Страница 21 из 29
Дж. Джерманетто был участником многих международных встреч, делегатом нескольких конгрессов Коминтерна, не раз находился под судом за свои политические убеждения, за острые печатные выступления. Многочисленные преследования со стороны властей, заключение в тюрьму, угроза новых арестов, заставили его эмигрировать.
Наша страна стала для него — итальянского писателя-антифашиста второй родиной. Он сравнительно быстро освоил русский язык и свободно выступал с докладами в разных аудиториях, подолгу беседовал с рабочими на заводах и стройках{104}.
Записей выступлений Дж. Джерманетто не сохранилось кроме кратких газетных сообщений о том, где он выступал, с кем встречался в дни своего приезда на Урал. О впечатлениях, какие произвели индустриальные города на писателя, можно судить лишь по небольшой заметке, опубликованной в газете «Челябинский рабочий».
«Из окна самолета, когда посмотришь вниз, кажется, что СССР — это одна громадная бесконечная стройка. Я был в Карелии и в Армении, в БССР и на Украине, в Ленинграде и в Поволжье, в больших городах и деревнях — всюду картина одна и та же».
Такой видел нашу страну итальянский писатель-коммунист. Челябинск не был исключением на обширной географической карте нашей Родины.
«Челябинск! Первое впечатление. Мне кажется, что Челябинск с самолета похож на огромное поле сражения, — делился он впечатлениями с читателями «Челябинского рабочего», — окопы, фортификации, крепости. И, действительно, это так — поле сражения между старым и новым миром. И видно ясно, что победа принадлежит новому миру. Вокруг главной крепости — ЧТЗ и других гигантов социалистической индустрии — армия нового мира имеет уже все лучшие позиции. Леса новых строек, дымящиеся трубы и снова новые стройки»{105}.
Дж. Джерманетто пытался осмыслить масштабность и значение развернувшегося строительства в советской стране. Обобщая частные факты, увиденные им на Урале, он убежденно писал:
«И вот все мы видим рядовой советский город Челябинск, обновленный большевиками. Ушло в прошлое то время, когда Челябинск имел 62 тысячи жителей, пару мельниц, немного кустарей, несколько жалких школ и грязь, непролазную грязь.
Октябрьская революция положила конец этой жизни. Строятся заводы, фабрики. Строятся без конца.
В Копейске, на ТЭЦ, на заводе, который носит имя дорогого Серго, на ЧТЗ, в центре города, на окраинах — всюду стройки, стройки, прекрасные, залитые асфальтом улицы, многоэтажные великолепные дома»{106}.
В годы Великой Отечественной войны Дж. Джерманетто находился в СССР, выступал как публицист, разоблачал фашистских захватчиков. В 1946 году он возвратился в Италию, чтобы продолжать революционную работу на родной земле, помогать итальянской компартии осуществлять свою благородную миссию. Пальмиро Тольятти назвал Джерманетто интернационалистом, борцом, тесно связанным с массами трудящихся, «с их жизнью, с их чаяниями и ежедневными переживаниями»{107}.
В конце своей жизни Дж. Джерманетто снова приехал в СССР для лечения. Но болезнь, давно отнимавшая силы этого неистового революционера, сломила его. Он умер в Москве осенью 1959 года. В его лице советская литература и общественность потеряла большого друга нашей страны, писателя-коммуниста, сказавшего доброе слово об Урале, его индустриальном центре — Челябинске.
2. «Поэма о Магнитострое»
Станислав Ришард Стандэ (1897—1937 гг.) — революционный поэт Польши. Он впервые появился на литературном поприще в начале двадцатых годов и выступил совместно с Владиславом Броневским — крупнейшим представителем польской революционной поэзии. В сборнике «Три залпа» они декларировали свое стремление служить поэтическим словом борьбе пролетариата за новый, справедливый, общественный строй.
Первая книжка стихов Станислава Стандэ «Молоты» вышла в 1921 году. За революционные убеждения его преследовали в панской Польше, и он вынужден был эмигрировать в СССР. В нашей стране поэт много ездил, изучал жизнь советского народа. Он побывал на юге и написал стихотворение «По дороге на Днепрострой», посетил Урал и создал «Поэму о Магнитострое». Стандэ занимался переводами на родной язык стихов Н. Асеева, Э. Багрицкого, Н. Тихонова и других поэтов.
Ныне имя польского поэта, как и его «Поэма о Магнитострое», почти забыты. А когда берешь в руки эту книгу, выпущенную в 1933 году в переводе с польского Александра Ромма, невольно переносишься в годы бурного строительства на Урале. Романтика тех лет, размах шагов саженьих широко предстают глазам читателя «Поэмы о Магнитострое».
Оригинально оформление книги. На белом поле красное заглавие, разбитое на две строки — по горизонтали и вертикали, изображение плиты с барельефом Ленина, отлитой из первого чугуна гиганта советской индустрии — Магнитогорского металлургического комбината. Уже внешний облик книги создает у читателя определенное настроение. Портреты ударников стройки с мужественными, чуть суровыми лицами, индустриальные пейзажи и фотографии, запечатлевшие бытовые моменты, разбросанные в книге, — все это зрительно дополняет картину гигантского строительства на реке Урал, придает документальность и убедительность поэтической летописи Станислава Стандэ.
Чтобы написать «Поэму о Магнитострое», мало было увидеть размах стройки, вглядеться в лица строителей запомнить в беседе с ними характерные фразы и слова, надо было еще глубоко и серьезно изучить историю края как бы представить ее в разрезе — от далекого прошлого до наших дней. И перед читателем зримо встают картины вольницы Пугачева, гулявшей по здешним степям и долинам, Урал Демидовых и Урквартов, зарево революционного пожара, полыхнувшее здесь в Октябре 1917 г., кровопролитье Дутова в гражданскую войну.
Автор сочувствует России, на которую обрушились разруху и голод. Стандэ ясно представил небывалый трудовой подъем в годы первой пятилетки, ознаменовавшейся началом строительства индустриальных гигантов
Обложка книги С. Стандэ.