Реинкарнатор

Так же дружно они призывали жухраевцев и брюсовцев оставить заборотворчество и прийти к желанному консенсусу. «Сделаем наш город садом!» призывал бывший мэр. «Добьемся для нашей области свободного экономического статуса!» — вторил ему бывший губернатор. Что и говорить, неплохо было бы жить в саду и стричь купоны с необлагаемой федеральным налогообложением экономической деятельности. Пока Брюсов осторожно высказывал одобрение политике президента и говорил о необходимости сильной руки в управлении обществом, Жухрай громогласно заявлял о необходимости дальнейшего развития демократии в обществе.

В переходе на улице Комсомольской появились прилично одетые люди, играющие на аккордеонах и скрипках.

жаловались они, кивая на поставленный рядом открытый чемодан.

Стихи были неважные, рифмы довольно неуклюжие, да и мелодия казалась слишком простенькой, но изредка певцам подавали. Даже милиция новоявленных попрошаек не гоняла. Все-таки люди не на новый «мерседес» собирали — на хлеб зарабатывали!

В совхоз «Новонадеждинский» Борис Романович добрался около десяти часов утра. Узнав о цели визита, директор недовольно покрутил головой.

— Понимаю тебя, Романыч, но навстречу пойти не могу. Да у нас на этом баране все держится! Это ж вожак от бога! Он на прошлой неделе двух волков загрыз, «уазик» с любителями халявного мясца перевернул! Не могу я его лишиться! И народ меня не поймет… Боря, ты мне, конечно, друг, но порядок в стаде дороже!

Даосов вздохнул:

— Ты, Федор Степанович, извини, но ты сейчас как рабовладелец рассуждаешь. Все-таки это не баран, о человеке речь идет. Пусть Бородуля плохой, но все-таки человек!

— Да с ним пастуха никакого не надо! — с жаром сказал директор. — Его бараны с полублеяния слушаются, овчарки перед ним на задние лапы встают!

— Вот мы его и спросим. — сказал Даосов. — Где стадо? Стадо паслось на околице села. Живописная была картина. Трава казалась изумрудной, небеса — синими, неподалеку сонным зеркалом отблескивал обширный пруд, обсаженный ветлами и тополями, а посреди всего этого великолепия паслись белые и черные овцы, которые, несмотря на предоставленные им свободы, предпочитали держаться рядом с вожаком — круторогим и твердолобым красавцем с выпуклыми и внимательными коричневыми глазами.

Баран скользнул равнодушным взглядом по Даосову и отвернулся.

— Бородуля! — удивленно сказал Даосов. — Да ты что, даже не рад мне? А я, между прочим, за тобой приехал!

Баран величественно поднялся, вскинул гордо голову с большими витыми рогами и пошел прочь, крепко держась на тонких, но мускулистых ногах. Овцы с радостным блеяньем двинулись за ним. Рядом с вожаком услужливо семенили бараньи «шестерки», преданно заглядывая вожаку в глаза. Даосов не поверил увиденному овчарки — и те припадали на передние лапы, когда Бородуля в своем новом обличье проходил мимо них. Тут и гадать не стоило. Нашел человек свое место в жизни и менять его не собирается.

А потому и все дальнейшие переговоры с Бородулей были излишними.

— Ладно, — махнул рукой Борис Романович. — Заботой меньше.

Директор совхоза облегченно вздохнул и смахнул пот со лба.

— Поехали, — сказал он. — Я тебя, Боренька, сейчас таким медком угощу! Двадцать ульев с африканскими пчелами купили!

В город Борис Романович возвращался в некоторой задумчивости. Конечно, старая поговорка не могла ошибаться и человек всегда ищет, где ему лучше. Однако властность Бородули смущала реинкарнатора. Не верилось, что бывший мафиози остановится на полпути, но в роли директора совхоза Борис Романович Бородулю в его нынешнем обличье решительно не представлял. Вообразилось, как Бородуля, ласково поглядывая на реинкарнатора коричневыми хитрыми глазками, угощает его сочной зеленой травой или пахучим сеном. Борис Романович хмыкнул и помотал головой, отгоняя видение. И своевременно он это сделал — за железнодорожным переездом у завода буровой техники стояла специфически раскрашенная машина, и двое продавцов полосатых палочек внимательно поглядывали по сторонам, выискивая очередного покупателя.

Заметив проезжающего мимо реинкарнатора, один из сотрудников ГИБДД отвернулся и сплюнул.

— Вот из-за этого гада меня из «семерки» и турнули, — сказал он товарищу. — Полковника Иванова на пенсию от правили, а меня — на дорогу! Помнишь, я тебе рассказывал? Сначала меня чуть кобра в кустах не укусила, а ребят генерал пьяными заловил. Начали разбираться, блин, оказывается, мы по личной прихоти губернатора Жухрая работали! Нам в службе собственной безопасности и говорят, мол, закон мы об оперативно-розыскной деятельности нарушили. На государство, говорят, пахать можно, а на губернатора нельзя. Он, говорят, как частное лицо выступает, заданий ментовке давать никаких прав не имеет! Я-то откуда знал! Губернатора переизбрали, полковника на пенсию погнали, а меня — на дорогу!

— Не грусти, Игорек, — сказал второй патрульный. — Хочешь, мы этого гада догоним и ошкурим маненько? Двушку как с куста сдерем, еще и спасибо скажет!

Лейтенант Иванцов сморщился. Испуганно оглядываясь на проехавшую мимо машину, он досадливо сказал:

— Ты думай, что говоришь! Двушку он с него сдерет! Да он нас запросто не то что без штанов с лампасами, без души оставит! Не, Толян, давай кого попроще поищем!

Борис Романович так и не узнал, какая угроза над ним нависла. Проехал мимо и прибавил скорости.

Утром, еще до его отъезда в совхоз, произошло два знаменательных события. Сначала позвонил лама.

— Ну, ты, Борис Романович, хитер! — довольно хихикнул он. — Не ожидал от тебя такой прыти! И политическое равновесие в городе установил, и нижним фитиль вставил! Молодец!

Даосов ничего не понимал, но бормотал что-то подходящее к случаю.

— Молодец! — еще раз похвалил его лама. — Готовься, Борис Романович! Будешь работать в Москве! Дело ответственное, но я думаю, оно тебе по плечу!

И отключился, оставив Даосова и Наталью в приятном недоумении.

Около десяти часов на работу к Даосову приехал злой бес в обличье кладбищенского сторожа и швырнул на стол мешочек с иголками.

— Забирай свои души! — нервно скаля длинные зубы, сказал он. — Что ж ты меня, дубина, не предупредил?

— О чем? — пожал плечами Даосов. Такого поворота событий он никак не ожидал. Пожалуй, в этот момент он был потрясен не меньше беса.

— О том, что твоим душам грехи отпустили! — заорал бес. — Хорошо еще, что Минос их не пропустил! Представляешь, что бы случилось, если бы души праведников в Ад попали!

Объяснить он не успел, видимо, именно в этот момент беса позвали снизу. На мгновение приняв свое истинное обличье, бес исчез, оставив после себя клубы гари и едкий запах серы. Видно было, что представитель преисподней разъярен. Удивительного в том ничего не было — кому охота вновь возвращаться во второй круг для охраны грешников после почти дипломатической работы!

«А ведь и в самом деле, — сообразил Даосов. — Грехи-то, покойникам отпущены были. А раз Бог их простил, то они уже не грешники, им прямая дорога в Рай!» Теперь он понял, о каком фитиле говорил ему лама.

Возвращаясь в Царицын, Даосов с тревогой думал о своем будущем. Причин для волнения было более чем достаточно. С одной стороны, еще неизвестно, какие задачи перед ним будут поставлены в столице и справится ли с ними Даосов. С другой стороны, можно было не сомневаться, что пакости со стороны оскорбленного беса обязательно последуют. Мстительность обитателей Ада хорошо была известна всем, кто с ними однажды сталкивался.