Тайна богини Таурт

— Ну, если они были такими же жадными, то их только порадует такая предприимчивость!

— А напоследок Кагаба порадует нас видом своей гробницы. Это лакомство, по его мнению, должно заменить нам завтрак.

— Его гроб... — Хемон подавился от смеха. — Значит, нас ждет сегодня изысканное развлечение. Ну что ж, нет худа без добра! — Он подмигнул Минмесу, который ответил ему широкой усмешкой.

За разговором друзья не заметили, как приблизились к пристани. Там уже собралась большая похоронная процессия. Хоронили какого-то богача, поэтому народу было несчетное множество. На волнах процессию дожидалась целая флотилия. Катафалк со статуей Исиды внесли и поставили в кабинку, увешенную расшитыми тканями и кожаными лентами на главной погребальной ладье с изящно изогнутым внутрь носом и кормой в форме цветка папируса. На эту же ладью поднялся и жрец в наброшенной на плечи шкуре леопарда и тут же возжег благовония. Следом за ним поднялись плакальщицы в голубых туниках, вопящие от притворного горя и бьющие изо всех сил себя по голове. Среди них мальчики заметили Тейе. Она тоже увидела их и, не прерывая ни на секунду плача, весело подмигнула им. Получилось очень смешно. Мальчики против воли рассмеялись, за что тут же получили по подзатыльнику от Кагабы. Следуя за ним, Минмес с Хемоном и другими учениками спустились на другое судно, которое должно было вести на буксире погребальную ладью. На нем тоже стояла разукрашенная кабина, на крыше которой расположилась еще одна группа плакальщиц, рыдающих и заламывающих руки. На этом судне было несколько человек экипажа, в то время как на погребальной ладье находился только один человек с шестом, которым он прощупывал дно реки по время движения. Очень медленно основное судно, таща на буксире погребальную ладью, отправилось в дорогу. За ними потянулись еще четыре судна с остальными родственниками и друзьями, а также с погребальной утварью.

— Скорее плывем на Запад, к земле Истины! — зычным голосом, перекрывшим завывания остальных плакальщиц, провозгласила Тейе.

— Желаем тебе с миром доплыть до Запада Фив, — с такими пожеланиями провожали флотилию оставшиеся на берегу друзья покойного.

— На Запад, на Запад, к земле праведных! — продолжала взывать Тейе, а остальные плакальщицы, завывая, вторили ей.

На западном берегу многое изменилось со вчерашнего вечера. Повсюду расположились лавочники со своим товаром. Перекрикивая друг друга, они предлагали амулеты, талисманы и предметы культа для тех, кто не успел запастись этим заранее. Катафалк сгрузили с ладьи и вместе с похоронной утварью поместили на сани с полозьями, запряженные двумя коровами. Погонщики взяли в руки кнуты, все выстроились кто где смог за катафалком, и процессия потянулась в сторону некрополя. Но вот, наконец и гробница. Саркофаг сняли с катафалка. Жрецы, дающие его напрокат, тут же увезли катафалк в город, где его дожидались другие клиенты. Вдова упала на колени и обхватила саркофаг руками. Горе присутствующих усилилось. Родственники и плакальщицы еще сильнее хлестали себя по щекам. Помимо своей воли мальчики заворожено наблюдали за происходящим. Все понимали, что приближается момент расставания.

— Я жена твоя, о великий, не оставляй меня! — завопила вдова. — Неужели ты хочешь, чтоб я удалилась? Если я уйду, ты останешься совсем один! Ты так любил пошутить, а теперь молчишь, не говоришь со мной! — У мальчиков от этих скорбных слов защипало в носу.

— Горе! Горе! — глубоким и проникновенным голосом вторила вдове Тейе. — Плачьте, плачьте, плачьте не переставая! Добрый пастор ушел в страну вечности. — Слезы хлынули из глаз впечатлительного Хемона. Да и у других мальчишек глаза были на мокром месте. Смутно запомнил Хемон дальнейшее. Сквозь пелену слез видел он как саркофаг опустили в гробницу. Жрец в леопардовой шкуре совершил церемонию Отверзания Уст, возвращающую к жизни чувства усопшего. Рядом с гробом расположили амулеты и закрыли его сверху каменной крышкой. После этого жрец и его помощники удалились, а каменщики замуровали вход. Родственники покойного собрались перед входом в гробницу и предались погребальной трапезе. Кагаба ловко втерся к ним и наспех отведал разложенных даров, запивая пищу отменным пивом. Мальчики стояли в стороне и с завистью смотрели на учителя. Хемон снова расфилософствовался.

— Слушай, Минмес, хорошо богачам! Всего у них вдоволь, живут в почете, да и на тот свет в почете уходят. Вот сейчас мы прошли мимо общей могилы, где бедняка хоронили. Бальзамировщик даже не стал особо церемонится с его телом. Кое-как обработал мумию. Вот эту-то мумию, завернутую в какую-то ветошь бросили сейчас на наших глазах в вырытую траншею и слегка присыпали песком. Вот и весь обряд. Ни тебе плакальщиц, ни убитой горем родни! Одна старуха рыдала над его могилой.

— Ну, это уж для самых бедных. Не волнуйся так! Твой отец неплохой ремесленник. Для таких как он существуют заброшенные гробницы, куда складывают гробы таких как он. В гроб обязательно положат все необходимое ему на том свете: амулеты и его инструменты.

— Нашел чем утешить. Чем же это лучше погребения сегодняшнего бедняка. Видел я подобную гробницу, когда хоронили какого-то нашего дальнего родственника. Там гробы до самого потолка громоздились один над другим. Кошмар!

— Ты не о том думаешь. Надо прежде всего жизнь достойно прожить. Мне отец рассказывал одну такую историю. Как-то раз один богатый человек с сыном-жрецом наблюдали за похоронами бедняка. И отец сказал сыну примерно то же, что ты сейчас мне. А сын-жрец сказал ему, что желает ему участи того бедняка. И показал отцу царство мертвых. И он увидел там этого бедняка на самом почетном месте, а некоторых знакомых ему богачей в ужасном состоянии.

— Опять болтаете! — словно из под земли вырос перед ними Кагаба. — Ну, погодите у меня. Дайте только вернуться. Скоро все обратно отправятся, а нам еще много надо успеть. Гробница моих родителей совсем рядом, да и моя недалеко.

Ребята потянулись следом за Кагабой. На специальный столик у гробницы он положил папирус с жалобами предкам на своих обидчиков. Туда же ребятам пришлось сложить свои завтраки в качестве даров усопшим. Затем они свернули к гробнице Кагабы. Та еще не была полностью оформлена. Помпезное строение не было украшено фресками, но каменщики уже успели закончить свою работу. Об этом Кагаба успел оповестить своих голодных учеников по дороге.

Меж тем поминальная трапеза приближалась к концу. Приглашенный арфист затянул долгую и грустную песню о достоинствах умершего, завершив ее словами: "Стены твоей гробницы тверды, и ты посадил деревья вокруг твоего пруда. Твой Ба отдыхает под ними и пьет их воду!" Долгий и скорбный вопль прервал его пение. Родственники, уже слегка захмелевшие и почти забывшие свою печаль, были потрясены искренним горем, прозвучавшем в этом вопле.

— Кто этот бедняга, что так сокрушается о моем муже? — слегка заплетающимся голосом спросила вдова.

Присутствующие завертели головами, надеясь обнаружить источник невиданной скорби. Меж тем вопль повторился снова и стал приближаться. Из-за соседней гробницы нетвердыми шагами выкарабкался Кагаба, продолжая издавать горестные вопли.

— Не знала, что этот жрец был знаком с моим мужем. Ишь как убивается! Прямо как по отцу родному.

— Утешься, дружочек! Выпей пива еще немного! Или вина, это тебя подбодрит!

— Нет! Нет! — причитал жрец, не слыша вдову.

— Да! Да! Я знаю, что говорю! — бормотала вдова, — я сама почти утешилась и тебе того же желаю!

— Меня это не утешит! — с ударением на первом слове раздраженно прервал ее жрец.

— Да что заставляет тебя так сокрушаться? — изумился жрец в леопардовой шкуре, проводивший похоронную церемонию.

— Ах, моя чудная гробница! — заламывая руки прохрипел Кагаба. — Я не узнаю ее.

Любопытствующие сразу же потянулись в ту сторону откуда пришел Кагаба, почуяв возможность поразвлечься.

Во внутреннем дворике гробницы Кагабы катались по земле от хохота его ученики. Заглянув внутрь гробницы, никто не смог сдержать смеха. Стены были украшены изображением ослов в разных замысловатых позах и пестрели надписями: "Здесь покоится погонщик ослов по имени Кагаба".