Страница 25 из 98
Я выпил немного бурбона, она же сидела, выпрямившись в воде, и не сводила с меня глаз, как будто была самой прилежной ученицей в классе.
— И вот после этого я уже стал рассуждать вполне логично, — продолжал я. — Было с достоверностью доказано, что Рейнер погиб в результате несчастного случая, то есть что никто не планировал его убить с целью добычи этих магнитных записей. Примерно тогда я сообразил, что я с таким усердием старался выяснить все сложные взаимоотношения между жертвами шантажа, так прилежно разыскивал «осложненного» шантажиста, «осложненного» убийцу и «осложненные» мотивы, что в результате упустил целый ряд простых фактов.
— Каких фактов, золотце? — Сюзанна широко раскрыла глаза в предвкушении сенсационных сообщений.
— Сулливан мне ясно сказал, что Карен Рейнер была эмоционально неуравновешенной особой, крайне взвинченной. Она мне сообщила, что в офис мужа никто не забирался, все оставалось в полном порядке, когда она обнаружила исчезновение магнитных лент. Существовало всего два комплекта ключей, один в ее доме, а второй Сулливан возвратил ей вместе с остальными личными вещами доктора. Чего стоила одна ее необдуманная, я бы даже сказал — немыслимая попытка бросить подозрение на Сулливана и как бы шантажировать саму себя!
— О чем это вы, дорогуша? — Она вперила в меня свой младенческий взор.
— Вы же помните, когда вы посчитали меня шантажистом, вы спросили, не хочу ли я получить какие-то деньги? — подмигнул я ей. — Это замечательный вопрос, который стоит задать любому шантажисту, золотко! Карен Рейнер хотела одного — она пыталась наказать пациентов своего мужа за их «грехи» в ее понимании Барбара Дун должна была отказаться от фильма, который она намеревалась создать; вы должны были отказаться от этого роскошного дома; Ларсен пожертвовать деньги на благотворительность. Каждый должен был искупить свою вину.
— Так вы считаете, что все время это была Карен Рейнер? — медленно спросила Сюзанна.
— Правильно, — подтвердил я, — и это было настолько просто, что я ничего не заметил!
— А что в отношении ее партнера?
— У нее не было никакого партнера.
— Тогда кто же ее убил, Рик, дорогуша? — Она недоуменно пожала плечами. — И кто теперь продолжает нас шантажировать?
— Я и в этом разобрался, — медленно произнес я. — Пока я изо всех сил старался как можно больше усложнить происходящее, одна из жертв шантажа решила загадку без всякого труда: она поняла, что этим занималась Карен Рейнер, поэтому навестила ее дом вчера вечером, в полном смысле слова пытала ее, пока та не сообщила, где спрятаны ленты, а затем убила несчастную.
— Одна из жертв шантажа? — Сюзанна часто-часто заморгала. — Которая же?
— Я решил, что это должен быть человек, лишенный всяких комплексов, — ответил я откровенно, — достаточно находчивый, изобретательный и безжалостный, не отягощенный моральными соображениями. Кто-то, кто не остановится для достижения своей цели ни перед чем. Кто-то, имеющий собственного частного боевика, которому, например, можно спокойно поручить избить меня до полусмерти, решив, что я был шантажистом. Некто вроде вас, куколка!
— Меня?.. — Губы ее предательски задрожали. — Вы сошли с ума, Рик!
— Вы не смогли устоять перед искушением завладеть этими магнитными лентами и использовать их для того, чтобы погубить некоторых людей, которых ненавидите, — продолжал я ровным голосом. — Людей вроде Барбары Дун. Если вам для этого нужно было убить Карен Рейнер, ну и что из этого? Сущие пустяки!
— Я думаю, что вы больны! — прошипела она. — Помешались!
— Убежден, что все это достаточно просто проверить, — сказал я. — Эти записи вы должны были спрятать где-то поблизости, тут, в своем доме.
Я отошел от бара, схватил кубок, зажатый в поднятой руке Бахуса, и с силой швырнул его на пол. Послышался звук, отдаленно напоминающий щелчок, рука Бахуса отделилась от плеча, а из образовавшегося отверстия выкатился небольшой ролик магнитной ленты.
— Лерой! — завопила Сюзанна пронзительным голосом.
Мне показалось, что золотой сатир отделился от двери и устремился в комнату, когда дверь распахнулась и закачалась взад-вперед на петлях, а дверной проем неожиданно заполонила гора мускулов. Не предвещающая ничего хорошего ухмылка искривила его губы, так что физиономия Лероя приобрела отталкивающе издевательское выражение, а в руках он держал, скорее всего, винтовку «магнум» 257-го калибра.
— Лерой! — Позабыв о наготе, Сюзанна Фабер поднялась во весь рост, не обращая внимания на покрывающую ее мыльную пену. — Лерой! Он…
— Знаю, беби, — произнес он напряженным голосом, — я все слышал за дверью. Не сомневайся, я о нем позабочусь!
Он направил на меня дуло винтовки, я же одновременно с этим швырнул в него правую руку Бахуса. Она угодила Лерою в физиономию, удар был настолько сильным, что он отшатнулся назад, едва удержавшись на ногах, винтовка неудержимо заплясала у него в руках, а затем раздался громоподобный выстрел. Силен, его собственный двойник, разлетелся на мелкие кусочки: пуля угодила ему в грудь. Я скользнул за бар и присел на корточки, в руке у меня уже был мой тридцать восьмой, который я почти машинально выдернул из кобуры.
Лерой злобно выругался, затем винтовка вновь выстрелила. Пуля проделала бороздку в верхушке бара, едва не оторвав голову гипсовой Венере, стоявшей у стены в дальнем конце ванной комнаты. Я, пригнувшись, добрался до конца бара, напрягся и прыгнул по-звериному, приземлившись где-то футах в шести в стороне. Пуля Лероя просвистела на пару футов левее и сбила с пьедестала крылатого Меркурия, который грохнулся в ванну. Сюзанна завопила от ужаса, едва устояв на ногах под напором гигантской волны. Я выстрелил в Лероя, но мне его почти не было видно сквозь пенистую завесу, отделившую меня от него.
Сюзанна Фабер в ужасе смотрела на меня, ее пирамидальная прическа рассыпалась, космы мокрых волос закрывали все лицо. Опять испустив безумный, вопль, она помчалась сквозь водяной экран к своему защитнику.
— Лерой! Спаси меня! Он…
Грохот его следующего выстрела оглушительно ударил по моим барабанным перепонкам. Сюзанна неожиданно остановилась вполоборота ко мне. Ее глаза были широко раскрыты от ужаса: очевидно, она не могла поверить в случившееся. Струя крови била ключом из рваной раны в ее левой груди, окрашивая весь живот, смешиваясь с мыльной пеной на коже. Это было ужасающее зрелище! Затем она упала на пол, а когда остатки выплеснутой из ванны воды окатили ее тело, я снова увидел Лероя.
Он напряженно смотрел на одного меня: очевидно, все остальное перестало для него существовать, главное — поймать меня на мушку, но вдруг он поскользнулся на залитом мыльной пеной кафеле и выронил винтовку. Та с грохотом стукнулась об пол. Он по-звериному взвыл и даже закрыл глаза. Видимо, пуля из моего тридцать восьмого поразила его в тот момент, когда рот у него был раскрыт, потому что она прошла сквозь его нёбо и застряла где-то в мозгу. Кровь фонтаном хлынула у него изо рта, затем его колени подогнулись, и он рухнул на пол.
Его последний выстрел, убивший Сюзанну Фабер, очевидно, был чисто рефлекторным, подумал я.
В помещении неожиданно сделалось очень тихо. Я сделал глубокий вдох и медленно осмотрелся. Суровое лицо Зевса сердито смотрело на меня: видимо, он был вне себя от мысли, что простой смертный оказался свидетелем сумерек богов.
Я вставил ленту в магнитофон и нажал на кнопку.
«Нет никакой причины испытывать отвращение или нежелание обсуждать данный случай, мисс Дун, — раздался хорошо знакомый голос, — уверяю вас…»
Я нажал кнопку остановки и нажал другую, на которой было написано «Стирание». Рычажки заработали, лента легко и бесшумно стала перематываться, устройство, уничтожающее запись, работало превосходно.
— Рик, вы чудотворец! — воскликнула Барбара Дун в восторге. — Я не знаю, как вас и благодарить. Мы все перед вами в неоплатном долгу.
— Она права, это касается нас всех, — забасил Ларсен. — Признайтесь, черт возьми, как вам удалось вынести ленты из дома Фабер, не сообщив об этом полиции?