) возник дуализм в политике, отразившийся в работе трех «контор» — НКИД, Коминтерна и ОГПУ.
Со времен XX съезда КПСС в нашей историко-дипломатической литературе сложился устойчивый стереотип: с октября 1917 года СССР только и делал, что боролся за мирное сосуществование с «капиталистическим окружением». При этом изучалась исключительно деятельность НКИД (МИД), а Коминтерн и ОГПУ оставались в тени.
«Прорыв империалистического фронта» (Генуэзская конференция 1922 г.), «Полоса дипломатического признания СССР» (с 1924 г.), «Борьба СССР за коллективную безопасность в Европе» (30-е годы) — на эти темы написаны тысячи книг и защищены сотни диссертаций. Причем первой «моделью» мирного сосуществования изображался нэп.
А теперь при помощи краткой таблицы посмотрим, как обстояло дело фактически:
18 марта 1921 г. — Рижский мир с Польшей, Скандал с Л.Б. Каменевым в Англии (выслан за попытку передать бриллианты из Гохрана лейбористским депутатам), Декретом Совнаркома ЧК преобразуется в ГПУ (с 1924 г. — ОГПУ)